Джорджетт Хейер - Зов сердец

— Да?

Тео выпустил его руку:

— Ничего. Тебе придется самому позаботиться о себе, пока меня не будет.

— Так и сделаю. Уверяю тебя, я чувствую себя в полной безопасности, даже если ты не дышишь мне в затылок!

— Надеюсь. Очень надеюсь, что все будет в порядке.

— Ничуть в этом не сомневаюсь.

— Знаешь, а Мартин отнесся ко всему куда спокойнее, чем я ожидал! Конечно, хорошо, что Улверстон уехал. Пока он был здесь, вряд ли можно было рассчитывать, что сердечные раны Мартина быстро затянутся.

— Люс собирается окончательно уехать в понедельник, а до тех пор погостит в Виссенхерсте.

— Не думаю, что это так уж обрадует твоего брата, — скорчил гримасу Тео.

Полчаса спустя эрл отправился в Кентэм. Шард, чинно сложив руки на коленях, восседал рядом с ним. Но его мнению, именно так должен был вести себя слуга из хорошего дома, когда его господин желает править сам. Но ни чопорный вид, ни щегольская шляпа не мешали ему выглядеть тем, кем он и был на самом деле, — солдатом. Он сопровождал Жервеза всю войну, служил с ним в одном полку, бился с ним бок о бок, терпел те же лишения, что и он, и был целиком и полностью предан своему господину. Шард до сих пор жалел, что эрл вышел в отставку, поскольку считал, что только военные достойны истинного уважения. Но после того как немного попривык к обычному сюртуку и избавился от привычки придерживать у бедра несуществующую саблю, начал постепенно находить эту жизнь даже довольно приятной. А еще он вскоре понял, что главный грум его милости — должность весьма почетная, особенно когда его господин путешествует. В каждой гостинице, где останавливался эрл, их лошадям отводили лучшее место, а их самих окружали вниманием и заботой. Более того, Сент-Эр был прекрасным хозяином, верил ему безоговорочно и до сих пор обращался с ним как со старым товарищем, чем страшно возмущался чопорный Турви. Именно эти мысли крутились в голове Шарда, пока он молча трясся в коляске рядом с эрлом. Застоявшиеся серые весело мчались вперед, так что внимание Жервеза было целиком приковано к лошадям.

Они проехали несколько миль, прежде чем Шард рискнул отвлечь хозяина, заметив, что не удивится, если кореннику лорда Улверстона наложат на ногу шипу. Не знай Жервез о старой дружбе Шарда с Кларенсом, грумом виконта, с которым тот прошел всю военную кампанию во Франции, он не обратил бы внимания на слова слуги, как, впрочем, и на некоторые другие его нелестные замечания по поводу порядков, которые его милость допускает в своих конюшнях, но тут отозвался:

— Это прискорбно. А между прочим, он еще моет ноги лошадям его милости, ты это заметил?

— Я этого не говорил.

— Ты несносный человек! Интересно, что ты будешь делать, когда его милость в понедельник покинет нас? Не иначе как примешься шпионить за главным конюхом мистера Мартина!

— Молодым Хиклингом? — хмыкнул бывший солдат. — Нет, милорд, на что он мне?

— Ты с ним ладишь?

— Ну, как вам сказать, милорд? Учитывая, что вы мне говорили в самом начале, ну, о том, что война для нас окончилась, так ведь никто не знает, не начнется ли она сначала, потому как в скором времени я поймаю его на одном дельце и уж тогда задам парню перцу!

— Почему?

— А потому, — веско заявил Шард, — что этот малый считает, будто в конюшнях все должно делаться именно так, как нравится мистеру Мартину, а мне это совсем не по душе. Держу пари, будь я таким ослом, как ему хотелось бы, и пришлось бы нам ставить наших лошадей в коровье стойло! — И добавил, не отрывая глаз от дороги: — Как же, держи карман шире! Но я научу его уму-разуму, не сомневайтесь, милорд! Его беда в том, что он вроде как вырос вместе с мистером Мартином, и вот в его глупой голове никак не укладывается, что в замок вернулся настоящий хозяин, с вашего позволения. Пойди туда, принеси то, а самому и невдомек, кто здесь распоряжается.

Эрл какое-то время молчал, а когда заговорил, то голос его был так же мягок и спокоен, как и всегда. Сколько Шард ни вслушивался, так и не услышал ни гнева, ни раздражения, как можно было ожидать.

— Ты, конечно, можешь заняться его воспитанием, Шард, но только, будь любезен, чтобы до меня не дошло никаких неприятных слухов.

— Так вы не возражаете, если я прослежу за мальчишкой, милорд?

— Ничуть. Но постарайся не делать из мухи слона.

— В свое время мне не раз приходилось быть часовым, милорд, — напомнил Шард. — И уж вы мне поверьте, я не поднимал шума, когда дорогу перебегал кролик!

Эрл только улыбнулся, так что слегка задетый слуга вновь погрузился в мрачные размышления.

Дело, которое привело их в Кентэм, но мнению эрла, можно было уладить за несколько минут, но на самом деле оно отняло у него больше часа. Миссис Нит, находившаяся отнюдь не в самом лучшем расположении духа, чуть не утопила его в бесконечных жалобах и сетованиях. Ей было совершенно непонятно, с чего это ему пришло в голову, будто она не обращает ни малейшего внимания на слова дорогой леди Грампаунд, и ни на минуту не переставала возмущаться, что из-за такого досадного недоразумения его милости пришлось сюда ехать аж из самого Стэньона. К несчастью, ни одна из тех важных проблем, что привела Жервеза в этот дом, не могла быть решена, пока не притащили с фермы запыхавшегося мистера Нита, чтобы тот мог поприветствовать знатного посетителя. Потом еще пришлось ждать, пока эта угрюмая личность торопливо облачится в более или менее подходящий костюм и лакей, нагруженный вином н печеньями, приведет его в гостиную под непрерывное бормотание назойливой хозяйки. Только после этого оказалось возможным перейти к делу, которое привело эрла в Кептэм, но и тут он еще долго выслушивал болтовню хозяйки о ее планах провести лето в Брайтоне. Казалось, это будет длиться бесконечно. В конце концов утомленный Жервез не выдержал и сбежал.

Шард дождался, когда он тронет лошадей, и только тогда заметил:

— Придется подхлестнуть их, милорд, если вы намерены поспеть к обеду.

— Спасибо, Шард, лучше уж я останусь без обеда, чем загоню лошадей! — откликнулся его господин.

Серые неслись как вихрь, но тем не менее было уже больше шести, когда они наконец добрались до пересечения дорог, где Жервез предлагал подождать Мартина. За дорожкой, ведущей к Виктопу, расстилался Западный лес. Его пересекала еще одна дорога, по которой можно было добраться до Стэньона. Как только показался перекресток, эрл придержал бешено мчавшихся лошадей, но сколько ни осматривался, Мартина нигде не было видно. Он двинулся дальше. Из-под колес экипажа то и дело выскакивали перепуганные кролики и кидались в придорожные кусты, всем своим видом доказывая, что поблизости нет ни единой души. Подхлестнув серых, Жервез задумчиво взглянул на Шарда:

— Интересно, удалось ли мистеру Мартину подстрелить пустельгу? Похоже, он уже поджидает нас дома. Ну что ж, будем надеяться, ему повезло.

— Ну, милорд, — мрачно заметил Шард, — держу пари, ему повезло, если он хотя бы увидел их! Уж он-то не промахнется! Чертовски хороший стрелок ваш мистер Мартин, вот что я вам скажу!

Слова эти еще не успели слететь с его губ, как одинокий выстрел, прогрохотавший, казалось, над самыми головами лошадей, заставил его вздрогнуть. У Шарда вырвался сдавленный крик. Серые испуганно заржали и понесли. Прежде чем слуга понял, что же произошло, он увидел болтавшиеся поводья, а эрл повис у него на плече.

Серые бешено неслись вперед, и хотя Шарду в конце концов удалось подхватить поводья, удержать их было не в его силах, ведь другой рукой он мертвой хваткой вцепился в хозяина, дрожа от страха, что тот вот-вот вывалится из подскакивающего на ухабах экипажа. Несколько томительно долгих мгновений Шард был уверен, что господин его мертв, пока тот, наконец, с трудом подняв руку, не попытался высвободиться.

— Придержи лошадей! — едва слышно прошептал он. — И отвези меня домой! Видит бог, как я нуждаюсь в этом! — Сунув руку за отворот сюртука с левой стороны, он поднес ее затем к затуманившимся глазам. Перчатка была ярко-багровой от крови. — Да, видит бог, я нуждаюсь в этом! — повторил эрл.

Он пришел в себя, когда кто-то будто издалека настойчиво окликнул его несколько раз:

— Жер, старина! Жер!

Голос жужжал, как назойливая муха, невероятно его раздражая. Потом кто-то совсем рядом радостно воскликнул:

— Он жив!

Это замечание показалось Жервезу настолько глупым, что он решился наконец открыть глаза и посмотреть, кто же это кричит. Но вначале ничего не увидел, потому что с ног до головы его окутывал какой-то странный туман, только почувствовал, как ему подняли голову и что-то холодное коснулось его губ. Кто-то уже другим голосом, не столь нетерпеливым, как первый, скорее твердым и решительным, велел ему открыть рот. Непонятная слабость, сковавшая все тело, вдруг овладела Жервезом, и он понял, что такое напряжение ему не по силам. Но приказ повторился. Тогда он решил, что спорить глупо, куда проще выполнить то, чего от него хотят, и с трудом открыл рот. Ему велели пить. Тут Жервез возмутился и уже собирался высказать все, что думает о таком бесцеремонном с ним обращении, как вдруг рот его наполнился каким-то едким на вкус варевом, так что пришлось проглотить, чтобы не захлебнуться.

— Не валяйте дурака! — через силу выдохнул он.

— Выпил! Он приходит в себя! Вот это правильно, Жер! Очнись, старина! — раздался радостный крик. Жервез наконец-то узнал этот голос — он, вне всякого сомнения, принадлежал виконту Улверстону. Окутывавший его туман тоже понемногу начал рассеиваться, так что в конце концов он рассмотрел и лицо друга. Только ему показалось немного странным, что увидел он его над собой.

— Вот так денди! — произнес Улверстон. — Ну же, приди в себя, дружище!

Похоже, виконт почему-то отчаянно нуждался в его помощи, но при этом какие-то непонятные обстоятельства мешали ему высказаться яснее. Жервез вдруг понял, что у него почему-то нет сил даже протянуть руку, не то чтобы встать, и почувствовал некоторое облегчение, когда кто-то другой непререкаемым тоном приказал:

— Умоляю, не разговаривайте с ним, милорд! Он очень быстро оправится, только оставьте его в покое!

Подумав, что это, вероятно, самое здравомыслящее замечание, которое он когда-либо слышал, эрл с трудом разлепил тяжелые веки и увидел, что склоненное лицо Улверстона куда-то исчезло и его место заняло лицо мисс Морвилл. Похоже, ему на лоб положили влажную салфетку со слабым ароматом лавандовой воды. Стало на редкость приятно, но и несколько неловко из-за того, что она обтирает ему лицо, будто он маленький ребенок. Эрл слабо запротестовал:

— Вы не должны! Не понимаю, что…

— Вам и не надо ничего понимать, милорд! Лежите тихо, и все будет хорошо, — пообещала мисс Морвилл голосом, который почему-то сразу напомнил ему о его няне. Словно повинуясь привычке, Жервез послушно закрыл глаза.

Он мечтал только о том, чтобы вновь ускользнуть в прохладную тьму, из которой его вытащил настойчивый голос Улверстона, но она не возвращалась. Стало ясно, что он лежит в кровати, и вскоре Жервез догадался, что это его собственная постель в Стэньоне, а не койка в казарме где-то на юге Франции, как ему вначале подумалось. Он услышал, что мисс Морвилл велит Турви потуже затянуть повязку, потом почувствовал, как его осторожно переворачивают, и острая боль пронизала его левое плечо. Голос Улверстона с тревогой спросил:

— Все еще кровоточит?

— Совсем чуть-чуть, милорд, — отозвалась мисс Морвилл.

— Куда, к черту, запропастился Шард? — раздраженно воскликнул Улверстон. — А что, если этого проклятого костоправа не окажется дома?

Эти вопросы страшно действовали на нервы Жервезу. В них было что-то такое, что вселяло тревогу, будто он должен был вспомнить нечто важное, но не мог — оно таинственно ускользало вдаль, в глубину все еще окутанной дымкой памяти. Он попытался собрать свои мысли воедино, но ничего не вышло. Потом он услышал, как мисс Морвилл предложила Улверстону спуститься вниз, чтобы встретить доктора Мэлпаса. Понизив голос, она чуть слышно добавила:

— Умоляю, не забывайте, милорд, ведь мы не знаем, как это случилось! Вполне возможно, это дело рук какого-то браконьера!

— О, неужели не знаем? — свирепым шепотом переспросил Улверстон. — Браконьер, как же! Уж Шарду-то хорошо известно, что это за браконьер!

— Я специально велела ему говорить именно так, — заявила мисс Морвилл. — Мне кажется, он и сам бы этого хотел!

Все закружилось в голове у эрла, и он сказал:

— Она не возражает против Пага и велела предоставить в их распоряжение десять кроватей.

— Это просто замечательно, — спокойно заметила мисс Морвилл, снова обтерев влажной салфеткой его лицо. — А теперь отдыхайте.

— Что со мной случилось? — спросил он.

— Ничего, маленькая неприятность, не более. Но теперь уже все позади. Скоро с вами все будет в порядке.