Глянув в зеркало, Дана решила, что выглядит скучно, но прилично. Только вот волосы — ветер их совсем растрепал. Она попыталась пригладить их руками, но волосы торчали перьями и не собирались слушаться. Тогда она бросила эту затею и пошла по толстому серому ковру в приемную, слегка пошатываясь на непривычно высоких каблуках. Она не смогла удержаться и оглянулась — не остаются ли ямки от них в толстом ковре. В пятницу она слишком нервничала, чтобы заметить контраст между приемной с ее притушенным светом, модерновой мебелью, дорогими произведениями искусства и ярко освещенным хаосом, отгороженным от глаз публики стеклянной волнообразной стеной. А сегодня, направляясь в офис Джона Лэнсинга, она замечала детали, пытаясь представить себя частью этого веселого беспорядка, результатом которого является творчество.

Сидя в офисе Лэнсинга, она нервничала, ожидая, когда он и главный художник вернутся с заседания. Дана пыталась уверить себя, что эта работа, в конце концов, не единственный шанс в жизни, и напоминала себе, что буквально на прошлой неделе ее типографский босс сказал, что она, если хочет, может выполнять заказы окрестных магазинов. А доход они поделят между собой. Ему семьдесят пять процентов с учетом дани вышестоящим лицам, как он объяснил, все остальное — ей. Она не рассмеялась в лицо боссу только потому, что не могла себе это позволить, но и не сказала «да».

Возбужденные Джон Лэнсинг и Лесли Бейтс, наконец, с извинениями ворвались в комнату. Лэнсинг, дьявольски красивый мужчина за сорок, и Бейтс, холеная стильная женщина в строгом костюме, со скромными, но явно дорогими украшениями, выжидающе смотрели на Дану. Они были такие чистенькие, такие утонченные, что Дана еле сдержалась, чтобы не проверить, не поползли ли у нее колготки. Она впитывала каждую деталь облика главного художника — на потом, когда она сможет позволить себе одеваться только так.

— Что вы нам принесли? — спросил хозяин агентства, даря ей подбадривающую улыбку.

Дана открыла папку и вынула оттуда рисунки. Она стала раскладывать их на столе Лэнсинга, но главный художник покачал головой.

— По одному, и объясните смысл каждого рисунка. Вы, наверное, знаете, как надо показывать.

Дана напряженно кивнула и взяла первый.

Это был слегка измененный нынешний логотип.

— Когда я прочитала материалы компании, мне показалось, что они не очень-то сильно хотят изменять знак, — сказала она, умудряясь говорить уверенно, хотя внутри все дрожало. Она объяснила, почему изменила цвет и почему так мало внесла перемен в сам рисунок.

Объясняла Дана, казалось, бесстрастно, но завладела их вниманием. Потом она рассказала о каждом из четырех рисунков — каждый последующий был смелее предыдущего. Последний, в котором название компании предполагалось рельефное, пропущенное через кусок ткани, взятой из последней коллекции образцов, отражал суть динамики и стиль. Рельефность придавала знаку то качество, которое, как она думала, соответствует богатой, известной на весь мир текстильной компании.

Дана заметила, как обменялись мгновенными взглядами Лэнсинг и его главный художник.

— Мне очень нравится, — призналась наконец Лесли Бейтс.

— Мне тоже, — кивнул Лэнсинг, пристально разглядывая последний вариант. — Вы ухватили как раз то, что им нужно. И у вас сложилось совершенно верное мнение о «Халлоран Индастриз». Старик не хочет слишком резких перемен, он был бы доволен и первым вариантом.

— Я не уверена, — возразила Лесли. — У меня всегда было ощущение, что консерватор — сам Джейсон. Брендон из тех, кому скучно без риска.

— И что же тогда делать с Джейсоном? Через его голову не перепрыгнешь. Как ты думаешь, можно его убедить? — спросил Лэнсинг главного художника.

— Честно говоря, не знаю. Во-первых, он в последнее время не очень-то интересуется тем, что у нас происходит. Я слышала, он явно скучает, не скрывая этого, и сомневаюсь, что он захочет каких-то явных перемен. И уж, конечно, не собирается принимать предложения, сделанные человеком неопытным и без специального образования.

И не похоже, чтобы он поверил женщине, назвавшей его лжецом и вором, добавила про себя Дана, чувствуя, как внутри у нее что-то екнуло. Она слушала аргументы за и против ее эскизов, отчаянно пытаясь услышать хоть чтото, определенно указывающее на то, что ее возьмут сюда работать, даже если Джейсон Халлоран отвергнет эскизы. Ей совсем не нравилось, что ее судьба зависит от воли человека, которого она публично оскорбила.

Не желая предоставлять решение этого вопроса случаю, она сочла, что сама должна чти-то предпринять, И поскорее, чтобы они убедились: именно она — тот смелый, напористый дизайнер, который им нужен.

— Дайте я с ним поговорю! — импульсивно воскликнула Дана, хотя понимала, что предлагаемый ею вариант — самый опасный. — Если я его уломаю, у меня будет работа.

Джон Лэнсинг улыбнулся.

— Мне нравится ваше отношение к делу, ваша горячность, но вы идете на большой риск, в котором нет необходимости. Это наша обязанность — убедить клиента.

Дана с трудом подавила мрачную улыбку. Он понятия не имеет, на какой риск она идет и с профессиональной точки зрения, и, она не могла для себя точно определить, еще с какой. Она глубоко вздохнула.

— Но это стоит того. Для меня работа стала бы рывком, о котором я мечтала. И потом — я верю в свои идеи. Если я смогла убедить вас, разве я не в силах убедить его?

— Не могли бы вы оставить нас на минуту? — попросила Лесли Бейтс. Эскизы побудут здесь, а вы подождите снаружи.

Дана кивнула. Выйдя, она принялась мерять шагами приемную, жалея, что не хватает смелости сбросить неудобные туфли. Похоже, им понравились ее работы, но она совсем не уверена, что сама понравилась тоже. Она угадывала единственное невысказанное заключение. Бейтс подошла к нему, заметив, что Дана в общем-то любитель. Но ее идеи смелы и новы, и даже они этого не отрицают.

И еще Дана чувствовала: в агентстве Лэнсинга для нее поставлено на карту нечто большее, чем она может осознать. Вероятно, они оказались в трудной ситуации от ее предложения. Впрочем, не имеет значения. Ее смелость — едва ли не все, с чем она начинала, с чем шла через всю свою жизнь. Она хотела эту работу, хотела до боли, а теперь, вкусив радость, потому что ее эскизы одобрили настоящие профессионалы, она жаждет ее.

Минут через десять ее позвали обратно.

— Идет, — сказал Джон Лэнсинг. — Но вы отправитесь, на всякий случай, вместе с Лесли. Хорошо?

Просьба вполне разумная, но даже минимальная вероятность того, что главный художник узнает историю ее встречи с Джейсоном Халлораном, заставила Дану нервничать. Но выбора не бы то, и она кивнула:

— Хорошо.

— Я позвоню вам о времени встречи, — сказала ей Лесли.

Джон Лэнсинг вручил ей папку и проводил до двери.

— Вас ожидает прекрасное будущее, мисс Роберте. Я надеюсь, что скоро мы будем работать вместе.

— Я тоже надеюсь.

Выйдя на улицу, Дана, прижав к себе папку, вдруг приняла еще одно неожиданное решение. Слишком многое поставлено на карту, чтобы доверять игре случая встречу с Джейсоном Халлораном. Втянув побольше холодного воздуха, расправив плечи, она прошла полквартала пешком и успела на автобус, который направлялся к окраине города, в «'Халлоран Индастриз».

Войдя в фойе, она спросила, как пройти к администрации, и села в лифт, чтобы подняться на верхний этаж. Она одолела почти полкоридора, когда вдруг из-за одной двери вышел Брендон. У Даны перехватило дыхание, едва она узнала знакомое лицо старшего Халлорана.

— Привет! — удивленно заморгал он. Дана робко посмотрела на него. Почему он не вышвырнет ее отсюда? Разве он не слышал, что произошло в субботу между нею и его внуком?

— Вы пришли повидаться с Джейсоном?

— В общем-то, да.

Он удовлетворенно кивнул.

— Прекрасно. А почему бы нам не поговорить немного?

Не успела она и глазом моргнуть, как Брендон взял ее под руку и провел в просторный угол офиса, откуда открывалось невероятное зрелище — Бостон на фоне неба. Этот вид был единственным, что могло произвести впечатление в этой комнате. Там был полный беспорядок. Мебель завалили груды тканей куски шелка, брошенные на стол и сияющие радугой, наваленные на диван рулоны шерсти. Со спинок стульев свисали набивные ткани из хлопка.

Никогда раньше Дана не видела тканей красивее. Заинтересованная, восхищенная, она кружила по комнате и касалась их пальцами, благоговейно разглядывая фактуру каждой Сейчас она окончательно убедилась, что предложенный ею логотип был точен.

Она подняла глаза и увидела, как внимательно наблюдает за ней Брендон Халлоран.

— Я вижу, вы оценили прекрасное качество тканей, — одобрительно улыбнулся он.

— Очень красивые. У меня никогда не было ничего подобного.

— Может, когда-нибудь будет, — сказал он, снял рулон ткани с дивана и жестом пригласил ее сесть.

— Как вас зовут, юная леди? Мой внук не имел времени представить нас друг другу в субботу. Мне показалось, вы немного спешили.

Дана кивнула.

— Вообще-то, на самом деле он и не знает, как меня зовут.

— Правда? Очаровательно. Могу поклясться, у вас была весьма горячая беседа, даже слишком горячая для незнакомых людей.

— Это была моя дурацкая ошибка. Я приняла его за другого, и, поняв, что не права, пришла извиниться.

— И принесли папку.

Дана попыталась отвести взгляд от его проницательных глаз, но это ей не удалось. Не успев подумать о последствиях, она уже рассказывала Брендону всю историю.

— Так что вы можете понять, почему он разъярился. Но я впервые так близка к работе, о которой мечтала всю жизнь, и не могу рисковать — вдруг он расскажет сотрудникам Лэнсинга, что я натворила. Я хочу довериться его милосердию.

— Интересная тактика. Но у меня есть мысли получше. Дайте-ка мне взглянуть на эскизы. Если они так новы, как вы говорите, то не понравятся Джейсону. Тогда я должен буду приказать ему, и у него появится еще больше оснований обижаться на вас.

Это совпадало с тем, что говорили Джон Лэнсинг и Лесли Бейтс. Брендон Халлоран способен идти на риск. Дана была озадачена, почему он загорелся желанием помочь ей.

— Я очень озабочен будущим «Халлоран Индастриз», — сказал он, — и больше не будем об этом.

Дана не имела ни малейшего представления о том, какое отношение имеет к ней будущее его компании. Но что ей хотелось, так это показать Брендону эскизы. Выражение удовольствия, разлившееся по его лицу, когда он разглядывал последний вариант, было большей похвалой, чем любые слова, но их он тоже произнес.

— Превосходно! Превосходно! Юная леди, вы весьма талантливы. Почему вас до сих пор не подобрал кто-нибудь?

— Я только начинаю. Честно говоря, для тех компаний, куда я обращалась, мои работы были непривычны.

Старший Халлоран улыбнулся.

— Могу представить. Ну что ж, вы и для «Халлоран Индастриз» не очень-то привычны. Позвонить Джону Лэнсингу сейчас же?

— Нет, — заторопилась Дана, судорожно вздохнула и добавила:

— Я бы не хотела, чтобы вы это делали. Я только что оттуда, и они не знают, что я здесь. Это будет нехорошо.

— Понятно, — сказал он, медленно кивая. — В этом есть резон. Пусть Джон и Лесли делают свое дело, назначают встречу, а этот разговор останется нашим секретом.

— А как с вашим внуком?

В его глазах появилась тревога. Но Дана была слишком благодарна, слишком растрогана сочувствием Брендона Халлорана, чтобы спросить его о причине. И только гораздо позже она поняла — не попытавшись выяснить корень беспокойства, она совершила вторую крупнейшую ошибку в отношениях с мужчинами из семьи Халлоранов.

Джейсон повернулся в крутящемся кресле к окну и посмотрел на блеклосиний ландшафт. Снег, падавший все выходные, превратился в мерзкую слякоть, и новая куча толстых облаков накрыла утро вторника свинцовым навесом.

Что-то с ним не то. Почему он никак не может привести свою жизнь в порядок? Ему нужна цель, задача, но, черт возьми, он никак не может ее найти. Да, они поговорили в субботу с дедом, но что изменилось? Только неожиданная капризная незнакомка, с которой он столкнулся, эта яростная женщина в баре, встряхнула его скуку, но такой опыт ему едва ли хочется повторить.

Он старался выбросить из головы стычку в баре, но легче сказать, чем сделать. Слишком многие жаждали узнать подробности. К своему раздражению, Джейсон обнаружил, что сам пытается пресечь слухи о том, что он якобы тайно вовлечен в какие-то дела с этой ненормальной и происшедшее — просто ссора любовников на публике. К сожалению, его настоящее свидание расстроилось изза этих слухов. Марси Уэллингтон вздернула свой аристократический носик и обтекаемо сказала, что она думает о нем, а потом уехала домой на такси. Но Джейсона совершенно не тронул ее отъезд.