— Вот! Видите? Это очки моей мамы! А он их разбил! — обвиняющим перстом указал Кирка на Митю, но тут же торопливо поправился: — Нечаянно, конечно… Но мама без очков никак не может. Понимаете? Не увидит ничего!

— Кирка, уймись… — удалось вклиниться Мите в Киркино многословие и наконец самому обратиться к оторопевшим теткам:

— Подскажите нам, пожалуйста, где можно купить готовые очки, мы не можем ждать, мы тут проездом…

— Ах, так вам салон оптики нужен! Да, да, понимаю… — закивала вежливо одна из теток. — Это вам надо пройти еще метров пятьсот по Унтер-ден-Линден, с правой стороны увидите большую витрину… Это очень хороший салон, там можно приобрести изумительную оправу!

— Да нам изумительную не надо, нам надо, чтобы мама достопримечательности видела… — тихо проворчал Кирка. — Что она, зря ехала, что ли… А без очков она ж никак, хоть обратно домой возвращайся.

— Ах, какой хороший мальчик, он так заботится о маме… Вы туристы, да? — нежно улыбнулась Киркиному ворчанию тетка.

— Ага, мы туристы. Ладно, тетеньки, спасибо, мы пойдем, а то на автобус опоздаем!

— Всего хорошего, счастливого путешествия… — снова обласкали глазами Кирку добрые немецкие фрау. Впрочем, какие ж они немецкие, если между собой говорят по-русски? Тоже переселенцы, наверное…

Салон оптики нашли быстро, приветливая девушка-консультант встретила их улыбчиво-настороженно. Вика зажалась, оробела, спряталась у Мити за плечом. Он разозлился немного — что за дела? Кому очки нужны, ему или ей?

И опять на авансцену выступил Кирка, Митя и опомниться не успел. Устроив рыжие брови жалостным домиком, протянул девушке разбитую оправу, потом показал пальцем на мать, потом сильно потер кулаками глаза, то есть изобразил горестные рыдания. А еще постучал указательным пальцем по несуществующему циферблату на руке — цигель-цигель, мол, опаздываем! Помогите! Просто артист погорелого театра! Но девушка-консультант, как ни странно, все поняла, покивала задумчиво… И протянула Вике бумажку с ручкой.

— Что она хочет? Зачем? — переспросила Вика в панике.

— Параметры напишите… Какие вам надо очки, минус, плюс? Что там еще, я не знаю… — тихо подсказал Митя ей на ухо.

— А, да, поняла… Да, сейчас… — и нацарапала что-то на бумажке дрожащей рукой, протянула девушке.

Та изучила Викины каракули, проговорила быстро:

— Фюнф минутен!

И ушла.

Кирка глянул на мать с недоумением — чего это, мол?

— Ой, Кирка, отстань, и так ничего без очков не соображаю, голова кругом идет… Совсем растерялась… — отмахнулась от сына Вика.

— А вы поняли, чего она вякнула? — обратился Кирка уже к нему.

— Понял, конечно. Не суетись, Кирка, иначе у меня тоже скоро голова заболит, — флегматично произнес Митя, барабаня пальцами по стеклу витрины.

— И все-таки? Что она сказала?

— Что через пять минут вернется и очки новые твоей матери принесет, в коробочке с розовым бантиком и на тарелочке с голубой каемочкой. Устраивает тебя такое положение дел?

— А… Ну, тогда понятно… Ладно тогда, — важно кивнул Кирка.

Девушка действительно пришла через пять минут, разложила перед Викой несколько готовых оправ со стеклами, показала в сторону зеркала — примеряйте, мол.

Митя стоял молча, наблюдал за процессом. Когда Вика нацепила на нос очередные очки в красивой оправе брусничного цвета, произнес вдруг с явной заинтересованностью:

— Вот! Вот эти ваши… Эти берите!

— Эти? — задумчиво глянула на себя в зеркало Вика. — Ну, не знаю… Они ж красные…

— Не красные, а брусничные. Это во-первых. А во-вторых, это ваш формат, они вам идут…

Хотел добавить — вы в них, по крайней мере, женщиной выглядите, и почти с языка сорвалось, но вовремя удержался от нечаянного хамства. Да и какое ему дело, собственно, как она выглядит?

— Ладно, я эти возьму… А сколько они стоят? Где цена?

— Вот тут, в кружочке, видите?

— Это что же… Сто двадцать евро?! Ой, мама… Нет, мне такие не надо, что вы…

— Успокойтесь, Вика, я заплачу. Это же я разбил ваши очки, считайте, я свою вину компенсирую. Значит, эти берем, да?

— Ой, нет!.. Я так не могу, что вы… Нет, нет!..

— Перестаньте! — Митя снова начал слегка раздражаться. — Я же вам не кольцо с бриллиантами покупаю, правда? Это всего лишь объективная необходимость, преодоление форс-мажора!

— Да, но… Но это же дорого… Я б себе такие никогда не купила…

— А другие оправы, думаете, дешевле? Все, вопрос исчерпан. Берем эти!

Девушка-консультант, принимая от него карточку, глянула на Вику, одобрительно покивала и улыбнулась. Мол, вам очень идет эта оправа, не сомневайтесь. А на прощание подвинула Кирке круглую вазу с конфетами — угощайся!

— Ой, спасибо… — радостно угостился Кирка, просунув в отверстие пятерню и ухватив добрую половину конфет.

Вика, откинув назад голову, лишь тихо застонала от сыновнего нахальства, первая побрела к выходу. Кирка пожал плечами в недоумении:

— Мам, а чего такого-то? Я ж не без спросу… Она ж сама предложила…

— Ладно, пошли… — подтолкнул его Митя в спину. — Не забудь тетеньке «данке шен» сказать… Вообще-то, если хочешь, я тебе один секрет открою, Кирка. Из такой вазы если и берут конфетку, то в одном экземпляре… А твоя лапища смотрелась там, как бы тебе сказать… не очень, чтобы очень…

— Да без вас знаю! Одни воспитатели кругом, блин! — огрызнулся расстроенный Кирка. — Ну, не сообразил, подумаешь! Что мне теперь, конфеты обратно засовывать?

Вика стояла на улице, рассматривала себя в зеркальной витрине. Брусничная оправа и впрямь смотрелась на ее бледном лице неожиданно стильно. Даже, если осмелиться на комплимент, изысканно.

— Вика, вам действительно идет! Вы в корне преобразились, должен вам сказать… Ваше лицо идеально подходит под эту оправу. Совсем, совсем другой человек!

Вика прореагировала странно — шагнула назад, как испуганная газель, пожала плечами и, конечно же, тыкнула пальцем в переносицу. Хотя и тыкать было не надо — прежняя оправа все время сползала вниз, а новая сидела на своем месте как влитая. Вика опустила глаза и пробормотала тихо:

— Спасибо, Дмитрий…

— Она у меня скромная, не привыкла, чтобы комплименты говорили… — пояснил Кирка и добавил зачем-то: — Да их никто и не говорил никогда, если честно…

— Кирка, перестань! — так и не подняв глаз, прошептала Вика.

— К этой оправе еще бы брусничную помаду под цвет… — задумчиво произнес Митя, подмигнув Кирке.

— А что? В чем проблема-то? — растянул губы в довольной улыбке мальчишка. — Сейчас пойдем и купим! Мам, где тут помады продают, как думаешь?

— Ну, это уже без меня… — махнул Митя рукой, мгновенно потеряв интерес к происходящему. — Ладно, я пойду прогуляюсь еще… Пока…

И пошел быстро прочь, будто боялся, что они его догонят. В спину толкнулся Киркин разочарованный голосок:

— На автобус не опоздайте… Сорок минут осталось!

Митя махнул рукой: не опоздаю, мол. Отстань…

* * *

К ночи добрались до отеля. Какое счастье! Организм давно изнывал от усталости, сопротивляясь необходимости находиться в одном и том же положении, тем более что предыдущая ночь у Мити была бессонной. Поднявшись в свой номер, он тут же разделся, с удовольствием встал под душ. И стоял долго, думая о том, как незаметны и как мало ценятся нами каждодневные и привычные блага: чистая постель, теплая водичка, щедро поливающая сверху бренное уставшее тело, горячий ужин…

На ужин, кстати, надо было спускаться вниз, в ресторан. Сил уже не было. И не то чтобы сил физических, но… Просто не хотелось, и все! Митя порылся в пакете и, как в волшебном мешке Деда Мороза, нашел незаменимые в походных условиях вещи: кипятильник, большую кружку, чай, сахар, тушенку, несколько упаковок с кудрявой китайской лапшой, еще всякую всячину…

Да, мама все предусмотрела. Самый прекрасный на свете Дед Мороз — это ваша мама, дорогие непутевые сыновья и дочери. Не верьте, дети, в Деда Мороза — верьте в маму… Никто вас не будет любить более верно и преданно, даже если вы оказались на обочине собственной жизни. Никто вам не запасет в дорогу чай с сахаром и китайскую лапшу с тушенкой.

Рука сама потянулась в карман сумки, где лежал дурацкий новый телефон в белом корпусе, но вовремя спохватился — мама спит давно! Давай разбуди ее своими трепетными благодарностями, придурок… Главное, завтра не забудь позвонить!

Митя соорудил себе горячий ужин, съел его и завалился спать. Какое же все-таки удовольствие — растянуться на кровати во весь рост… Все-таки нормальная жизнь соткана из маленьких физиологических удовольствий. Все-таки она любит тех, кто им по большому счету не изменяет. Да, да, что бы там ни говорили приверженцы нематериальной аскезы, так и есть!

«Господи, какие тривиальные мысли лезут в голову, когда устанешь…» — подумал Митя и с этой мыслью заснул, как провалился.

Проснулся он от звонкого дребезжания стационарного телефона, примостившегося на тумбочке у кровати. Взял трубку, услышал тихий щелчок. И следом — длинные гудки. Спросонья он не понял, что это. Да и вообще поначалу не понял, где он.

Ах да, он в путешествии… Он убегает от своей проблемы. А это гостиничный номер, и за окном еще серое раннее утро. Надо вставать… Потому что телефонный звонок — это не что иное, как заказ на ресепшн от доброго гида Валентины — туристов будить. Надо вставать… Успеть под душем еще постоять на дорожку… И путешествовать дальше! То есть бежать, бежать галопом по Европам! Тем более сегодня у них на пути Амстердам… Как его еще называют — Северная Венеция, Нью-Йорк Европы. Город свободы, старший братец Санкт-Петербурга. Очень интересно будет глянуть…

Митя вдруг испуганно задержал дыхание, почуяв, как зашевелился внутри этот самый «интерес», как признак нормальной человеческой любознательности. То есть как признак жизни. Ой, не спугнуть бы… А может, мама права была, придумав это бегство? Как там она говорила? Насильно переместить себя в другие обстоятельства? Оборвать, к чертовой матери, эти ниточки ожидания, когда… Когда Вика позовет… Интересно, она звонила или?..

Так, стоп! Нельзя про Вику думать. Нельзя, нельзя! Вон сразу «потеряшкина» лампочка внутри замигала и волна тревоги от нее пошла, хватает за горло. Лучше про маму думать, про отца, про Майку… Про то, что надо обязательно устроить им ответные каникулы по приезде… Можно путевки на море купить, туда, где осенью тепло и купаться можно. Так сказать, алаверды… Денег можно у Дэна занять… Да что деньги! Это не проблема! Если взяться за новый проект…

Да, это хорошая идея! И утро за окном чудесное! Интересно, где этот отель расположен, еще в Германии или уже в Нидерландах?

Заходя в лифт, чтобы спуститься на завтрак, Митя подумал про себя: ишь развеселился… Ожил, курилка. Да если бы все так просто было! Это в мыслях все просто, тем более отсюда, из Нидерландов… Или все-таки из Германии?

Кирка с матерью сидели за столом, завтракали. Митя прошел мимо, поздоровался:

— Доброе утро!

— Ага… Присаживайтесь к нам! — пригласил Кирка. — Все равно другие столы заняты.

— Спасибо, присяду. А где кофе дают?

— Да они сами приносят… Видите, две тетки между столами ходят, одна с подносом, другая с кофейником? Вон и вам уже несут… Они по порциям раздают, без добавки. А там всего по одной булочке положено… Вкусные булочки, жалко им, что ли? Я уже и мамину съел.

— Это называется континентальный завтрак, Кирка. Здесь так положено. Но булочку тоже могу тебе пожертвовать, тостами обойдусь.

— Ага, давайте!

— Кирилл… — привычно послышался возмущенный голосок Вики.

Митя поднял на нее глаза…

Нет, не обомлел, конечно, но удивился. Хотя ничего особенного и не увидел. Подумаешь, губы брусничной помадой накрасила. И оттенок идеально под цвет оправы подобрала. Молодец… Совсем, совсем другое дело.

На секунду он почувствовал себя Пигмалионом. Приятное чувство, кстати. Сродни самодовольству, только мягче немного. Да… Если еще и волосы, забранные в пучок, на волю выпустить… И свитер мешковатый снять… А что, человеком бы стала! Женщиной! А впрочем… Какая разница. Что ему с этой мамашей, детей крестить? Дети у каждого свои, слава богу.

— Вам нравится, да? — сунулся со своим привычно непосредственным вопросом Кирка. — Маме идет, правда?

— Да, правда. Вам очень идет, Вика.

— Ну, вот видишь, мам! Не зря все утро тебя уговаривал губы накрасить! Зря, что ли, помаду покупали?

— Кирка, замолчи.

— Да не стесняйся, чего ты! Все свои!

— Я не стесняюсь. Вы завтракайте, а я в номер поднимусь… Надо еще вещи собрать… Проверить, не забыла ли чего…