В марте они отплыли в Париж на «Нормандии», чтобы закупить кое-что для Саймона и подобрать все необходимое для первой Зоиной коллекции. И на этот раз Зоя выбирала все, что нравилось ей, не оглядываясь на Аксель. Ходить по магазинам и салонам с мужем ей было ужасно интересно; Саймон предоставил ей неограниченный кредит. Они остановились в отеле «Георг V» и, оставшись наедине, наслаждались друг другом с таким пылом, словно это был их медовый месяц. В Нью-Йорк они вернулись через месяц, счастливые, посвежевшие и еще больше влюбленные друг в друга. Их приезд был омрачен известием о том, что Сашу исключили из школы. В двенадцать лет она стала совершенно неуправляемой.
— Как это произошло, Саша? — Зоя спокойно разговаривала с девочкой в первый же вечер после их возвращения. Как и год назад, Николай встречал их на причале, но на сей раз в новом костюме от Дюсенберга, который Саймон успел заказать перед тем, как год назад прекратили их выпуск. Николай очень обрадовался встрече, а затем сообщил им новости насчет сестры. Идя в школу, она накрасила губы и ногти, а потом ее застали целующейся с одним учителем. Учителя уволили, а Сашу исключили из школы без права на восстановление. — Почему? — снова спросила Зоя. — Объясни, что заставило тебя так поступить?
— Мне все надоело, — передернула плечами Саша, — а ходить в школу, где учатся одни девчонки, просто глупо.
Саймон платил за ее учебу в Меримаунте, и Зоя была очень рада, что дочь имеет возможность учиться в престижной школе. Николай же продолжал учиться в Тринити, как и до Зоиного брака; ему там очень нравилось. До окончания колледжа Николаю оставалось учиться еще два года, а потом он собирался поступать в Принстон, который в свое время окончил его отец.
Саша проучилась в Меримаунте всего полгода, а теперь ее исключили, однако ни малейшего смущения она не испытывала. Во всей школе было только два учителя-мужчины: учитель музыки и учитель танцев, остальные были монахини, но даже и в таком заведении Саша ухитрилась отличиться! Зоя подумала, что, быть может, Саша таким образом мстит матери за долгое отсутствие, за ее увлечение новым делом. Впервые Зоя задумалась о судьбе дочери, но теперь было слишком поздно. Перед отъездом она заказала американскую партию товаров, а сейчас закупила — и уже оплатила — все остальное в Париже. Она должна была открыть магазин во что бы то ни стало. Для своей выходки Саша выбрала самое неподходящее время. Но теперь Зоя думала не только о Саше.
— Неужели ты не испытываешь ни капли смущения? — спросила Зоя. — Подумай, как добр был Саймон, когда послал тебя учиться в Меримаунт. — Но девочка только пожала плечами, и Зоя поняла, что объясняться с ней бесполезно.
В спальне Саймон распаковывал чемоданы.
— Мне так неудобно, Саймон. С ее стороны это такая ужасная неблагодарность, — сказала Зоя мужу.
— Что она сказала? — Саймон обернулся, с беспокойством глядя на жену. Что-то в Саше очень переменилось в последние месяцы. Он не раз ловил на себе ее более чем откровенные взгляды, взгляды женщины, а не девочки, но Зое об этом ничего не сказал.
Саймон сделал вид, что ничего не замечает, отчего распалил Сашу еще больше. Впрочем, может, волноваться и не стоило: в конце концов, ей было всего двенадцать лет и она была очень привлекательной. Она унаследовала холодную немецкую красоту своей бабушки по материнской линии и типично русскую необузданность матери. Смесь была, как говорится, огнеопасной. — Она расстроена?
Зоя с тревогой покачала головой.
— Если бы. — Казалось, Саша совсем не раскаивается.
— И что ты собираешься делать дальше?
— Думаю, надо подыскать ей другую школу. Хотя в этом году это уже немного поздновато. — Была уже середина апреля. — Я могла бы нанять ей до осени репетиторов, но я не уверена, что это что-нибудь даст.
Но Саймону идея понравилась.
— Пожалуй, сейчас так и надо поступить. Это снимет напряжение. Если, разумеется, репетитором будет женщина. — Но единственным, кого смогла найти Зоя, был нервный молодой человек, который заверил ее, что обязательно найдет с Сашей общий язык. Он продержался ровно месяц, а затем в ужасе бежал, не объяснив Зое, что накануне Саша встретила его в ночной рубашке, явно с плеча матери, и заявила, что хочет, чтобы он поцеловал ее.
— Ты выродок, — постоянно твердил ей Николай.
В свои шестнадцать лет он намного лучше понимал Сашу, чем ее собственная мать. Саша, когда сердилась, дралась с Николаем, как кошка, царапая ему лицо.
Даже Саймон стал беспокоиться за девочку, но, когда он уже отчаялся, она вдруг стала покорной и на удивление прелестной.
Подготовительные работы в магазине шли лучше некуда, и в июле стало ясно, что магазин откроется в сентябре. Они отметили годовщину своей свадьбы на Лонг-Айленде, в доме, снятом на лето, через два дня после того, как самолет Амелии Ирхарт исчез над Тихим океаном. Николай восторгался спортсменкой и по секрету сказал Саймону, что хочет когда-нибудь научиться летать. Его героем детства был Чарлз Линдберг. Его также потрясла история с «Гинденбургом» — дирижаблем, который взорвался над Нью-Джерси в начале мая. К счастью, когда он пытался уговорить Зою и Саймона лететь на нем в Европу, Зоя отказалась: им хотелось путешествовать морем в память о плавании на «Куин Мэри».
— Ну-с, миссис Хирш, что вы об этом думаете? — В начале сентября Саймон стоял в отделе женской обуви ее нового универмага. — Все так, как вы хотели?
От восторга слезы навернулись ей на глаза: Элси де Волф добилась поразительной красоты и элегантности сочетанием бледно-серого шелка с розовыми мраморными полами. С потолка струился мягкий свет, а на резных столах в стиле Людовика XV стояли изумительно подобранные букеты из шелковых цветов.
— Здесь как во дворце!
— Ты королева и должна жить во дворце, любимая.
Саймон поцеловал ее, и в тот вечер они откупорили бутылку шампанского. Открытие магазина должно было состояться на следующей неделе. Решено было дать блестящий прием, на котором должны были присутствовать сливки Нью-Йорка. На открытие Зоя купила у Аксель платье своей же собственной модели.
— Это будет хорошая реклама. Я скажу, что графиня Зоя одевается в моем салоне. — За это время Зоя и Аксель сблизились еще больше.
Зоя и Саймон долго думали над названием универмага, и наконец глаза Саймона засверкали и он воскликнул:
— Придумал!
— Я тоже, — гордо улыбнулась Зоя. — «Хирш и компания».
— Нет! — В этом названии явно не хватало романтики. — Не понимаю, как я не додумался раньше. «Графиня Зоя»!
Это название показалось ей поначалу слишком вычурным, но в конце концов он ее убедил. Ведь именно этого хотела публика: прикоснуться к тайне аристократии, заиметь титул, пусть за деньги, или, как в данном случае, покупать одежду, которую для них выбирала настоящая графиня. В газетах теперь постоянно мелькали заметки о «Графине Зое», и впервые за многие годы Зоя стала бывать на приемах и светских раутах. Их представляли как «графиня Зоя и ее супруг, мистер Хирш», вокруг них повсюду толпились журналисты. Зоя по-прежнему великолепно смотрелась в простых платьях от Шанель, или от мадам Гре, или от Ланвена. Публика не могла дождаться открытия универмага; женщины не сомневались, что, выйдя оттуда, они будут выглядеть не хуже Зои.
— Ты добилась своего, дорогая, — прошептал ей Саймон на открытии, где присутствовали все сливки Нью-Йорка. Аксель прислала ей высокий куст крошечных белых орхидей и записку: "Bonne chance, mon amie, affectueusement[12]. Аксель".
— Это все ты придумал.
— Это наша с тобой мечта. — Он улыбнулся; в каком-то смысле это было их детище.
Даже Николай и Саша присутствовали на приеме.
Саша была в красивом белом атласном платье, которое выглядело нарочито скромным, но именно такие платья носили царские дети и сама Зоя, когда была ребенком, поэтому-то она и купила его дочке в Париже.
И Николай в свои шестнадцать лет отлично смотрелся в своем первом вечернем костюме с запонками, которые подарил ему Саймон: маленькие сапфиры в белом золоте в обрамлении бриллиантов. Это была очень видная семья, и репортеры без устали фотографировали их, а Зоя вновь и вновь позировала вместе с блестящими светскими дамами, которые должны были стать ее клиентками.
С этого дня универмаг никогда не пустовал. Женщины подъезжали на «Кадиллаках» и «Роллс-Ройсах».
Иногда к дверям подкатывали «Паккард» или «Линкольн», а однажды приехал сам Генри Форд, чтобы купить своей жене меховое манто. Зоя собиралась продать всего несколько таких манто: ей хотелось, чтобы большинство продаваемых пальто было сшито на фабриках Саймона. Но Барбара Хаттон заказала горностаевую пелерину, а миссис Астор — длинную соболью шубу. Успех «Графини Зои» стал очевидным к концу года, и рождественская распродажа принесла огромные доходы. Процветал даже отдел товаров для мужчин на втором этаже. Мужчины совершали свои покупки в помещениях, отделанных деревянными панелями, с красивыми каминами, а женщины тем временем тратили целые состояния в залах, задрапированных серым шелком. Об этом можно было только мечтать, и в канун Нового года на Парк-авеню Хирши подняли бокалы с шампанским.
— За нас! — подняла свой бокал Зоя. Она была в черном бархатном вечернем платье от Диора.
— За «Графиню Зою»! — поправил ее, улыбнувшись, Саймон.
Глава 42
К концу следующего года Зое пришлось арендовать еще один этаж, и покупка Саймоном всего здания оказалась оправданной. Отдел товаров для мужчин переехал наверх, а на втором этаже стали продавать меха и самые изысканные наряды и там же открыли небольшой отдел детских товаров. Теперь сюда приводили маленьких девочек, чтобы купить им бальные платья и первые вечерние наряды. Продавались тут даже рубашечки для крестин, в основном французские, и все они были такими же прелестными, как те, которые Зоя видела в детстве в царской России.
Ее собственная дочь имела обыкновение приходить в универмаг и выбирать себе новые платья, когда ей заблагорассудится, но в конце концов Зоя это ей запретила. У нее возник интерес к дорогим вещам, Зоя же не хотела потакать ей.
— А почему? — сердито надула губки Саша, когда Зоя впервые сказала ей, что нельзя целыми днями ходить по магазинам.
— Потому что в твоем шкафу и без того множество красивых вещей и ты вырастаешь из них прежде, чем успеваешь надеть. — В тринадцать лет Саша стала высокой и стройной, как Наталья; она была уже почти на голову выше матери. А Николай в свои семнадцать лет был выше их обеих. Он последний год учился в школе и собирался поступать в Принстон.
— Я хотел бы заняться бизнесом, как вы, — любил говорить он Саймону, который прекрасно относился к обоим детям и которого он обожал.
— Когда-нибудь займешься, дружок. Еще успеешь.
Если б я мог сейчас учиться в школе, как ты, это было бы здорово.
— Иногда учеба кажется мне пустой тратой времени, — признался Николай, но Зоя настаивала, чтобы он поступил в Принстон, находившийся недалеко от Нью-Йорка.
Юноша собирался приезжать в город при малейшей возможности. Он не отказывал себе в развлечениях, но при этом умудрялся хорошо учиться — не то что его сестра. В тринадцать лет она стала красавицей и, расхаживая в модных нарядах, выглядела лет на пять старше своего возраста.
— Одеваете меня как девчонку! — ныла Саша, глядя на вечерние платья в универмаге. Она никак не могла дождаться, когда станет достаточно взрослой, чтобы носить их.
А когда Саймон позвал ее на новый мультфильм Диснея «Белоснежка и семь гномов», Саша страшно разозлилась:
— Я уже не ребенок!
— Тогда не веди себя как ребенок, — насмешливо сказал Николай. Саша хотела танцевать самбу и конгу, как Саймон с Зоей, когда они ходили в «Эль Марокко». Николаю тоже хотелось пойти с ними, но Зоя считала, что он еще слишком молод. Вместо этого Саймон повел всех троих в ресторан «21», и в тот вечер они впервые всерьез заговорили о том, что происходит с евреями в Европе. Саймона очень тревожило то, что делал Гитлер в конце 1938 года, и он предчувствовал, что будет война.
А Нью-Йорк жил своей жизнью. Богатая публика ходила на вечеринки, приемы и балы, и наряды из Зоиного универмага раскупались с быстротою молнии.
Она даже подумывала арендовать еще один этаж, но боялась, что торопится, что дело может заглохнуть.
— Посмотри, дорогая, какой у тебя успех! — успокаивал ее Саймон. — Твой бизнес никогда не заглохнет.
Если уж тебе удалось запустить это дело на такие обороты, все будет в порядке и дальше. Ты поддерживаешь свою марку за счет качества и стиля. И пока и то, и другое у тебя есть, покупатели в магазине всегда будут.
Поверив в его слова, Зоя работала еще усерднее.
В универмаге она пропадала целыми днями, поэтому, когда Сашу снова решили исключить из школы перед самыми рождественскими каникулами, пришлось звонить ей на работу. Они устроили ее в Lycee Francais[13] — небольшую школу, которой руководил один весьма известный француз, не допускавший у себя никаких вольностей; он сам позвонил Зое «пожаловаться на мадемуазель». Зоя схватила такси и помчалась на Девяносто пятую улицу умолять его не исключать ребенка. Оказалось, что Саша прогуливала, курила сигареты и бегала на танцы.
"Зоя" отзывы
Отзывы читателей о книге "Зоя". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Зоя" друзьям в соцсетях.