Даниэла Стил - Зоя

Первый ребенок Николая, девочка, родился в 1963 году — тогда застрелили Джона Кеннеди, и тогда же Мэтью начал работать в «Графине Зое». Зоя была тронута до глубины души, когда Николай и Джулия назвали свою дочь Зои — американским вариантом ее собственного имени, которое ей, по правде говоря, нравилось намного больше.

В семнадцать лет Марина уже танцевала вовсю. Она взяла русскую фамилию бабушки и теперь была известна как Марина Юсупова. Она много работала, разъезжала по всей стране. Николай считал, что после окончания школы ей надо поступить в университет, но Зоя с ним не соглашалась.

— Не всем это дано, Николай. Она уже нашла свое место в жизни. Теперь, когда ты сам стал отцом, не будь таким требовательным. — Зоя всегда поддерживала новые начинания, она любила жизнь, никогда не была занудой.

А Пол до сих пор горячо любил ее. Несколько лет назад он ушел на пенсию и теперь безвыездно жил в Коннектикуте. Зоя навещала его, когда могла, но он жаловался, что происходит это слишком редко. Казалось, универмаг зажил новой жизнью. Она закупала модели у Кардена, Сен-Лорана, Куррежа, и теперь в Париж она ездила вместе с Мэтью. Он сам оценивал все модели, и ему нравилось останавливаться в отеле «Ритц». В свои двадцать четыре года он отличался восторженностью и озорством — совсем как его мать.

А она, вместо того чтобы уйти на покой, как обещала, когда он приступит к работе, казалось, стала работать еще усерднее.

— У тебя поразительная мать, — говорила Джулия Николаю и, в отличие от остальных невесток, ничуть не лукавила. Время от времени свекровь и невестка обедали вместе, а когда маленькой Зои исполнилось пять лет, Зоя подарила ей первую пачку и балетные тапочки. К тому времени Марине было двадцать два года и она стала звездой первой величины. Ее встречали восторженно повсюду, а в прошлом году она даже танцевала в России. Вернувшись, она с увлечением рассказывала Зое о Ленинграде, бывшем Санкт-Петербурге, она видела Зимний дворец и даже побывала в Мариинском театре. На глаза Зои навернулись слезы… Это было похоже на осуществление мечты… Она покинула родину более пятидесяти лет назад, и вот теперь там побывала Марина. Зоя любила говорить, что сама обязательно поедет в Россию, но не сейчас, а когда совсем состарится.

— И когда же это будет, мама? — пошутил Николай в день ее семидесятилетия. — Я старею быстрее, чем ты. Мне почти пятьдесят. Беда в том, что тебе твой возраст не дашь, я же вполне выгляжу на свой.

— Не говори глупости, Николай, у меня вид древней старухи. — Но, как ни странно, это было не так.

Зоя до сих пор оставалась красивой; рыжие волосы стали белыми, но всегда были изысканно уложены, а элегантные костюмы и облегающие платья подчеркивали все еще безупречную фигуру. Для всех, кто знал ее, она была объектом зависти, источником вдохновения. Люди все еще приходили в универмаг и спрашивали графиню Зою. Мэтью постоянно рассказывал смешные истории о покупателях, которые настаивали, что должны увидеть ее.

— Я почти как Лувр, — сухо сказала Зоя, — только чуть поменьше.

— Не будь слишком скромной, мама. Без тебя универмаг ничто.

Но это уже не соответствовало действительности.

Мэтью внедрил новые методы торговли — все то, чему его учили в школе бизнеса, и за первые пять лет его работы торговый оборот универмага удвоился. Он придумал новые духи, которые, конечно же, назывались «Графиня Зоя», и за следующие пять лет их доход удвоился вновь. К 1974 году «Графиня Зоя» — женщина и универмаг стали легендой.

Но вместе с легендой возникли и предложения, которые интересовали Мэтью, но приводили в ужас его мать. Многие компании захотели купить универмаг, например, компания по производству ликеров, компания, торгующая консервами; они желали расширить сферу своих капиталовложений. Мэтью пришел в контору Николая, чтобы обсудить это с ним, и два брата совещались несколько дней. Николай удивлялся тому, что такие предложения не поступили раньше.

— Это твоя заслуга, — сказал Николай, с любовью глядя на своего младшего брата. Но Мэтью только качал головой и быстро ходил по кабинету. Он всегда был в движении. Он брал книги, разглядывал вещи в книжном шкафу своего брата, а затем повернулся, снова посмотрел на него и сказал:

— Нет, Ник. Это ее заслуга. Моя — только духи.

— Это не совсем так. Я видел цифры.

— Это неважно. Но что мы скажем маме? Я знаю, что она подумает. Мне тридцать пять, я могу найти другую работу. Маме семьдесят пять, для нее все будет кончено.

— Я в этом не уверен. — Николай взвешивал все «за» и «против». С деловой точки зрения эти предложения были слишком заманчивы, чтобы от них отказываться, особенно одно, которое понравилось им обоим.

В соответствии с этим предложением Мэтью оставался на пять лет работать в универмаге в качестве директора и консультанта и всем им, включая Зою, выплачивались огромные суммы денег. Но они оба знали, что их мать интересуют совсем не деньги. Только универмаг, клиенты и бурная деятельность.

— Я думаю, она оценит значение этих предложений. — Николай надеялся на это, но Мэтью только засмеялся и опустился в кожаное кресло.

— Ты не знаешь нашу маму. Она будет оскорблена до глубины души. Вот об этом нам стоит подумать.

Я не хочу огорчать ее. В таком возрасте это может и убить.

— Об этом тоже надо подумать, — задумчиво сказал Николай. — Нельзя рассчитывать, что в семьдесят пять лет она не захочет все еще оставаться там. Когда ее не будет, обстановка в универмаге изменится. Чувствуешь, как все оживает, когда входит она?

Зоя по-прежнему каждый день ходила на работу, хотя теперь ровно в пять шофер отвозил ее домой.

Несколько лет назад Николай настоял на этом, и она благосклонно согласилась. Но каждое утро она появлялась на работе ровно в девять — что бы ни было.

— Необходимо поговорить с ней, — решил Мэтью.

Но когда разговор наконец состоялся, Зоя вышла из себя, как он и предсказывал. — Мама, пожалуйста, — умолял он, — посмотри, что они нам предлагают. — Зоя смерила его ледяным взглядом, которому могла бы позавидовать ее мать.

— Что-то я не совсем понимаю… Мы вдруг обнищали или жадничаем? — Она вопросительно посмотрела на своего сына, и Мэтью засмеялся. С ней невозможно было спорить. И все же он горячо любил ее. Последние пять лет он жил с женщиной, которую любил только за то, что она русская по происхождению, с рыжими волосами и очень похожа на Зою.

— Я знаю, что это совсем по Фрейду, — не раз признавался он. Но она действительно была великолепна, остроумна и очень сексуальна. Такая же, как и его мать.

— Но ты хотя бы подумаешь об этом? — спросил Николай.

— Да, но не ждите, что я соглашусь. Я не продам универмаг производителю собачьих консервов только потому, что вы оба выдохлись. — Она повернулась к своему младшему сыну:

— Почему бы тебе не создать новые духи?

— Мама, пойми, нам уже никогда не сделают столько выгодных предложений.

— А разве мы в них нуждаемся? — Тут она посмотрела на детей и все поняла. — Вы, наверное, считаете, что я слишком стара, не так ли? — Она перевела взгляд с Николая на Мэтью и была тронута тем уважением и любовью, которые прочла в их глазах. — Да, это так.

Этого нельзя отрицать. Но я еще не совсем сдала. С головой у меня все в порядке. — Она прикрыла глаза, размышляя. — Я думала отойти от дел в восемьдесят. — И тогда они все втроем рассмеялись, а Зоя пообещала все обдумать еще раз.

В течение последующих четырех месяцев страсти разгорелись, так как поступили новые предложения, еще выгоднее прежних. Но весь вопрос был не в предлагаемой сумме, а в том, надо ли вообще продавать универмаг. Весной 1975 года, когда Пол в возрасте восьмидесяти шести лет тихо скончался во сне, Зоя начала наконец осознавать, что не будет жить вечно.

С ее стороны было бы несправедливо оказывать давление на своих сыновей, отказывать им в праве поступать так, как они хотят. Она прожила свою жизнь, у нее были свои радости, но теперь она не может вмешиваться в их жизнь. И вот однажды днем, после долгих переговоров, она капитулировала, чем поразила обоих.

— Ты что, действительно так решила? — Николай с изумлением смотрел на нее. К тому времени он уже почти сдался и решил про себя сохранить универмаг, пусть лишь ради своей матери.

— Да, Ники, я так решила. — Зоя произнесла эти слова совершенно спокойно. Она многие годы не называла его так. — Думаю, что пора.

— Ты уверена? — Он вдруг забеспокоился оттого, что она так покорно пошла на попятный. Может быть, плохо себя чувствует или подавлена? Но по ее виду нельзя было этого сказать. Ее зеленые глаза по-прежнему задорно сверкали.

— Да, если только вы оба этого хотите. Я найду, чем заняться. Я хочу немного попутешествовать. — Всего несколько недель назад она пообещала маленькой внучке взять ее летом в Париж. Затем она медленно поднялась и обратилась к собравшимся на совещание служащим:

— Благодарю вас, джентльмены, за вашу мудрость и ваше терпение и за ту радость, которую вы мне доставили. — Она открыла универмаг почти сорок лет назад, многих из них тогда еще не было на свете. Зоя обошла стол и всем пожала руки. Мэтью прослезился. Это был волнующий момент.

— Кажется, свершилось. — Николай печально посмотрел на Мэтью, когда они остались вдвоем. — Как ты думаешь, сколько понадобится времени на заключение договора?" — Они уже решили, какое предложение принять.

— Несколько месяцев. Надо к лету все закончить. — Мэтью был тронут до глубины души.

Николай кивнул.

— Она хочет поехать с Зои в Европу. Я собирался разубедить ее, но теперь думаю, что не стоит, — с грустью сказал он.

— Не стоит. Это доставит удовольствие им обеим.

Николай кивнул и пошел обратно в свою контору.

День выдался жаркий и солнечный, когда Зоя в последний раз сидела за столом в своем кабинете. Все вещи она уложила еще накануне, а Мэтью устроил грандиозный прием в ее честь. В универмаге собрались известные люди, сливки общества. Все ее целовали, кланялись ей, все ее помнили и благодарили. А теперь, готовясь навсегда покинуть свой кабинет, она сидела и вспоминала тех, кто побывал здесь за тридцать восемь лет. Шофер, вероятно, уже ждал ее, но она не торопилась уходить. Она подошла к окну и посмотрела на Пятую авеню, на поток автомобилей. Так много изменилось за сорок лет, многие мечты сбылись, многие — нет. Она вспоминала, как Саймон помог ей открыть магазин, как он был взволнован, как счастливы они были, когда впервые поехали вместе в Европу закупать товары. Казалось, за одно это мгновение перед ней прошла вся жизнь.

— Графиня?.. — Услышав в дверях тихий голос, Зоя обернулась и увидела свою последнюю ассистентку, девушку, которая была моложе ее старшей внучки.

— Да?

— Машина ждет внизу. Шофер просил вам передать.

— Спасибо, — с благодарностью улыбнулась Зоя; она стояла, выпрямившись, и в глазах у нее светилась гордость, — пожалуйста, скажите ему, что я скоро выйду. — Ее речь, манеры до сих пор свидетельствовали о ее благородном происхождении в большей степени, чем ее титул. Никто из тех, кто работал с ней когда-либо, никогда ее не забудет.

Дверь тихо закрылась, и Зоя в последний раз оглядела свой кабинет. Она знала, что еще будет приходить сюда к Мэтью, но это уже будет совсем не то. Теперь все это принадлежит им. Она подарила детям универмаг, а они предпочли его продать. Но в глубине души она думала, что Саймон согласился бы с ними. Он был умным бизнесменом, и Мэтью тоже.

Она осмотрелась в последний раз и закрыла дверь — новый темно-синий костюм от Шанель, аккуратно причесанные волосы. Выйдя из кабинета, она чуть было не столкнулась с Зои.

— Бабушка! Я боялась, что ты уже ушла! Посмотри! Посмотри, что у меня! — Николай давно уже согласился на их поездку в Париж; они должны были выехать через две недели — на сей раз, правда, не на пароходе.

Они летели самолетом. Уже не осталось таких теплоходов, на которых бы ей хотелось совершить плавание, и Зои не возражала. Она подпрыгивала от радости, как и полагается двенадцатилетней девочке, держа в руках множество проспектов.

— Что это у тебя там? — засмеялась ее бабушка.

Девочка воровато оглянулась, как будто за ней следили, и заговорщически прошептала:

— Только не говори папе. Когда мы доберемся туда, ему уже будет все равно. — Проспекты, которые она протягивала бабушке, были не парижские, а петербургские: виды Зимнего дворца… Екатерининский дворец… Александровский… Аничков… И Зоя с удивлением посмотрела на внучку. — Бабушка, поехали в Россию! — Зоя уже давно туда собиралась, может быть, теперь, с маленькой Зои, эта поездка и состоится.

— Даже не знаю. Возможно, твой отец будет возражать… — Но, поразмыслив, она улыбнулась. Более полувека назад Зоя уехала из России со своей бабушкой и вот теперь имела возможность вернуться туда с собственной внучкой. — А знаешь, — она улыбнулась, обнимая девочку за плечи, — мне эта идея, пожалуй, даже нравится. — Она ступила вместе с ней на эскалатор, разглядывая проспекты, строя планы; мысли опережали одна другую.