После Галкиного звонка тревога в душе утихла, но уснуть Глаша все равно не могла. Было ясно: родственники что-то знают, и это что-то – очень неприятное для Глаши. Может быть, он уже нашел свою Мику? И теперь у них снова все хорошо? Ведь сам же говорил, что влюбился, а когда любишь, тогда многое прощаешь. Вот сейчас вернись к ней Рудик, разве бы она его не простила? Простила бы, совершенно точно! Но вовсе не потому, что в ее сердце все еще пламенеет любовь, а как раз наоборот – ей теперь совсем нет дела до Рудика. Она тут же возродила в памяти ту картинку, когда ее бывший супруг и Мика лежали на диване и страстно целовались. Представила… И что? Да пусть лобызаются, лишь бы в радость им это было! Она охотно простила бы Рудольфа, вот только обратно бы его уже не приняла. Ни за что! Потому что рядом с собой хотела видеть другого мужчину. Настоящего! Который сам решает свои проблемы, который приходит домой с полными пакетами продуктов, который отогревает ее ноги своим дыханием и учит водить машину, который… который сейчас черт знает где и с кем!!!

Он пришел даже не утром, а в полдень. Глаша так и сидела на кухне с выключенным приемником – чтобы он не заглушал шаги.

– Привет, – как ни в чем не бывало подмигнул ей Ангаров. – А кофе у нас имеется? А чего ты какая-то… тебе нездоровится?

– Ты где был? – постаралась спокойно спросить Глаша.

– Ого! – вздернул брови Ангаров. – И это мы еще не расписались!

– Вадим, где ты был? – точно робот повторила Глаша.

Ангаров насупился, потом начал объяснять:

– Глаша, ты же в курсе, у меня работа. И если я тут целыми днями разъезжаю на машинах, это ведь не значит, что у меня никаких дел нет. Там люди работают, им надо выплачивать зарплату, надо подписывать договоры и вообще держать все под контролем, я ж хочу верить, что не последний день живу! Ты думаешь, мне приятно, что я вот так, как заяц, как вор какой-то по ночам… самому противно, дальше некуда! Но… пока так…

– Где ты был? – подняла на него глаза Глаша. – На Северном полюсе? В шахте? Или на подводной лодке? Где ты был, что не мог набрать несколько цифр? Не мог позвонить и сказать, чтобы я не ждала? – Она не ревела, во всяком случае, старалась не реветь, а подбородок… он сам… сам трясется… и губы кривятся тоже… сами, и слезы катятся из глаз помимо воли! А она не хочет реветь, потому что знает, что, когда плачет, ужасно некрасивая: кривая, перекошенная, с красными глазами и носом, с уродливыми губами… – Я же думала… Я боялась, что они тебя… что с тобой… Неужели трудно было сообщить и работать дальше?! Чтобы я не звонила во все больницы!!! Чтобы не искала номера моргов! Чтобы… Да я всю валерьянку выпила! Как только глаза закрою, а там… ты!!! Ты должен был позвонить!!! Должен! Я ведь… живая же…

Он широко раскрыл глаза, шагнул вперед, опустился перед Глашей на колени и уткнулся головой в ее ноги.

– Я дурак, Глаш… Я вообще тупой! – Он взял ее руки в свои и прижал к губам. – Я дебил, идиот… Я не знал… Понимаешь, обо мне никто и никогда не беспокоился. Я просто не подумал, что ты… что я кому-то нужен…

– Надеешься, я буду сейчас говорить, какой ты хороший? – уже открыто всхлипывала Глаша. – Ни фига! Ты и правда дурак! Да! Тупой! Не подумал он! Не нужен никому! А мне?! Ты обо мне опять не подумал, да? А я так вот всю ночь… Только о тебе… Я боялась, понимаешь ты? Боялась, что больше никогда тебя не увижу! Что ты больше никогда… не притащишь эти чертовы пакеты! Что я так и не научусь водить машину. Что так и останусь одна в глубокой старости… без стакана воды, хоть засохни… В крайнем случае, с какой-нибудь маленькой собачкой или котом… вместо тебя…

Она уже не могла говорить, да это и не надо было. Он уже себя не сдерживал, целовал ее волосы, ее некрасивое от слез лицо, шею, губы, щеки и прижимал к груди так крепко, что и без слов стало ясно: он тоже скучал, тоже боялся, что останется без нее! Он тоже не хотел… без воды…

Целый день им не хотелось никого видеть и слышать. Они наплевали на всех, забыли про все на свете, отключили телефоны и остались во всем мире одни.

– Сегодня же перетащишь ко мне свои вещи, – заявляла Глаша, едва отойдя от очередного поцелуя. – А еще я тебе новый телефон куплю, чтобы там был только мой номер, и попробуй хоть раз не взять трубку!

– Думаешь, стоит попробовать? – хитро урчал он. – Говорят, что сотовый – это длинный поводок. Я, правда, еще не ощущал, но…

– Я тебе два куплю! Чтобы на коротком был! – вскидывалась Глафира и снова тонула в его объятиях. – Нет, такому надо три…

Только глубоким вечером Глаша поднялась с постели и решительно уперла руки в бока.

– Хватит валяться, поехали к этой тетке. Разделаемся с нашими бывшими и будем нормально жить.

– Гла-а-аш, может, завтра с утра, а? – лениво предложил Ангаров. – Ты же тоже не спала, ну какие из нас вояки?

– Не спала, потому что когда ты рядом – ты спать не даешь, а когда тебя нет – сам не уснешь, вставай. Вадим, я больше ни минуты не хочу делить тебя с твоей женой.

– Да? – дурашливо подскочил Ангаров. – Такое я сокровище? А ты моя жемчужинка!

– Опять жмешься, нет бы бриллиантом назвать.

– Собирайся к свекрови, бриллиант! Повезу знакомить.

Они приехали к дому, который им описала Люся, когда уже наступала ночь.

– Может, неудобно? – поежилась Глаша. – Спит, наверное… свекруха…

– Разбудим… Зато если Рудик твой у нее осел, то окажется на месте. Пойдем.

Им открыла неопрятная женщина и тут же, не спросив, к кому гости, удалилась в глубь квартиры, где раздавались бурные нетрезвые дебаты. Ангаров решительно шагнул вперед, а следом за ним прошла и Глаша. В нос резко ударил запах кислой капусты, табачного дыма и стойкая перегарная вонь. «Да что ж это они, всем кланом пьют, что ли?» – мелькнула мысль.

– Ну вот и все, – услышала она голос Вадима и еще чей-то смутно знакомый писк.

На кухне толпилась компания из нескольких мужиков и женщин. Пьяный визг, ругань… Глаша за Ангаровым вошла в полупустую комнату с ободранными обоями и сразу же увидела Мику!

Та в роскошном коротеньком халатике сидела, поджав ноги, на облезлом кресле и с испугом взирала на супруга.

– Собирайся, чего здесь сидеть-то, – как-то по-отечески тепло проговорил Вадим жене. – Бумаги-то с собой?

– Ну да, вон они. А какие? – тихонько лепетала Мика, боясь двинуться. – Да все бери, я ничего не трогала. Так только – папку сунула в пакет…

– А Рудольф где? – собирал ее вещи с дивана и кровати Ангаров.

– Так он подработку ищет… в театрах. Ночью придет.

– Ну его мы точно ждать не будем. А чего ж он гостиницу не снял? В такой… дыре живете?

– Он говорит, что в гостинице нас быстро вычислят. Мы квартиры снимаем, но каждые три дня меняем адрес… Вот сейчас как раз… меняем, – рассказывала Мика о своем житье-бытье.

– Домой поедем завтра, а сейчас, вон, к ней, к Глаше, – распорядился Вадим, и к горлу Глаши подкатил ком.

Во-первых, мог бы уж так и не заботиться о своей бывшей настоящей! При ней, при Глаше-то! Если вспомнить, сколько они из-за этой вертихвостки натерпелись! Во-вторых, чего ради тащить Мику к Глаше в дом?! Документы забрал и адью! А то еще вещи тут за ней ходит собирает…

– Вадим, я тебя внизу подожду, – дернула подбородком Глаша и направилась к двери.

– Но мы ведь ее здесь не оставим! – в спину ей бросил Ангаров.

Этого Глаша выдержать уже не могла. Она насмешливо фыркнула и вздернула брови:

– А что случилось? Девочка намучилась, да? Наигралась в декабристку? Ей не хочется сидеть в этой вонючей дыре, и ты поволочешь ее в мой дом? А ты меня спросил? Мне твоя Мика не нужна! По поводу Рудика я бы еще подумала, а эта… возись с ней сам!

Она надменно повернулась и выскочила за двери. Выбежала на улицу, дернула дверцу старенькой машины и… нет! Она не уйдет! Она уедет! Да! Сама! На машине! А этот… Ангаров! Пусть он свою фифу хоть на руках тащит!

Глаша прыгнула за руль. Так, спокойно, что надо делать сначала? Включаем зажигание… Вон как торопился к своей красавице, даже ключ не вытащил… Что дальше? Сцепление… Скорость… Газ…

Машина дернулась и медленно покатилась, только теперь это не пугало Глафиру. Теперь… Нога резко нажала на тормоз! В расстегнутой дубленке, взъерошенный, прямо перед капотом стоял Ангаров.

Глаша бросила руль и без сил откинулась на спинку. Сейчас, сейчас, она немножко сил наберет, чтобы не разораться, чтобы спокойно…

Он выдернул ее из машины, как пробку из бутылки.

– Ты что делаешь? – побелевшими губами прошептал он. – Глаша! Неужели ты не понимаешь? Я не могу ее оставить здесь! Она же девчонка совсем! Ты видела, какие люди здесь сидят на кухне? Мика уже не жена мне, но не могу я бросить ее! Что я потом родителям ее скажу?!

– Так и не бросай, кто не дает, – скривилась Глаша, медленно вышла из машины (еще хватило сил на красивую походку, это когда виляешь всем, чем можно), остановилась на краю дороги и выкинула вперед руку.

За эту руку и ухватил ее Ангаров:

– Глаша, ну что ты себе придумала?! Куда ты собралась? У тебя ж денег нет! Ну не хочешь, я не повезу к тебе Мику, мы с ней…

– Да мне все равно, куда ВЫ С НЕЙ! Отпусти руку! Ше-еф!

Вадим еще держал ее за руку, когда рядом остановилась машина. Глаша резко рванулась, плюхнулась на кожаное сиденье и захлопнула дверцу. Как в свою прошлую жизнь.

– Куда? – равнодушно спросил водитель.

– Да все равно… – всхлипнула она. – Нет-нет, за угол заверните и высадите. У меня денег нет.

– А ехать далеко?

– Не… не знаю… говорю же – за угол…

Водитель уже ехал, и куда-то совсем не за угол. Минут двадцать они колесили по улицам молчком, а потом он остановил машину и повернулся к Глаше:

– Запомни, девонька, что бы ни случилось, наломать дров никогда не поздно. Говори адрес.

Он привез ее домой быстро. Глаше хотелось ехать и ехать, а машина уже стояла возле подъезда.

– Сейчас придешь домой, залезь в ванну, потом возьми книжку и читай, поняла? – рассудительно советовал пожилой шофер. – А потом спать! Можно еще водки хряпнуть, но это больше для мужиков подходит. Девчонке напиваться не надо. А хороший сон, он поможет.

– Да разве ж уснешь? – судорожно вздохнула Глаша.

– Ну тогда хряпни, что делать, только рюмашку, не больше. Еще бы пореветь хорошо, тоже очень помогает. Но минуты две, пять от силы… Тут главное – удержаться.

– Хорошо, – шмыгнула носом Глаша. – Я удержусь.

Она поднялась к себе и сделала все, как велел этот добрый дядька: залезла в ванну, вышла, взяла книжку, раскрыла ее и почти сразу закрыла. Книжка только путалась в руках. Ни букв, ни строчек – все расплывается, а в голове только слова Ангарова: «Мы с ней…»… А на кой черт тогда он к Глаше прилип?! Вот ведь еще и подушка им помята! Только утром они смеялись, целовались, радовались, и никакой этой Мики в помине не было! Да если б Глаша знала, что так все закончится, фиг бы стала ее искать!

Глаша поднялась и пошла на кухню – и в самом деле, выпить, что ли?

Вот ведь человек этот Вадим, только несколько дней они и были знакомы, а его нет, и тоска такая, словно половину жизни вместе прожили! И все о нем напоминает! Пакеты, которые он притащил, сыр, который он любит, кружка его.

Голова трещала. И кто выпил всю валерьянку, спрашивается? Спать не хотелось! Но едва Глаша уселась на диван, только прикоснулась к подушке, как ее сморил сон. Слишком много выпало на один день. Да еще и ночь совсем не спала…

Утром острая боль ушла, наступило тупое равнодушие. Бросил? Ну и что. Подумаешь, он же сам говорил, что любит свою эту… Микаку. Глаша тоже кого-нибудь полюбит… когда-нибудь.

Звонил телефон, но она не брала трубку, пиликал сотовый, но она не смотрела на экран, даже в двери звонили, она не открывала. Ее не было. Она не зажигала свет, не включала телевизор, не выходила из дома. Только через день Глаша поняла, что так больше нельзя. Надо одеваться, что-то делать с волосами, с лицом (накраситься, что ли) и идти на работу.

В читальном зале за ее столом сидела незнакомая молоденькая девочка.

– Вы уже у нас брали книги или на вас завести формуляр? – таращила девочка на Глашу хорошенькие глазки.

– Не надо… я уже была…

Она вышла и поплелась к Димкиному офису – даже в библиотеке уже заняли ее место!

Рядом с ней послышалось шуршание. Она обернулась.

Огромный джип, медленно-медленно, будто подкрадываясь, ехал за ней прямо по тротуару.

Где-то в груди больно защемило. Глаша прибавила шаг, но встреча была уже неизбежна.

Перед ней со здоровенным букетом цветов, с красивой коробкой, в распахнутом дорогом пальто стоял Ангаров.

– Ну наконец-то… нашел… – тяжело дышал он. – Глаш…

Она молча повернулась и пошла в другую сторону.

Он кинул ей под ноги цветы и быстро протараторил:

– Тебе некуда от меня деваться! Через цветы нельзя, это… к неприятностям!