— Я вижу, — ответил он серьезно и в то же время как будто посмеиваясь над ней. У него были зеленые глаза, и выражение их было ей непонятно. Похоже, несмотря на его тяжелые раны, в них промелькнула смешинка.

— А где Мальком?

— Думаю, он отправился попить чайку с одной привлекательной женщиной.

— С Бетси?

— Она рыжая?

Аннетта, чувствуя внезапную неловкость, кивнула.

Он сделал движение, и судорога боли пробежала по лицу. Тело замерло, озорной огонек в глазах погас, они стали непроглядно зелеными, как вода в пруду.

— Вам помочь? — спросила она, посмотрев на стол, где лежал опиум.

— Нет, так, минутный спазм.

— Но, может быть, немного опиума…

— Нэй, я принял уже достаточно, миссис Кэри.

— Вы родом из Шотландии?

— Эй, но несколько последних лет я странствовал повсюду.

Вот, значит, почему его акцент не так отчетлив, как у других шотландских солдат.

— Как это, наверное, замечательно — странствовать, — сказала она с оттенком грусти.

Аннетта мечтала побывать в Англии и Европе. Она часто жалела, что не родилась мужчиной, что не обладает возможностью путешествовать, творить добро, бороться с несправедливостью. Вместо этого ей приходится ожесточенно сражаться за право помогать тем, кто отстаивает ее интересы.

— Не всегда, — ответил раненый, и его взгляд как будто затуманился.

— Доктор Марш не сказал, как вас зовут.

— Джон. Джон Ганн. А как зовут вас?

Она вдруг вспыхнула, почувствовав на себе его изучающий взгляд. Она знала, что выглядит сейчас непривлекательной, даже неаккуратной. Из пучка волос, которые она закрутила на затылке, выбилось несколько прядей.

— Аннетта.

Он взглянул на ее пальцы.

— Мисс Аннетта Кэри?

Лицо у нее пылало. Ей-богу, непонятно почему. Она и прежде беседовала с пациентами. И, разумеется, всегда была сдержанна. Она всегда чувствовала себя свободнее в обществе книг и животных. Ей вдруг показалось, что с этим человеком она должна быть особенно осторожной. От него исходило властное притяжение, хотя на губах играла озорная усмешка. В его любезной манере держаться было нечто мальчишеское и непосредственное, и, вместе с тем, она производила впечатление скорее напускной, нежели врожденной.

— Вы мисс, не так ли?

— Да, — ответила Аннетта с некоторым вызовом.

Ей уже исполнилось двадцать три года, и хотя немало молодых женщин в этом возрасте еще незамужем, большинство из них имеет вполне определенные брачные перспективы. У Аннетты таких перспектив не было, хотя поклонники имелись, и среди них — несколько английских офицеров. Но она считала, что они тянутся к ней просто от одиночества, а вовсе не из мужского интереса. Она всем отказывала. Ей не нравилось флиртовать с ними, а кроме того, она знала, что у нее недостаточно хорошие манеры и нет приданого и поэтому нет оснований рассчитывать на удачный брак. Кроме того, ей никогда не нравилась зависимость женщины от мужчины. И союз без любви она тоже не могла себе представить.

Приходилось также принимать в расчет здоровье отца. Оставить его она не могла, а кому, кроме нее, нужен человек, потерявший дар речи, без гроша за душой и, возможно, навсегда утративший умственные способности.

Джон Ганн снова пошевелился и на этот раз слегка поморщился.

— Вам нужно подкрепиться. Я принесла бульон. Пожалуйста, позвольте мне вам помочь, — предложила Аннетта.

— Нэй, — ответил он. — Но я вам благодарен.

Улыбка у него была ослепительная. У Аннетты даже голова немного закружилась. Эта улыбка, казалось, согрела комнату и сразу проникла в душу Аннетты. Ей тоже захотелось улыбнуться в ответ, а она уже очень давно не испытывала подобного желания.

— Ну тогда я вас оставляю наедине с бульоном, — сказала она и понадеялась, что ее ответ не прозвучал так сухо и отрывисто, как ей самой показалось.

— Благодарю вас, мисс Аннетта, — сказал раненый, и ей почудилось, что во взгляде его снова мелькнул смешливый огонек.

Она попятилась назад, нащупала пальцами ручку двери и открыла ее. Выйдя в коридор, она на мгновение прислонилась к стене и перевела дыхание.

Что это случилось с такой практичной, уравновешенной серьезной женщиной, каковой она себя считала?

Аннетта снова посмотрела, на дверь.

Что это за человек? Кто он?

И почему она так странно чувствует себя в его присутствии?

4.

Джон Патрик смотрел, как женщина уходит. Дверь закрылась. Улыбка на его губах сразу же увяла. Как плохо, что она за англичан и он должен постоянно следить за тем, что говорит. Ему постоянно твердят об этом Мальком, которому он не совсем доверяет, и Айви, который сам не верит ничему и никому, включая доктора Ноэля Марша.

Надо признать, Аннетта выглядит куда милее, чем оба его стража, и ее краткое присутствие показалось ему внезапным лучом солнца.

Она впервые вошла в комнату, когда его на несколько минут оставили в одиночестве. Он улыбнулся при мысли, как ужаснется Мальком, узнав, что во время его недолгой отлучки раненому нанесла визит молодая хозяйка дома. Джон Патрик не мог также не заметить, что Мальком столь же склонен опекать Ноэля, как Айви — его самого, а это не способствовало установлению дружеских отношений между ними. К тому же оба — и Мальком, и Айви — положили глаз на рыжую служанку. И Джона Патрика забавляло их соперничество.

Он взял правой рукой миску с бульоном. Левая рука у него была туго прибинтована к груди, чтобы раненое плечо оставалось в неподвижности. Каждое движение отдавалось болью во всем теле. Рука дрожала. И это не должен был видеть кто-либо другой.

Когда же он сможет встать с постели? Как раз сегодня утром Айви ему сообщил, что половину команды схватили. Пойманных содержали здесь же, в Филадельфии, в тюрьме на Уолнат-стрит, всего в нескольких кварталах от дома, где он сейчас находится. Джона Патрика охватило чувство вины. Они страдают, а он лежит в мягкой постели, у него много еды и столько внимания, что хоть отбавляй.

Он проглотил еще ложку бульона и удивился: неужели его приготовила вот эта самая женщина? Да нет, в таком большом доме обязательно должна быть кухарка. Тогда почему она сама принесла бульон? Из чувства любопытства? Или у нее такая же добрая душа, как у его матери? От мисс Аннетты Кэри веет добротой и сочувствием и вместе с тем уверенностью в себе.

Ее можно назвать хорошенькой, хотя она ничего не делает, чтобы это подчеркнуть. Серое платье почти скрывает ее грациозную фигуру, и волосы собраны в строгий пучок. Хорошо бы их распустить так, чтобы они обрамляли выразительное, овальное лицо с большими серыми глазами. Глаза, конечно, — самое красивое, что у нее есть. Он сразу обратил внимание и на густые черные ресницы, и на редкий серый цвет глаз, цвет дыма с едва заметной голубизной. Интересно бы посмотреть, как они пылают в определенных обстоятельствах. И можно представить себе эти обстоятельства.

Но она — сторонница короля и к тому же невольная благодетельница для человека, которого так упорно и рьяно разыскивают англичане. Любопытно знать, как она отнеслась бы к открытию, что помогает Звездному Всаднику?

Да, ни ему, ни ей такое открытие радости не принесло бы. Он не любил врать и обманом пользоваться помощью тех, кто ни за что не стал бы ему помогать. И все же Ноэль был прав. Самое безопасное убежище сейчас — в стане врага.

Он только что покончил с супом, когда снова раздался стук в дверь. Ни Мальком, ни Айви никогда не стучались, значит, сегодня у него — прием посетителей. Ответить Джон Патрик не успел. Вошел его брат и закрыл за собой дверь.

— Где Мальком? — спросил Ноэль.

— Сказал, что пойдет поесть, — хмуро отвечал Джон Патрик.

Он отвратительно себя чувствовал от того, что прибег к помощи брата, которого считал предателем. Он ненавидел саму необходимость быть ему чем-то обязанным. Джон Патрик изо всей силы сопротивлялся желанию откликнуться на родной голос. Ему отчаянно хотелось обнять брата. Чертовски долго он не обнимал его. Но Джон Патрик постарался вооружиться стальной непреклонностью.

— Скорее всего, он сейчас ухаживает за Бетси, — заметил, улыбаясь, Ноэль. — Я обратил внимание, что Мальком и твой помощник соперничают из-за ее благосклонности.

— А где Айви?

— В данную минуту обихаживает моих лошадей. И ворчит. В конюшне он укрывается от посторонних взглядов и сюда пробирается тайком лишь вечером.

— За лошадьми? Но он всю жизнь провел на море.

— Да, лошади и Айви относятся друг к другу неодобрительно, однако он, хотя и неохотно, следует моим указаниям.

Джон Патрик не стал распространяться насчет того, как далеко в своей ворчливости может зайти Айви, не любящий, чтобы ему давали указания. Вместо этого он окинул брата критическим взглядом.

— По-видимому, ты преуспеваешь, — сказал он таким тоном, что его слова прозвучали как оскорбление.

Ноэль сделал вид, что не обращает на это внимания.

— Как себя чувствуешь?

— Как только может себя чувствовать человек, продырявленный английскими пулями и находящийся на поправке в английском доме. Когда я смогу уехать?

— И вернуться к войне против тех, кто помогает тебе сейчас?

— Ах, как ты забеспокоился! — язвительно заметил Джон Патрик.

Ноэль ничего не ответил и стал осматривать раны брата.

— Попрошу Аннетту приготовить свежие бинты. Надо будет почистить рану.

— Аннетту? — И Джон Патрик вздернул бровь. — Ты, должно быть, влюблен?

Ноэль подозрительно взглянул на Джона Патрика.

— Нет, она мне просто друг. Я очень уважаю ее отца, а почему ты спрашиваешь?

Джон Патрик пожал плечами, никак не дав понять, что это движение доставило ему боль.

— Да, она вполне хорошенькая на вид, а если еще и оденется понаряднее…

Ноэль прищурился.

— А ты что, видишься с ней?

— Да, она только что приходила. Принесла мне бульон.

Джон Патрик очень внимательно следил за тем, как поведет себя брат, хотя ответ знал заранее. Он отлично помнил, что брат женился на Фелисити только после того, как Кэти вышла замуж за другого. Кэти владела сердцем Ноэля. А все же бес противоречия заставил его задать вопрос, и ответ Джону Патрику был приятен. Он и сам не совсем понимал почему.

Ноэль тихонько выругался, чем весьма удивил брата. Вообще-то Ноэль кроткий и мягкий человек, его трудно чем-либо задеть, еще труднее рассердить. В детстве Джон Патрик много потратил времени, чтобы достичь такой цели, и обычно ему это не удавалось.

— Тебе неприятно, что у нас произошел мимолетный разговор?

Ноэль пренебрег насмешливым тоном брата.

— Я желаю, чтобы ты как можно меньше общался с членами этой семьи, — отрезал он, — это опасно.

Но дело тут явно было не только в опасности, и Джон Патрик безошибочно это почувствовал.

— Так, значит, она тебе не безразлична? А Кэти об этом знает?

Губы у Ноэля вздрогнули. Карие глаза вспыхнули.

— Конечно, не безразлична. Она мой друг. Но не более того. Мятежники чуть не убили ее отца, да и ей пришлось плохо. Не знаю, как она все это пережила. Ей так трудно было добраться сюда с отцом, после…

И он оборвал себя на полуслове, как будто из опасения, что проговорился. Немного помолчав, он продолжал:

— Мне известно, как ты можешь быть чертовски обаятелен, и я не позволю тебе небрежно с ней обойтись. Кэти сюда не приплетай. Тебя это не касается.

Джону Патрику этот взгляд был хорошо знаком. В последний раз он видел его, когда Ноэль узнал, что Кэти собирается выйти замуж. Хотя Кэти воспитывалась вместе с ними, родственницей Ноэлю она не приходилась. Она была младшей сестрой его отчима, Йэна Сазерленда, но по возрасту годилась ему скорее в дочери. Под стать запутанным родственным отношениям были их чувства друг к другу. Кэти вышла замуж четырнадцать лет назад. Даже будучи юнцом, Джон Патрик понимал, как тяжело воспринял Ноэль брак Кэти, какую внутреннюю борьбу переживал, заставляя себя примириться с ним, и какую глубоко затаенную боль испытывал.

— Оставь Аннетту Кэри в покое, — жестко продолжал Ноэль, — ты уже не в бессознательном состоянии, и я не могу дольше оставлять у тебя Малькома, не вызывая подозрений. Я должен быть уверен, что ты не сделаешь ничего, способного погубить нас обоих. Или эту семью.

Слова Ноэля не требовали ответа, и Джон Патрик заговорил о другом:

— Расскажи побольше об этой семье.

Ноэль как будто догадывался, что Джон Патрик намеренно заставляет его пускаться в подробности, но ответил:

— Ну, это Аннетта Кэри и ее горничная Бетси; Мод Кэри, тетя Аннетты, вдова. Дом принадлежит ей. Затем — Хью Кэри, отец Аннетты, и его слуга Франклин. Он почти все время проводит с Хью. Есть еще Силия, она кухарка и экономка. Шесть дней, кроме воскресенья, она приходит сюда. А Бетси помогает Аннетте ухаживать за ранеными.

— А много в доме англичан?

— На данный час — пятнадцать. Сегодня еще пятеро уехали.