– О нет, не я, – сказал Лоран. – Но я знаком с теми, кто это сотворил.

Его рука скользнула по ее плечам.

– А кое-кто из них, кстати, мэдлиббер.

– Кто?

Он подмигнул.

– Уверен, ты сама сможешь догадаться, чье искусство может быть настолько душевным.

Мэди распахнула глаза от удивления. ArtWithAttitude[51]?

– Это рисовала Ава?!

– И она тоже, – подтвердил Лоран, – но не говори ей, что я приводил тебя сюда.

– Почему?

– Она… слегка перегибает, скрывая это место.

Мэди выгнула бровь.

– Но ведь оно же ей не принадлежит. В смысле – это просто здание. Так? Сюда может зайти кто угодно.

Лоран засмеялся.

– Попробуй как-нибудь сказать такое Аве. Я, пожалуй, пережду этот взрыв в бомбоубежище.

Мэди нахмурилась, припоминая необъяснимую напряженность, возникшую между нею и Авой, она же ArtWithAttitude, когда они встретились у «Метрографа».

– Ладно, – уступила она. – Я ей ничего не скажу.

– Спасибо за понимание.

Лоран смотрел на разрушенные стены с дышащим жизнью граффити с таким благоговением, какое чаще всего можно испытать в церкви.

– Люблю это место. Я сфотографировал здесь почти все.

Он посмотрел на нее и улыбнулся.

– Картины всегда меняются. Возвращайся через неделю, и увидишь что-нибудь новенькое.

Мэди улыбнулась.

– Это вдохновляет тебя на фотографии.

Лоран кивнул, когда Мэди стала оборачиваться вокруг, представляя, как он будет снимать ее на этом фоне. Пока что она видела только отснятый материал, но и по нему было понятно, что влог выйдет намного лучше, чем ожидалось.

– И ты хочешь уловить… то самое ощущение?

Глаза Лорана округлились, в зелени радужки заплясали золотые искры.

– Exactement[52]! Я хочу сфотографировать суть, душу этого места. Не просто конструкцию, а то, чем стало здание, когда люди вложили в него частицу себя.

Он поднял руку, прикоснувшись к щеке Мэди.

– Когда они полюбили его. Их мечты запечатлены здесь на… на… постоянно.

– Навсегда?

– Да. Навсегда… Inaliénable. Indélébile[53].

Большим пальцем он легонько очертил ее скулу. На секунду ей показалось, что последует поцелуй, но тут Лоран отвернулся. Он обежал взглядом стены, покрытые граффити, разглядывая каждое, словно картину Рембрандта.

– Ты поэтому начал заниматься фотографией?

Лицо Лорана стало настороженным.

– Это только одна из причин.

– А остальные?

Он не ответил, и Мэди придвинулась ближе.

– Я спросила что-то не то?

Лоран протяжно вздохнул и улыбнулся.

– Все в порядке. Я просто…

Он качнул головой.

– Конечно, причин множество. Это стремление к искусству и творчеству и, как ты и говорила, желание запечатлеть такие вот вещи. Но…

На секунду на его лице мелькнула грусть.

– Еще и потому, что я хотел сам стать чем-то бóльшим, чем предмет искусства.

– Не понимаю.

Лоран повернулся и нежно обнял ее.

– Помнишь тот день у развалин, когда ты рассказывала, почему тебе легче жить в Сети?

Она кивнула.

– Ну вот, что-то вроде того. Когда люди видят меня – даже ты, Мэди, – они приходят к определенным выводам. Красавчик. Симпатичный, но глуповатый, – он усмехнулся, – помешанный на своей внешности. Но я совсем не такой! Я хочу, чтобы люди видели, какой я есть, но чаще всего не знаю, как это показать.

– Ты мне нравишься таким, какой ты есть, – заверила его Мэди. – Ты мне нравился еще до того, как я тебя увидела.

Лоран наклонился, сокращая дистанцию между ними.

– Я знаю.

Мэди поднялась на цыпочки. Робкий поначалу поцелуй, просто легкое прикосновение губ, скоро перерос в нечто большее. Она приникла к Лорану, все прочие эмоции сгорели в огне его поцелуев. Внезапно в голове возникла мысль, что это уже не просто увлечение.

Мысль оказалась настолько пугающей, что у Мэди перехватило дыхание. Стук сердца барабанной дробью отдавался в ушах. Но поцелуй Лорана развеял ее страхи. Пальцы сжали мягкий хлопок его рубашки, когда его губы накрыли ее рот. Теперь в голове осталась только одна мысль – еще… Губы юноши скользнули по ее щеке, затем по шее, потеребили мочку уха, и Мэди оказалась тесно прижатой к его груди. Тяжело дыша, она подняла ресницы, и взгляд ее пробежал по разрушенным стенам и покрывающим их рисункам. Если Лоран смог увидеть красоту в этом, тогда, возможно, у них и есть шанс.

– Ах, minette, – шепнул Лоран ей прямо в шею. – Je t’adore[54].

Он снова вернулся к ее губам, скользнув руками в волосы.

Как и раньше, когда он становился таким очаровательно серьезным, Мэди не смогла сдержать нервного смеха, бившегося в груди.

Лоран поднял глаза.

– Что?

Мэди хотела ответить, но от звука его голоса у нее закружилась голова.

– Ни… ничего.

Она тихонько засмеялась.

– Все прекрасно.

– Нет, серьезно, – нахмурился Лоран. – Ты все время так делаешь.

– Да ничего такого… Я просто…

Следующий взрыв смеха подавить не удалось.

– Но почему ты смеешься?

– Это… это…

Как она могла объяснить, что делает с ней его французский акцент, не говоря уже о поцелуях и об этом неправдоподобно подходящем месте со всеми его граффити? Все было слишком идеально. Он был слишком идеален! Мэди сложилась пополам от хохота, по щекам побежали слезы.

– Дело не в тебе, – выдохнула она, – а во мне.

Лоран вздохнул, и она поспешила объяснить.

– Нет, правда, так и есть! Я не могу быть серьезной или романтичной. Правда, не могу! А ты так очарователен, Лоран. Ты – идеал, а я просто чудовищный ботаник…

– Не такой, как я.

– Уверен?

Мэди усмехнулась, пытаясь вернуть самообладание.

– Это у меня блог, куча подписчиков и масштабный видеопроект, которые я никак не могу совместить.

Лоран притянул ее к себе.

– Комиксы бьют все.

– Но МэдЛиб намного популярнее.

Он хихикнул.

– Мэйнстрим не в твою пользу.

– Думаешь?

– Знаю.

– А как ты смотришь…

Но прежде чем она смогла закончить вопрос, он ее поцеловал.

* * *

Остаток дня прошел в съемках, посиделках за чашкой кофе и поездках на метро. Мэди набросала себе памятки и использовала их, когда Лоран снимал ее на фоне различных достопримечательностей Нью-Йорка, как известных, так и не очень. За работой они болтали. Теперь Мэди знала, что он младший из четырех детей, что его родители развелись, когда ему было восемь, и что, кроме английского и французского, он говорит еще и на испанском.

– Языки романской группы не слишком различаются, – отмахнулся он от слов восхищения. – А вот английским не так-то легко овладеть.

– Я думаю, что ты прекрасно говоришь по-английски.

– Когда не волнуюсь.

Он обвел ее лицо указательным пальцем и подмигнул.

– И есть хороший стимул для беседы.

Мэди смущенно засмеялась и отвернулась.

– Ну, я рада, что он есть.

– И я.

На ужин их ждали блюда уличной кухни. Запахи смешивались в один, невероятно сильный: острые нотки корицы поверх головокружительного аромата бекона, что-то цитрусовое, оттеняющее теплый домашний запах свежего хлеба и резкий – маринованной капусты. К пиршеству ароматов примешивался слабый запах автомобильного выхлопа. Лоран, казалось, знает каждого продавца по имени, а некоторые из них даже знали, кто такая Мэди.

– Вы та девушка, которая ведет блог о фильмах и всем таком, – сказал продавец бейгеля[55]. – Я слышал о вас.

Мэди протянула руку и взяла из щипцов бейгель.

– Иногда и о книгах.

– Лоран сказал, вы хотите стать писательницей.

– Вроде того.

– Подпишете мне книжку, когда станете?

– Если стану.

Мужчина хлопнул себя по бокам.

– Тут не может быть если. Нужно идти к тому, чего хочешь.

Он кивнул на бейгель в руке Мэди.

– А теперь ешьте, мисс, пока он не остыл.

Мэди откусила кусочек, издав стон удовольствия.

– Уммм, – промычала она с набитым ртом. – Вкусно!

А затем они с Лораном продолжили свой путь. Закат встречали в железнодорожном депо, хотя Мэди, увлекшись поцелуями Лорана, пропустила момент, когда солнце скрылось за горизонтом и наступили сумерки. Она думала, что места интереснее выгоревшего здания им уже не найти, но кадры на фоне поездов стали, на ее взгляд, лучшими изо всех, что снял Лоран. Он знал толк в композиции. Мэди даже пришлось признать, что она хорошо смотрится в кадре, когда ее снимает Лоран.

Когда для съемок стало слишком темно, Мэди решила, что им пора, но Лоран принес с собой бенгальские огни и фотографировал, как они загадывали желание в темноте.

Затем был короткий момент страха, когда Мэди обнаружила, насколько проще было войти, чем теперь выйти. В итоге Лоран снова перелез к ней через забор, подсадил ее на спину и она неуклюже перевалилась на другую сторону.

– На этот раз роль героя – твоя, – заявила она, когда он приземлился рядом с ней.

– И это справедливо, после того как ты спасла меня от нападения дикой белки.

– И правда.

Мэди хихикнула: – Спасибо, что вытащил меня оттуда. Не знаю, как бы я смогла объяснить такое отцу.

– Ради тебя, Мэди, я готов и на большее, – заявил он, целуя ее пальцы. – Куда теперь?

Она открыла свои записи в телефоне и просмотрела их, сосредоточенно покусывая нижнюю губу.

– Похоже, у меня есть почти все, что нужно для влога. Возвращаемся?

Она улыбнулась.

– Хочешь, посидим немного у моей тети?

– Ага. Звучит здорово.

По дороге они снова пустились в разговоры и Мэди забросала Лорана вопросами.

– Итак, что в твоем списке «хотелок»? – начала она.

– В списке «хотелок»?

Лоран полез за телефоном, но Мэди его остановила.

– Это вроде списка того, что бы ты хотел однажды сделать.

Она рассмеялась.

– Я кое над чем работаю прямо сейчас.

– Правда?

Он поднял бровь.

– Я откладываю деньги. Коплю, чтобы вернуться в Нью-Йорк.

– Но я думала, в твоих планах учеба в Париже.

– Так и есть, но может быть, когда-нибудь в будущем я смогу приехать сюда снова.

– Было бы клево, – сказала Мэди и улыбнулась, хотя сердце сжалось. Она не позволит себе думать об этом гипотетическом будущем. Слишком больно.

– Ну, а что еще? О чем еще невероятном ты мечтаешь?

– Ну, не знаю. Наверное, о настоящей жизни. Планирую будущие приключения.

В эту секунду у Мэди чуть не сорвался вопрос: «А я в них есть?». Но она улыбнулась и отвела взгляд. Хотя жизнь в последнее время и напоминала романтическую комедию, на самом деле ею не была. Мэди не сомневалась, что в планах у Лорана шикарное приключение с парижской студенткой в стиле винтажных постеров, а ее ждут поездки в кампус Манхеттенского муниципального колледжа при Нью-Йоркском университете с непременным возвращением домой, чтобы забирать Сару из школы.

После дня, проведенного в поездках по Нью-Йорку на метро в каждый из пяти районов, они тем же способом добрались до Бруклина, где жила тетя Лиза со своей подругой Ритой. Они болтали, сидя в тесной кухоньке, до тех пор пока Лоран не решил, что ему пора.

– Дайте знать, если захотите побыть вдвоем, – крикнула Лиза из другой комнаты. – Мы можем и прогуляться. Тоже ведь когда-то были молодыми.

Но Мэди была слишком смущена, чтобы воспользоваться предложением, поэтому она просто проводила Лорана до фойе подъезда.

Он отвел волосы с ее лица, заправив их за ухо.

– Лиза с Ритой очень милые.

– Это точно. Заметь, я вроде как вынуждена это подтвердить, раз уж остаюсь здесь на ночь.

Лоран улыбнулся, но не рассмеялся.

– Во сколько тебе нужно быть на вокзале завтра?

– Рано. Поезд отправляется в восемь.

– Я приду.

– Не стоит, Лоран. Пустая трата времени.

Он провел ладонями вверх по ее рукам до плеч, жадно скользя взглядом по лицу. Мэди вздрогнула.

– Когда ты начнешь доверять мне? – спросил он.

– Н… насчет чего?

Лоран наклонился к ней.

– Что на тебя стоит тратить время, – прошептал он у самых ее губ.

– Я понятия не имею, о чем ты.

Вместо ответа он поцеловал ее, скользнув руками по спине до карманов на джинсах, а потом еще ниже. Мэди ойкнула, когда он поднял ее, прижав к стене своим телом. Внезапно их глаза оказались на одном уровне. Тяжело дыша, Лоран поднял голову.

– Ты не против? – спросил он. – У меня спина отваливается от того, что я все время наклоняюсь.

Мэди кинула взгляд по стронам. Вокруг никого, а держась за его плечи, она чувствовала себя вполне удобно.

– Да, все в порядке.

Она притянула его ближе.

– Поцелуй меня.

Он тихонько зарычал, накрывая ее губы своими. Не было ни лишних мыслей, ни переживаний о расставании, только идеальный момент, который они разделили на двоих. Теплые губы Лорана рядом с ее губами. Город вокруг них. Будущее – их будущее – чистая страница, которую надо заполнить.