– Лоран.

Мэди подошла к пожарной лестнице, нижний конец которой висел довольно высоко над ее головой, и от одной лишь мысли о том, чтобы забраться на нее, ноги Мэди стали ватными.

– Почему она так высоко? – простонала Мэди. – Ненавижу высоту!

Но когда она снова посмотрела вверх, Лоран остановился у окна и стал различим его профиль. Это определенно был он. При виде его решимость Мэди удвоилась. Она забралась на ближайший мусорный бак, балансируя на крышке.

– Господи, помилуй, похоже, я умру в мусорном баке!

Мэди потянулась выше, еще выше, пальцы почти коснулись…

– Иисусе, помоги мне пережить это!

Она попыталась достать нижнюю перекладину лестницы.

– Черт!

Не было никакой надежды, что ей удастся дотянуться.

Смирившись, Мэди слезла с мусорного бака и направилась к подъезду. Она звонила снова и снова. Ответа не было.

– Вам чем-нибудь помочь?

Мэди взвизгнула от испуга. Обернувшись, она увидела пожилую женщину, стоящую позади нее.

– Извините, – сказала Мэди. – Я друг Лорана. Мне нужно поговорить с ним. Но он не открывает дверь.

Женщина наклонилась ближе.

– Вы уверены, что он дома?

– Он точно дома, – сказала Мэди. – Я видела его в окне, но он в наушниках. Он может не слышать звонка.

– О боже, это плохо.

Брови Мэди приподнялись.

– Постойте! А вы не могли бы дойти до его квартиры и попросить спуститься вниз? Он в триста пятой.

– Ну, не знаю, милочка. С моим артритом ступеньки – трудное испытание. Знаете, Лоран иногда помогает мне с покупками.

Покупки! Тут Мэди поняла, что знает имя женщины.

– Вы же миссис Маркиони, да? Лоран мне о вас рассказывал.

Женщина усмехнулась.

– Правда?

– Да, точно. И мне очень неловко просить вас о помощи, но я должна поговорить с Лораном.

Ее голос дрогнул.

– Пожалуйста! – взмолилась она. – Если бы вы только привели Лорана ко мне, миссис Маркиони, я была бы вам так благодарна…

– Но если он не слышит звонка, то тем более не услышит моего стука.

Мэди застонала. Об этом она не подумала.

– Мне действительно нужно поговорить с ним. Я даже из переулка пробовала.

– Из переулка?

– Хотела залезть по пожарной лестнице, но я слишком низкая.

Мэди опустила голову, чувствуя подступающие к глазам слезы.

– Так глупо. Ничего не выйдет. Наверное, лучше просто уйти.

Пожилая женщина похлопала Мэди по руке.

– Тише, тише. Идемте со мной.

Она отперла дверь и поманила Мэди за собой.

– Друг Лорана – мой друг, – сказала она и добавила тише: – Только не говорите никому здесь, что я вас впустила.

– Спасибо.

Они медленно дошли до первого этажа, где находилась квартира миссис Маркиони.

– Идите на третий этаж и постучите, – велела миссис Маркиони. – Я постою здесь минутку, на случай если он вас не услышит.

Пару минут спустя Мэди снова стояла на первом этаже, запыхавшаяся и расстроенная.

– Он меня не услышал.

Миссис Маркиони кивнула на окно в конце коридора.

– Там выход на пожарную лестницу, – ее глаза блеснули, – если вы говорили серьезно.

– Очень серьезно, – подтвердила Мэди. – Правда.

– Хорошо, – сказала миссис Маркиони с улыбкой. – Тогда вам лучше поторопиться.

Окно открылось легко, и Мэди вылезла на пожарную лестницу. Ее желудок подпрыгнул к горлу, когда она случайно взглянула вниз. Полминуты пришлось усиленно дышать, чтобы успокоиться. Эта идея была просто ужасной.

– Не надо. Смотреть. Вниз.

Она вскарабкалась на первую ступеньку. Затем на следующую.

К тому времени когда Мэди добралась до третьего этажа, ее трясло от усталости, а пальцы превратились в когти, впивающиеся в ржавые прутья. Она вскарабкалась на балкон из металлической сетки, прижавшись к стене так тесно, как смогла. Взглянуть вниз было выше ее сил. Сделай она это, наверняка бы умерла.

– Л… Л… Лоран, – выдавила Мэди, стуча зубами.

Она видела его по другую сторону стекла. Он сидел на кровати, в наушниках, с раскрытой книгой Ансела Адамса по черно-белой фотографии на коленях. Мэди разжала одну руку и подняла ее к стеклу, чтобы постучать.

– Л… Лоран, – снова позвала она.

Он перевернул страницу.

Мэди скользнула вперед, так что все ее тело оказалось прижатым к стеклу. Ветер теребил волосы, а страх постепенно перерастал в неконтролируемый ужас. Она ни за что не сможет спуститься вниз. Если Лоран ее не впустит, она останется на этом балконе навсегда. Состарится здесь. И умрет здесь. Ее тело будет гнить на этой решетке. И мисс Маркиони никогда не узнает, что с ней случилось!

Мэди с силой ударила по стеклу.

– ЛОРАН! – закричала она.

Он поднял глаза. Их взгляды встретились.

Несколько долгих секунд он стоял не шевелясь. Мэди прижалась к стеклу так сильно, что щека и нос просто расплющились.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Я боюсь высоты, Лоран! ВПУСТИ меня!

Это, похоже, вывело его из транса. Он вскочил с кровати, кинулся к окну и поднял его так быстро, что нижняя часть рамы задела подбородок Мэди.

– Мэди! – выдохнул он, затаскивая ее в комнату. – Что ты… Как ты… Comment es-tu arrivé ici[66]?

Она обвила его руками, все еще трясясь от ужаса при воспоминании о том, на какую высоту забралась.

– Прости, что пришла без предупреждения, но мне необходимо было увидеть тебя снова, – быстро заговорила Мэди. – Я ошибалась насчет тебя, Лоран. Мне так жаль! Тролль сводил меня с ума, и я просто не знала, во что мне верить.

– Я… я не знаю, что сказать. Поверить не могу, что ты здесь.

– Я должна была поговорить с тобой.

Когда первый шок прошел, его лицо посуровело.

– Пожалуйста, Мэди, – попросил он, высвобождаясь из ее объятий, – отпусти меня.

Смутившись, она отступила.

– Прости, мне просто нужно было с тобой поговорить.

Он скрестил руки на груди.

– Так говори.

– Я прошу прощения, – охрипшим голосом выговорила она. – Прошу прощения за все.

Лоран ничего не ответил. Мэди чувствовала, как все разваливается прямо на глазах. Ее страдания на пожарной лестнице ничего не изменили.

– Послушай, я знаю, ты уедешь через пару недель, – произнесла она дрожащим голосом. – И знаю, что ничего уже не будет как прежде. Но я не могу позволить тебе уехать во Францию с мыслью о том, что ты меня ненавидишь. Просто не могу.

На лице Лорана отразилась боль.

– Мэди, я не знаю, что, по-твоему, должно произойти с нами, но…

– Я сожалею о том, что сказала. О том, что подумала. И я пойму, если ты никогда больше не захочешь иметь со мной ничего общего. Я этого заслуживаю!

– Заслуживаешь.

– Но я надеюсь, что мы хотя бы сможем попрощаться как друзья.

Она протянула руку.

– Пожалуйста! Просто друзья. Ничего больше.

Лоран взял ее ледяные пальцы в свои.

– Прости меня, – шепнула она. – я понимаю, за что ты злишься на меня, но пожалуйста… пожалуйста, не надо меня ненавидеть.

Он закрыл глаза, так и не выпустив ее руки. Казалось, слова причиняют ему боль.

– Я не ненавижу тебя. Не думаю, что смогу ненавидеть тебя.

– Мы можем снова стать друзьями? Пожалуйста…

– Друзьями?

Пальцы Мэди сжались.

– Да, друзьями. Ничего больше. Просто друзьями, чтобы, когда ты уедешь… – ее голос оборвался, – … когда вернешься во Францию, я осталась твоим другом.

Лоран большим пальцем погладил костяшки ее пальцев. Затем кивнул на окно.

– Весьма драматичное появление для «просто друга».

– Д…догадываюсь.

– Ты так и планировала?

– Вообще-то нет. Сначала я позвонила в звонок. Потом постучала в дверь.

Мэди тяжело сглотнула. Его пальцы все еще сжимали ее руку, и мозг отказывался давать этому достойное объяснение.

– Вся эта история с пожарной лестницей была своего рода последней отчаянной попыткой.

– Я был в наушниках.

– Знаю, – подтвердила она с нервным смешком. – Поэтому я и воспользовалась лестницей.

– Ты прямо как Ллойд Доблер[67].

Уголок его рта дернулся.

– А что бы ты стала делать, если бы я тебя не впустил, а?

– Думаю, ждала бы снаружи, пока…

– Пока я не сжалюсь и не впущу тебя?

Мэди съежилась.

– Ага. Вроде того.

Повисло секундное молчание. Мэди чувствовала, что между ними что-то происходит и это что-то связано с тем, что их руки все еще соприкасаются. Он взял ее за руку и не отпускал. Это что-то да значило.

– Лоран, я…

Они оба заговорили одновременно.

– Давай сначала ты, – тихо сказал он. – Я послушаю.

– Мне так жаль, Лоран. Надеюсь, ты сможешь простить меня за то, что я вообще сомневалась…

Все мысли вылетели из головы, когда Лоран притянул ее к себе и поцеловал. Недели тоски словно растворились, когда Мэди обвила руками его шею и встала на цыпочки, чтобы быть еще ближе. Если прежние их поцелуи начинались робко, неуверенно, то на этот раз страсть вспыхнула, как только их губы встретились. Поцелуй все длился, и только звук открывшейся двери где-то в глубине квартиры заставил их оторваться друг от друга, тяжело дыша.

Лоран отступил, но руки Мэди не выпустил.

– Ничего, что я тебя поцеловал?

Мэди моргнула, приходя в себя. Она была в спальне Лорана. Ах, да, я же поехала в Нью-Йорк, чтобы вернуть его, как в дешевой мелодраме.

– Лучше чем ничего, – возразила она. – Это было потрясающе… Ты потрясающий.

Она поймала его взгляд, и он улыбнулся.

– Quand je t’ai vu pour la pre-mière fois, – прошептал он, почти касаясь ее губ своими, – c’était le coup de foudre[68].

На этот раз его слова не вызвали у Мэди смеха. Затаив дыхание, она скользнула руками по его груди и замерла.

– Что это значит, Лоран? Объясни, что ты только что сказал.

Он поднял руки и обхватил ее лицо ладонями.

– Это значит – да, я прощаю тебя. Как я могу не простить? Я люблю тебя, minette. Je t’adore.

И тут в жизни Мэди Накамы все снова изменилось.

21

«Тебе очень идет мое будущее».

(«Чудеса своего рода», 1987)

Когда Лоран думал о прошедшем лете, последние две недели июня казались ярче, чем все последующие. Он провел половину из этих двух недель в гостевой спальне Накама, так встревожив этим свою приемную семью, что Мэди пришлось просить отца позвонить им и все объяснить. Звонок Чарльза Накамы успокоил их, но дни пролетали быстрее, чем хотелось бы Лорану и Мэди.

По истечении студенческой визы Лорану надлежало вернуться во Францию. Парижский колледж искусств долгие годы был его мечтой, но теперь он сопротивлялся ее исполнению. Он не мог остаться в Штатах. А его сердце не могло улететь отсюда. Только не тогда, когда Мэди оставалась по другую сторону стекла в аэропорту. Год порознь казался целой вечностью. И Лоран не был уверен, что чувства Мэди не изменятся до следующего лета, когда он надеялся прилететь.

Он поднял телефон и сделал еще один, последний снимок, а затем отправил ей.



Лоран и Мэди часто и подолгу переписывались, но из-за несовпадения их расписания эти разговоры казались неживыми – слишком уж много времени проходило порой между вопросом и ответом. Иногда он просыпался среди ночи, чтобы прочитать очередное затерявшееся сообщение.