— Как приказ изволите понимать? — улыбнулся Павел.

— Ну что Вы, Павел Николаевич, исключительно пожелание прекрасной половины нашего скромного провинциального общества, — рассмеялся в ответ Муравьев.

— Ну, что ж, прекрасной половине я отказать не в силах, — улыбнулся Павел.

А теперь о делах, — уже более серьезным тоном продолжил Муравьев. — Зимой я вас в Петровский не отправлю, опасное больно путешествие, так что до весны у Вас будут иные обязанности. Я хотел бы, чтобы Вы еще в Якутск съездили, но об этом потом. Очень меня еще Камчатка беспокоит, но Завойко пишет, что после Вашего отъезда уже устранил все замечания.

— В Якутск, так в Якутск, — согласился Павел.

— Я с Вами человека отправлю, — усмехнулся Муравьев. — Ваша задача будет побольше страху нагнать на местное начальство, а уж человек мой проверит, как дела обстоят на самом деле. Воруют, — развел руками Муравьев. — Воруют, а доказать ничего не могу. Я обоз планирую по весне в Петропавловск отправить, так что вся надежда на Вас, Павел Николаевич, уж Вы там проследите, чтобы все, что было Завойко запрошено было подготовлено.

Бал в доме Губернатора для Иркутска был событием грандиозным. Александра готовилась к нему со всей тщательностью. Она надеялась, что ей удастся свидеться с Шеховским, потому как Екатерина Николаевна будучи у них в прошлую среду шепнула ей по секрету, что Павел Николаевич приглашение принял и будет присутствовать. О большем она и мечтать не смела. Господи, только увидеть его еще раз, только увидеть, закрыв глаза, — беззвучно шептала Саша.

Глава 24

Александра долго крутилась перед зеркалом в будуаре, придирчиво рассматривая свое отражение. Платье с открытыми плечами из плотного шелка нежно-фисташкового цвета на ее точенной фигурке сидело как влитое. Французские блонды широкой оборкой украшали подол и глубокий вырез. В ушках красовались скромные жемчужные серьги, а на стройной шейке нить крупного жемчуга. Роскошное эспри из страусового пера довершало туалет. Она и сама знала, что дивно хороша в этот вечер и знала для кого она стремится выглядеть столь привлекательно. Вспоминая последнюю встречу с князем, Сашенька улыбалась своему отражению. Стоило на миг прикрыть глаза и вновь пред мысленным взором представало его лицо, смеющиеся серые глаза, опушенные длинными ресницами, золотистая прядь, упавшая на лоб. Он был так внимателен, так предупредителен в их последнюю встречу, сердце сладко замирало в груди всякий раз, когда она вспоминала обращенную к ней улыбку Шеховского, вспоминала ощущение тепла его большой ладони через тонкую лайку перчаток. Кинув последний кокетливый взгляд своему отражению, Александра поспешила прочь из комнаты.

Выйдя на крыльцо, Сашенька подняла голову к ночному небосводу. В морозной иркутской ночи яркие звезды рассыпанные по темноту бархату неба мерцали холодным блеском, словно подмигивая ей с недосягаемой высоты. Также далека была ее мечта, и кто знает, может быть сегодня она хоть на чуть-чуть приблизится к ней. Дождавшись когда дядюшка подаст ей руку, она осторожно ступила на ступеньки. Снег поскрипывал под легкими шагами девушки, пока она шла к экипажу Зариных, скрипел под полозьями саней на трескучем сибирском морозе. До дома губернатора было недалече и Александра даже не успел придумать, что скажет ему при встрече, когда кучер Зариных остановил упряжку в аккурат перед крыльцом губернаторского дома. Николай Николаевич и Екатерина Николаевна встречали гостей у входа в бальную залу. Присев в реверансе перед четой Муравьевых, Сашенька остановилась на пороге. Войдя и окинув торопливым взглядом роскошную обстановку, присутствовавших гостей, Александра нашла глазами того, о ком грезила всю последнюю неделю. Да что там неделю, она с нетерпением ждала его возвращения в Иркутск, не решаясь спросить Николая Николаевича когда же он вернется. Смущенный румянец окрасил нежные щеки, сладко заныло сердечко, восторг и страх смешались в душе. Что если ей только показалось, что Павел Николаевич накануне был весьма расположен к ней? Саша не могла отвести от него взгляда и словно почувствовав его, Павел обернулся. Быстрая улыбка скользнула по его губам, учтивый наклон золотисто-русой головы в знак приветствия и он вновь повернулся к своему собеседнику. Сашенька едва сдержала разочарованный вздох. Выдавив из себя вымученную улыбку, она шагнула в зал: не подошел, не поспешил тотчас ей навстречу в отличие от ее преданных поклонников, что тотчас окружили ее плотным кольцом и наперебой выражали ей свое восхищение ее несравненной красотой.

Делая вид, что полностью поглощена беседой с тремя молодыми людьми, Саша украдкой выглядывая из-за плеча молодого Струве, стараясь рассмотреть князя. Павел вновь оглянулся и перехватив полный невыразимой тоски взгляд Сашеньки отвернулся. Александра залилась смущенным румянцем, словно уличенная в чем-то дурном и недостойном.

Шеховской потерял нить беседы, мысли его потекли в совершенно ином направлении. Нехорошо, как же нехорошо вышло, — досадовал Павел. Он не должен был поощрять ее кокетства, не должен был давать ложных надежд, ему ли не знать, что он сам виноват в сложившейся щекотливой situation (ситуации (фр.)). Ведь если не имеешь определенных намерений, не следовало выказывать к ней интереса. Непременно нужно объясниться, не следует пускать все на самотек, чего доброго Сашенька поставит себя в неловкое положение и виноват в этом будет только он.

Извинившись перед собеседником, князь направился в сторону Александры и окружающих ее молодых людей.

— Александра Ивановна, могу я пригласить Вас, — едва заметно улыбнулся Павел, остановившись перед ней.

Поклонники Александры нехотя расступились, позволив князю беседовать с Сашенькой. Саша растерялась, но только лишь на мгновение, но тут же нашлась с ответом. На самом деле она отказала всем троим под предлогом, что вальс уже ангажирован и теперь произнося эту невинную ложь, надеялась, что Шеховской не опровергнет ее во всеуслышание.

— Вы, видимо, запамятовали, Павел Николаевич, — улыбнулась она. — Вы уже приглашали меня и первый вальс я Вам уже обещала.

— В самом деле, — усмехнулся, Павел легко разгадав этот вполне невинный маневр.

Уже отойдя на некоторое расстояние, Павел обернулся. А ведь хороша, — улыбнулся он своим мыслям. Только вот сердце не встрепенулось, не замерло от восторга, слово умерло оно вместе с той, что покоилась отныне на семейном кладбище в Павловском. Беспросветная тоска вновь напомнила о себе. Остановив проходившего мимо лакея, Павел взял с подноса бокал с шампанским.

Музыканты готовились играть мазурку и едва зазвучали первые аккорды, граф Муравьев предложил свою руку Екатерине Николавне. Николай Николаевич великолепно танцевал и в молодости, когда ему довелось нести службу в Польше, своим умением танцевать мазурку вызывал восхищение даже у поляков. Ныне, он конечно, уж вел себя более степенно, но заразившись всеобщим весельем, вдруг пал перед своей дамой на одно колено, тряхнув завитой головой, пока она шла вкруг него с плавной грацией. Улыбка не сходила с его лица, юношеский задор вновь горел во взгляде, казалось, он даже помолодел, не столь заметны стали следы болезни на разрумянившемся лице.

Его племянник Михаил, с которым Павел вел неспешную беседу за несколько минут до того, старался ничем не отстать от своего дядюшки. Лишившись таким образом собеседника, Павел глубоко задумался о прошлом. Вспомнились блестящие балы великолепного Петербурга, блеск и роскошь высшего света. Слепящий блеск подлинных драгоценностей и свет фальшивых улыбок. И только Юленька среди этой блестящей мишуры казалась единственным подлинным бриллиантом. Она не умела лгать, скрывать свои чувства: когда-то ему казалось, что он может читать ее самые потаенные мысли, как открытую книгу. Но теперь он и в этом не был уверен. Чем больше он думал о том, тем больше крепла в нем уверенность, что его жена так и осталась для него неразгаданной тайной за семью печатями. Из раздумий его вывели зазвучавшие аккорды того самого вальса, о котором он просил Александру. Склонившись в учтивом поклоне, Поль предложил девушке руку. Тонкие пальчики, в белой атласной перчатке затрепетали в его ладони, яркий румянец окрасил щеки, маленькие ушки и стройную шею.

Зеркала, свечи, яркие наряды дам, все слилось для Сашеньки в какой-то умопомрачительный калейдоскоп, в котором только его лицо оставалось тем единственным предметом, на который ей хотелось смотреть неотрывно. Александра пыталась поймать его взгляд, увидеть в его глазах тоже, что и в тот ясный морозный день, когда незадачливый возница перевернул ее возок на дороге вдоль берега Ангары. Но будто пригрезилось ей тогда в его взгляде нежность и радость от встречи в ней. Сегодня все было иначе, во взгляде не было ни тепла, ни нежности, Сашенька даже испугалась того, насколько серьезное выражение вдруг приняло его лицо. А вдруг он решился просить моей руки, — обмерло сердце, но когда князь заговорил, каждое его слово было словно гвоздь в крышку гроба, в котором он хоронил все ее мечты и надежды.

— Александра Ивановна, я должен просить у Вас прощения.

— Прощения? — уже догадываясь о том, что он хочет сказать ей, едва слышно пробормотала Саша.

— Я вел себя недопустимо, — тихо ответил Павел. — Не имея определенных намерений, я позволил Вам считать, что…

— Не надо, прошу Вас, — опустив глаза отозвалась Александра. — Не говорите ничего. Будем считать, что Вы ничего не говорили, а я ничего не слышала.

Защекотало в носу и защипало глаза. Саша подняла голову повыше, чтобы не дать пролиться подступившим слезам. Глядя в ее блестящие от скопившейся в них влаги глаза, Поль тяжело вздохнул.

— Простите меня. Я не должен был…

— Ах! Прошу Вас оставьте. Не будем о том, — предательская слезинка скользнула по ее щеке.

Пусть лучше так, — нахмурился Павел, продолжая вести ее в быстром ритме вальса. — Уж лучше так, чем все это зайдет слишком далеко.

Музыка стихла и князь проводив Сашу к тетушке, учтиво склонился над рукой Варвары Григорьевны, выразил радость от встречи с семейством Зариных и отошел не сказав Александре больше ни слова. Девушка сникла. Все обман. Князь явно не искал ее общества, ей показалось, что тогда на дороге в его поведении было нечто большее, чем простая учтивость. Не мог же он оставить ее одну посреди дороги и уехать как ни в чем не бывало, а она глупая размечталась о том, что наконец-то он обратил на нее свое внимание.

Желая получить приглашение от Шеховского она отказала трем другим претендентам, она солгала, что вальс ангажирован и ныне эта ложь выплыла наружу. А он даже не взглянул больше в ее сторону, не остался подле нее, продемонстрировав свое равнодушие к ней. Бог мой, какой стыд, — прикрыла пылающее лицо веером Александра. Неужели ее увлечение, так бросается в глаза, что он вынужден был говорит с ней о том. Она нафантазировала себе Бог знает что, и ему пришлось спустить ее с небес на землю.

Бал кончился под утро, разошлись уставшие, но довольные гости. Лежа в постели, Павел никак не мог уснуть. Он и раньше частенько ловил на себе влюбленные взгляды, коли доводилось ему бывать на столичных балах, но разница была лишь в том, что ранее его не трогало нисколько безответное чувство какой-нибудь влюбленной в него дебютантки, а нынче стало жаль Александру, жаль разбитых им самим надежд и чаяний.

Надобно выбросить все это из головы и думать о том, что ему предстоит. Предстоящая поездка в Якутск не радовала, и несмотря на то, что Муравьев собирался отправить с ним чиновника сведущего в подобных делах, роль проверяющего ему претила. Видимо, он все же ошибся с выбором. Не этого он ждал от службы. Поезда на Камчатку, даже учитывая то, что его самонадеянность и неосторожность едва не стоили ему жизни, была куда более интересна ему, чем нынешнее бесцельное пребывание в Иркутске. К тому же есть еще Сашенька, — вздохнул Шеховской, переворачиваясь на спину. Нет, решительно нужно ехать и чем быстрее, тем лучше, — засыпая думал он.

В Якутск выехали спустя три дня после губернаторского бала. Павел думал, что стоит ему покинуть Иркутск и мысли об Александре тотчас улетучатся из его головы как нечто наносное и ненужное, но он по-прежнему думал о ней. Какая однако странная штука? — поражался он, — я не думаю о ней, как о предмете грез своих, но и отпустить из своих мыслей не могу. Что это? Жалость? Вероятно. Но отчего? Отчего его стал заботить душевный покой влюбленной в него девицы? Скажите на милость: к чему ему эти переживания? Он так явственно читал в ее глазах знакомый ему призыв, но впервые сердечная победа не доставила ни радости, ни удовольствия, как то бывало ранее. Он тяготился этой влюбленностью молоденькой девушки, злился от того, что местное общество затаило дыхание в ожидании развязки. Как поздно он понял, что натворил! Уже вовсю пошли слухи о том, что племянница Зариных им увлечена, но чувство ее безответно.