— Когда же Вы вернулись? Нам так не хватало Вашего общества.

— В самом деле? — не скрывая сарказма, протянул Павел. — Не Вашими ли стараниями, моя дорогая кузина, я вынужден был покинуть Петербург?

Мари опустила ресницы, скрывая раскаяние, мелькнувшее во взгляде. Не ожидавшая от него подобного выпада, Машенька растерялась. А он и в самом деле изменился, — разглядывая его из-под ресниц, заметила она. — Раньше он ни за что не позволил бы себе так открыто указать ей на ее неблаговидный поступок.

— Я сожалею, — едва слышно произнесла она. — Мне на самом деле жаль, — уже громче добавила она.

— Полно, Мари! Как говорят, кто старое помянет…

Машенька подняла голову, вглядываясь в его лицо.

— Вы, в самом деле прощаете мне? — недоверчиво спросила она.

— Сделанного не воротишь, — пожал плечом Павел. — К чему ворошить прошлое, коль ничего нельзя изменить? А теперь прошу меня извинить, я спешу, — откланялся он.

— Надеюсь, мы еще увидимся, — робко улыбнулась в ответ Маша.

— Непременно, Мари! — и, поклонившись ей на прощание, Павел продолжил свой путь.

Дойдя до дома Горчаковых, Павел оглянулся. Одинокая фигурка в голубом салопе так и стояла на мостовой. Маша не сдвинулась с места до тех пор, пока он не скрылся из виду. Шеховской едва заметно покачал головой. Он давно уж не держал зла на нее. Не трудно было понять мотивы ее поступка: ревность, обида, разочарование — гремучая смесь, способная и зрелого человека сбить с пути истинного, что уж говорить об избалованной и вздорной Мари.

Поднявшись по ступеням, Павел потянул на себя массивную дверь.

— Глазам не верю! — воскликнул Мишель, входя в гостиную после того, как лакей доложил ему о нежданном визитере. — Вот уж не думал, что увижу тебя! На письма не отвечаешь, я уж думал, не затаил ли ты обиды какой на меня?

— Какие могут быть обиды, — ответил Павел, поднимаясь с дивана и протягивая руку для традиционного приветствия. — Это ты на меня не обижайся, что не писал. Недосуг было, полгода в разъездах.

— И далече ли ездил? — усмехнулся Михаил.

— На Амур, — пожал плечами Шеховской.

— Слышал, — уже серьезно отозвался Горчаков, — у Перовского только об этом и говорят. Граф Муравьев очень большое значение придает освоению этих земель.

— Немудрено! Я не буду рассказывать тебе обо всех выгодах от занятия этих земель, достаточно того, что англичане и американцы проявляют весьма недвусмысленный интерес к этим территория, — отозвался Павел. — Но будет о делах! Это на мой взгляд в столице ничего не поменялось или я ошибаюсь?

— Ты сам скоро все узнаешь, — отвечал Мишель, хлопнув его по плечу.

— Я слышала, у нас гость? — улыбнулась Полина, входя в комнату.

— Полина Львовна, — поднес к губам изящную тонкую ручку Павел, — очень, очень рад Вас видеть!

— Mon cher, — обратилась Полина к супругу, — я распоряжусь, чтобы обед подавали и поставили еще один прибор. Вы ведь останетесь, Павел Николаевич? — повернулась она к Шеховскому.

— Разве я могу Вам отказать? — слегка наклонил голову Поль.

Провожая ее взглядом, Павел отметил для себя, что княгиня Горчакова и раньше была весьма привлекательна, а ныне и вовсе расцвела. Определенно, из хорошенькой девицы Полин превратилась в очень красивую женщину. Перехватив взгляд Михаила, Павел улыбнулся в ответ:

— Mon ami, je n'ai pas, de quelque maniХre, n'envie pas ton bonheur. (Мой друг, я никоим образом не завидую твоему счастью).

— Ton bonheur est entre tes mains (Твое счастье в твоих руках), — тихо заметил Мишель.

За столом Полина, стараясь скрыть некоторую нервозность в присутствии Шеховского говорила без умолку. Павел молча слушал ее болтовню об общих знакомых, замечая при этом, как слегка дрогнула рука, когда она взялась за бокал с вином, как она, перехватив его взгляд, тотчас отводит глаза.

Полина была и рада, и не рада его приезду. Она искренне переживала, когда Павел перестал отвечать на письма Мишеля, видя, как сильно сей факт тревожит ее супруга. Ощущая свою вину в том, что между друзьями случилось это охлаждение, Полина думала, что Павел решил совсем прекратить всяческие отношения с их семьей, и была очень расстроена тем. Но вот теперь, когда он, не успев приехать в столицу, самым первым делом объявился у них, ее очень беспокоило то, как он отнесется к ней. Помнит ли о том, что она едва не поставила Михаила в глупое и унизительное положение, демонстрируя свою сердечную склонность к его лучшему другу? Но как сказать ему о том, что все давно в прошлом? В его прошлый приезд из Иркутска у них почти совсем не было времени поговорить, он спешил уехать из столицы, и она понимала его в этом стремлении покинуть место, с которым связано столько болезненных воспоминаний. Глядя на него сейчас, она видела совершенно другого человека. Поль уж давно не был тем очаровательным повесой, в которого она без памяти влюбилась четыре года назад, едва увидев его на пороге отчего дома. И дело было даже не в шрамах, что пересекали сверху вниз всю левую щеку, перемены эти произошли в его характере. Его улыбка по-прежнему могла заставить биться чаще не одно девичье сердце, но не было той былой беспечности во взгляде, той легкости в общении.

— Павел Николаевич, — обратилась она к нему, — Вы ведь знакомы с крестным нашего Алеши, с Лукомским?

— Да, помнится, именно благодаря Вам мы и познакомились, — усмехнулся Шеховской.

— Так вот, Петр Степанович сделал предложение графине Радзинской, и она приняла его, — улыбаясь, сообщила Полина.

— Алекс и Лукомский? — недоверчиво покачал головой Шеховской. — Вот уж не думал, что такое возможное! Вряд ли можно найти людей столь различных, хотя Александра всегда оставалась для меня загадкой, и ее выбор меня ничуть не удивляет в том смысле, что любой ее выбор удивил бы меня.

— О да, этот союз удивил многих, — заметила Полина. — Но мне кажется, что они так дополняют друг друга!

— О чем Вы, ma chИrie? — удивленно произнес Мишель.

— Вам, мужчинам, этого не понять! — позволила себе снисходительный тон Полина. — Вы же не будете отрицать, что Петр Степанович — человек несколько рассеянный, тогда как Александра в противовес ему обладает далеко не женским умом.

— Да, Алекс всегда была слишком умна для меня, — рассмеялся Павел. — Может, оттого меня и пугала перспектива стать ее супругом.

Полина улыбнулась в ответ. А ведь когда он смеется, на его шрамы не обращаешь внимания, — поймала она себя на мысли, удивившей ее саму. — Нет, конечно, он не тот, что прежний. Но таким он мне нравится больше.

— Ты надолго в столицу на этот раз? — поинтересовался Михаил.

— До лета, а дальше видно будет, — отозвался Павел.

— Хорошо, — улыбнулся Мишель. — Я уж думал, что вновь, едва показавшись на глаза, уедешь в Иркутск.

Наблюдая за четой Горчаковых, Поль все больше мрачнел. Мишель прав, его счастье только в его руках. Пора расстаться с прошлым. Видимо, пришло время окунуться в светскую жизнь столицы и хотя бы попытаться найти это самое счастье. Прощаясь с Полин и Мишелем, Павел пообещал Горчакову, что они непременно встретятся в клубе, а по дороге домой решил не игнорировать приглашения, что, несомненно, посыплются на его имя, как только широкому кругу друзей и знакомых станет известно о его появлении в столице.

Дома его ждала удивившая его самого встреча с отцом. Сколько Павел себя помнил, отец всегда был им недоволен, сегодня же неожиданно обнял его крепко, по-мужски. Словно и не было никогда промеж них разногласия и недовольства друг другом.

Уже на следующий день после завтрака Поль увидел на письменном столе в своем кабинете несколько конвертов. В самом верхнем было приглашение на торжественный обед по случаю бракосочетания Петра Степановича Лукомского и Александры Ильиничны Радзинской, что должно было состояться на Красную горку.

И все же, несмотря на принятое решение, Павел не спешил с головой окунуться в светскую жизнь Петербурга. Если раньше необходимость появляться в обществе не была ему в тягость, то ныне он находил эту повинность скучной и обременительной. Более всего вызывали у него раздражение бессмысленные и пустые разговоры, ему претило скрывать за маской светской любезности свои истинные мысли и чувства. Вспоминая провинциальный Иркутск, Шеховской все больше утверждался во мнении, что ныне ему куда больше по душе непритязательное общество сибирского городка, где не нужно было притворяться тем, кем ты, по сути, не являешься. Оттого известие о том, что через две недели Софья Андреевна устраивает званый вечер по случаю его возвращения в столицу, застала его врасплох. Стараясь не обидеть матушку, Павел весьма сдержанно отреагировал на это заявление за ужином в кругу семьи и пообещал, что постарается быть милым и любезным. Софья Андреевна хотела было обсудить с ним список приглашенных, но Поль ответил, что оставляет это на ее усмотрение.

По прошествии двух недель то, что маменька скромно именовала званым вечером, вылилось в грандиозный бал. Особняк Шеховских давно не видел столь роскошных собраний. Сергиевская в тот февральский вечер была запружена экипажами. Гости все пребывали, и Павел уже больше часа вместе с родителями встречал всех прибывших у входа в бальный зал. В глазах рябило от блеска драгоценностей, многоцветья бальных туалетов дам. Поль привычно произносил дежурные комплименты, с улыбкой шепнув матери, что она, видимо, в этот вечер собрала в их доме всех незамужних девиц столицы. Мари приехала с супругом, и, приветствуя их, Павел не смог сдержать удивления. Менее всего супругом Маши он ожидал увидеть своего давнего знакомого Григория Алексеевича Ярынского. Помнится, матушка писала о том, что Мари вышла замуж, и несколько туманно намекнула, что с этим браком было связанно нечто скандальное, будто бы Мари и одного знакомого ему молодого человека застали при весьма компрометирующих ее обстоятельствах, но он не помнил, чтобы в своем письме она упоминала имя ее супруга.

Павел искренне был рад видеть чету Горчаковых и бывших сослуживцев. Прислушиваясь к разговорам офицеров, которые в основном велись вокруг слухов о грядущей войне с Османской империей, он поднес к губам фужер с шампанским и едва не поперхнулся, когда Мишель, желая перевести разговор на другую тему, пошутил:

— Сдается мне, господа, ныне в особняке Шеховских собрались все незамужние девицы Петербурга.

В ответ раздался дружный смех. Павел улыбнулся и пожал плечами:

— Увы, господа, не смею отрицать, что моя маменька задалась вполне определенной целью, и нынче я чувствую себя добычей во время гона. Думаю, в Иркутск я вернусь если не с женой, то совершенно определенно помолвленным с одним из этих дивных созданий, — указал он глазами на трех девушек, что прикрывшись веерами с нескрываемым интересом рассматривали веселую компанию офицеров.

Взгляд его рассеяно скользил по залу и остановился на очень юном создании. Девушка испуганно сжалась, стоя за креслом своей спутницы, очевидно, матери, и словно старалась слиться с обивкой стен. Ее черты показались ему смутно знакомыми, но он так и не смог припомнить, где мог видеть ее, взглянув же на маменьку девицы, Павел тотчас вспомнил сестер Балашовых в их первый выход в свет. То было сразу после его возвращения с Кавказа. Тогда, после четырех военных лет, он с головой окунулся в светскую жизнь и сразу же попал под пристальное внимание петербургских невест и их маменек. Не собираясь связывать себя брачными узами, Шеховской старался оставаться в роли стороннего наблюдателя, однако веселился от души. Елена и Татьяна не были признанными красавицами, но, впрочем, этот маленький недостаток с лихвой компенсировался живостью характера и острым умом, что отличало их от большинства девиц на выданье. Павел припомнил, что в разговорах они часто упоминали о своей младшей сестре, Дарье, или Долли, как называли ее в семье. Должно быть, это она и есть, — улыбнулся он. Но, кажется, младшая из сестер отличается куда более скромным нравом.

Услышав его ответ на шутку Горчакова, Маша, примкнувшая к их кружку вместе с супругом, резко захлопнула веер и отошла. Темной волной в душе всколыхнулась злоба, обида сдавила грудь, мешая вздохнуть, а слезы, подступив к глазам, готовы были пролиться в любую минуту. Не желая обнаружить свои чувства в глазах всего света, она торопливо вышла из зала и пошла, не разбирая дороги. По какой-то странной прихоти ноги принесли ее в кабинет Павла. Толкнув дверь в темную комнату, она плотно прикрыла ее за собой и рухнула в ближайшее кресло, наконец-то позволив себе разрыдаться. Стянув перчатки и закрыв лицо руками, Маша плакала навзрыд, не видя и не слыша ничего вокруг, выплакивая в этих слезах всю горечь и обиду, что теснились в душе. Ну отчего жизнь так несправедливо с ней обошлась?! Отчего ее девичьим мечтам не суждено сбыться уже никогда?! Конечно, она сама виновата во всем! Тогда, после стремительного отъезда Павла в Иркутск, ей не стоило поощрять ухаживания Григория, коль она не собиралась ответить согласием на его предложение. Ей, отвергнутой Шеховским, всего лишь хотелось потешить свое тщеславие, играя чувствами молодого привлекательного офицера, но Ярынский быстро разгадал ее игру, и поймал ее в ее же собственную ловушку. Она не смогла отказать ему без ущерба для своей репутации, и ныне была замужем за тем, кто спустя полгода семейной жизни уж и не скрывал своего презрения к ней. Все началось с того, что Григорий случайно обнаружил ее письма к Шеховскому, которые она писала Павлу, уже будучи замужем, хотя так и не отправила ни одно из них. Последовавший за тем откровенный разговор окончательно отдалил друг от друга молодых супругов, и ныне они появлялись вместе только там, где этого требовали приличия.