— Ма-ма… — по слогам простонала Любаша, схватившись за живот, — Ой, мамочки…


…Она плохо помнила всё, что произошло дальше… И испуганное лицо Ильи, и прибежавшая на его зов дежурная по этажу, и слова фельдшера скорой помощи о том, что нужно одеваться и выходить к машине — всё смешалось у неё в сознании под действием этой жуткой, не отпускающей боли, которой, казалось, не будет никакого конца…

Глава 13

Выздоравливала Любаша тяжело, и причины этому были вполне объяснимые. Физическая травма, нанесённая организму спровоцированным обстоятельствами выкидышем, не шла ни в какое сравнение с травмой душевной. Придя в себя в больничной палате, она долго не могла вспомнить, что с ней произошло, но, когда вспомнила, то пожалела о том, что к ней вернулась память.

Она и представить себе не могла, чем обернётся для неё эта поездка, которую она так ждала… И очередное предательство Даниила, и слова Ильи о том, что тот сам предложил другу переспать с ней, и то, каким способом выполнил Илья просьбу Дани, и потеря ребёнка — всё перемешалось в её сознании, и от этого страдания казались ещё ужаснее.

Первым знакомым человеком, которого увидела Люба после того, как пришла в себя, была её собственная мать, Тамара Васильевна. Узнав от Галины Геннадьевны что произошло с её дочерью, та немедленно собралась и уже на следующий день приехала в областной город. Ещё до её приезда Люба знала о том, что мать, несмотря на их ссору, бросилась к ней, попавшей в беду, на выручку — об этом ей сообщила Вера. Со слов сестры Любаша узнала, что Галина, которую ночью разбудил перепуганный Илья, тут же набрала номер квартиры Пучковых, который нашла в Любином телефоне, и рассказала взявшей трубку матери, что Любу увезла скорая. Оказалось, что Тамара ничего не знает о поездке дочери, и известие о том, что у Любаши случился выкидыш, стало для неё настоящим шоком.

К моменту её приезда Люба уже отошла от наркоза и потихоньку передвигалась по палате. Посетителей в отделение не пускали, и она была вынуждена выйти к родительнице на лестничную площадку четвёртого этажа, на котором располагалось её отделение.


— Ну, что, доигралась? — вместо приветствия, мать выпустила обычную порцию сарказма, — Выросла, дочечка? Попробовала женского счастья?

— Мам… перестань… — чуть согнувшись, Люба всё ещё держалась за болезненный живот, — Ну, пожалуйста…

— Вот… вырастила шалаву… — со злостью швырнув на пол пакеты с одеждой и фруктами, женщина негодующе уставилась на дочь, — Уехала, а матери ничего даже не сказала! От людей узнаю, что поехала с одним, а в номере оказалась совсем с другим! Всех обогрела, да?!

— Мам, ну, что ты говоришь?..

— Говорю, как есть! А Верка ещё своё получит!

— Вера тут ни при чём…

— Как это ни при чём?! Она же всё покрывала тебя!.. Как же, мать у вас дурочка из переулочка, да?! Зачем её слушать, да?! И свахе я ещё выскажу! Устроила у себя притон!

— Тётю Олю не трогай! — Люба, которая в первый момент была готова броситься матери на шею, теперь горько пожалела о её визите.

— Я сама знаю, кого мне трогать! — Тамара Васильевна ещё повысила тон, но, внимательнее посмотрев на бледную Любашу, вдруг заговорила тише, — Что врачи-то говорят?

— Пока ничего не говорят, — уставившись в пол, Люба слегка пожала плечами и судорожно вздохнула.

— Почему?

— Не знаю…

— Срок-то какой был? — в голосе Тамары Васильевны проскользнуло неожиданное для Любаши участие.

— Сказали, около десяти недель, — от подступивших слёз та ощутила в глазах резь.

— Я ж так и знала, что всё этим кончится!


— Пучкова, вот ты где, — выглянула в двери дежурная акушерка, — быстро на капельницу!


— И чего ревёшь? — нагнувшись, Тамара Васильевна подняла с пола пакеты и протянула их дочери, — Раньше надо было реветь, да мать слушать. А теперь… Теперь всё к лучшему.


Расставшись с матерью, Люба почувствовала и облегчение, и растерянность. С одной стороны, та почти не проявила к ней сочувствия, напротив, вместо слов поддержки Любаша услышала очередные упрёки и оскорбления. Но, с другой стороны, в этот тяжёлый момент мать была единственным родным человеком в этом чужом, огромном городе, человеком, которому она, Люба, всё же была нужна и дорога.


…Даниил так и не позвонил ей… С момента, как она попала в больницу, прошло около двух недель, и он, конечно, уже давно уехал вместе с Ильёй и Галиной Геннадьевной. Люба часто мучительно вспоминала всё, что произошло в тот вечер… слова Ильи… Она никак не могла поверить, что всё, что она услышала от него — правда.

Нет… В такое поверить невозможно!.. Этого не может быть…


Но ведь Даня так и не позвонил.


Сама она несколько раз набирала его номер. Сначала он просто-напросто сбрасывал звонок, но вскоре её попытки связаться с ним стали заканчиваться беспристрастным «абонент не в сети».

За эти дни Люба не раз чувствовала жуткое желание сбежать из больничных стен и, сев в автобус, уехать к себе домой. Ей нестерпимо хотелось увидеть Даниила… поговорить с ним, услышать его голос… В глубине души Люба понимала, что ничего хорошего из этой встречи выйти не может. Его молчание — самая главная улика против него.

И, всё же…

О подлом поступке Ильи она старалась не думать вообще. По сравнению с предательством Дани всё произошедшее с ней в последнее время просто-напросто меркло.

И, всё же… Ей так хотелось его увидеть!..

Сбежать!..

Каждый раз, думая о побеге, Люба уныло вспоминала о том, что тех денег, которые были в её кошельке, было недостаточно, чтобы купить билет. Сюда они приехали вместе с Даниилом — и дорогу, и гостиницу оплачивал он сам. У них уже были обратные билеты, поэтому Люба не беспокоилась. Но теперь ситуация изменилась — Даниил давно уехал, а просить денег у матери Люба не стала. В конце концов, выбросив все мысли о побеге, она решила снова обратиться к сестре, когда подойдёт время выписки.


— Люб, там к тебе пришли, — соседка по палате, восемнадцатилетняя девушка по имени Юля, вернулась с короткой прогулки по больничному коридору.

— Ко мне?! — удивлённо повернулась к ней Любаша.

— Ага.

— Кто?.. — сердце замерло в ожидании ответа — она не ждала никого, и этот визит был для неё полной неожиданностью.

— Девушка какая-то.

— Странно… — услышав слово «девушка», Люба разочарованно пожала плечами, — Кто это может быть…


Выйдя в коридор, она направилась к выходу на лестницу.


— Ну, привет! — Наталья Морозова, румяная с улицы, радостно улыбалась ей, стоя на лестничной площадке.

— Ой… — Люба смущённо поправила ворот халата, — Здрасьте…

— Ну, что же ты так?! — шутливо пожурила её Наташа, — Приехала к нам в город, и болеть надумала?!

— Так вышло… — Люба слабо улыбнулась в ответ, — А вы… ты откуда узнала?..

— Да мне Серёжка позвонил! Твоя сестра тебе деньги хотела выслать моментальным переводом, но ей нужны были данные твоего паспорта, а у тебя временное удостоверение, вот она и не стала с переводом заморачиваться, и правильно сделала! А я ещё Серёжку отругала, что он мне сразу не позвонил, что ты в больнице уже вторую неделю лежишь… Я бы давно уже тебя навестила!

— Ой, ну, что ты… — Люба ещё больше смутилась, — Так неудобно…

— Что значит, неудобно?! Ты же не думала сюда попадать, правда?

— Нет…

— Правильно! И одежда нужна, и бельё, да хоть зубная щётка, у тебя же ничего не было!

— Ко мне мама приезжала. Почти сразу… Всё привезла.

— Ну, всё равно, — не успокаивалась Наташа, — фрукты нужны, да много чего… Я бы давно уже была у тебя. Почему ты мне сама не позвонила?

— Ой, нет… — Любаша замотала головой, — У тебя и так забот полно… я же видела.

— Ерунда! — Морозова махнула рукой, потом протянула Любе полный полиэтиленовый пакет с гостинцами, — В общем так! Вот это — чтобы съела! Там внутри деньги, мне Серёжка их на карту перевёл. Когда тебя выписывают?

— Должны уже на днях… — Люба растерянно приняла пакет, — Спасибо… Но зачем?..

— Как только узнаешь о выписке, позвони мне. Я за тобой приеду. Поняла?

— Поняла… — кивнула Любаша, — Спасибо…

— Да ладно, что ты заладила?! — рассмеялась Наталья, — Как ты сейчас себя чувствуешь? Неловко спрашивать про диагноз, но всё же… Что-то хроническое, наверное?

— Нет… — Люба подумала, что врать не имеет смысла, — У меня был выкидыш…

— Да ты что?! — Наталья тут же нахмурилась, — Как жалко… А Даниил… Он здесь?

— Нет. Он уехал… — голос предательски дрогнул, и Люба с силой закусила губу.

— Ну, ладно… — Наташа сочувственно посмотрела на неё и положила руку на плечо, — Ты не плачь… Такое бывает. У тебя всё ещё впереди! Слышишь, Люба?

— Угу… — опустив голову, кивнула та в ответ, — Всё нормально.

— Ты, когда домой вернёшься, обязательно сходи к тёте Оле. Она тебя вылечит! Она такие сборы травяные делает, что ни одно дорогое лекарство не идёт в сравнение. Она и мне когда-то помогла, поможет и тебе, вот увидишь!


…Вернувшись в палату, Люба снова не смогла сдержать слёз. Вытаскивая из пакета принесённые Натальей фрукты и соки, она вдруг почувствовала жуткое одиночество… Чужие, по сути, люди не остались равнодушными к ней, попавшей в беду, а Даня… Он, человек, которого она любила больше жизни и ради которого была готова на любые поступки, даже не позвонил, хотя бы из вежливости!

Открыв новенький кошелёк, в который Наташа положила присланные Верой деньги, Любаша задумчиво уселась на кровать.

Мысли роем закрутились в голове.

Сбежать?.. Уехать прямо сейчас?.. Но тогда у неё не будет выписки, а, значит, и больничного листа. Она отпрашивалась на работе только на три дня, а задержалась почти на две недели. Она так мечтала бросить эту чёртову гостиницу… А теперь? Теперь ей деваться некуда.

Остаться тут, в областном городе? Но ей негде жить…

Снимать квартиру одной — нереально. У неё нет такой профессии, с которой можно было бы устроиться на хорошую, высокооплачиваемую работу — учёба в лесном колледже оказалась пустой тратой времени, и её специальность «лесопроизводство», скорее всего, будет здесь невостребованной… Снова устроиться в гостиницу горничной? Не вариант. Это в своей провинции можно было жить на эти деньги, а здесь зарплаты горничной не хватит даже на оплату съёмного жилья. На помощь родителей Любаша не надеялась, заранее зная, что мать будет категорически против её переезда.

Да… горничная в провинциальной гостинице — её судьба, и ничего с этим не поделаешь. Даже участие в художественной самодеятельности теперь для неё под запретом — Анжелкина мамаша не допустит её присутствия ни в одном коллективе их городка.


Господи!.. О чём она думает?! Её же Даня бросил!..

Бросил.

Теперь Любаша в этом уже не сомневалась.


— Лю-у-уб… — Юля вошла в палату, — Слушай, мы тут с девчонками поспорили… Это кто к тебе сейчас приходил? Ну, эта девушка… Она — кто?

— Она?.. — оторвавшись от своих мыслей, Люба подняла глаза, — Наташа… Моя знакомая. Она из моего города.

— А фамилия? Фамилия у неё какая?

— Морозова. А что?

— Ну, всё! — Юля довольно потёрла руки, — Я выиграла! Это же певица, да?

— Ну, да… ты её знаешь?

— Знаю, конечно! Она часто в клубах поёт. Я сколько раз видела. Я сначала не узнала… а потом вспомнила… А Ленка из шестой — «не она, не она»… Слу-у-у-шай… — девушка уселась рядом с Любой на кровать, — Ну, класс! Она ещё и в «Ночном патруле» поёт, знаешь такую группу?

— Знаю, — Любаша пожала плечами, — я их всех видела, вот как тебя. А Диму, их вокалиста вообще знаю, и даже дома у них была. Они с Наташей муж и жена.

— Я знаю! — кивнула Юля, — Моя бывшая одноклассница в него влюблена, прикинь?! Мы год назад школу окончили, так она до сих пор никуда даже не поступила, везде за ними ездит: по гастролям, по концертам, прикинь?!

— Как это?.. А где она деньги берёт?..

— Хм… где… — Юля многозначительно хмыкнула, — Где можно заработать денег молодой девушке?.. Вернее, чем? Как ты думаешь?

— Проститутка, что ли?.. — Люба брезгливо поморщилась.

— Ну, как тебе сказать… Проститутка — это громко сказано. Она… ну, в общем, внешне не очень… Маленькая, худенькая, ножки тоненькие… Но как-то умудряется всё это сдавать в аренду, — Юля хмыкнула собственной шутке.

— Да ну… — Люба снова скривилась, — Я ещё понимаю, за карьеру с кем-то переспать… Но ради того, чтобы за артистом по гастролям ездить… Фу, гадость какая…