— Ты… ты… ты что такое говоришь?! — от обиды Люба заплакала, — Даня!..

— Я говорю то, что вижу! Ты прикидывалась всё это время невинной овечкой, а сама… ты думаешь, я такой дурак?! Я давно всё понял, ещё когда ты изображала горничную в постели… Так профессионально играть в ролевые игры может только проститутка!

— Что?.. — у Любы от возмущения перехватило дыхание, — Да я… я для тебя!.. Я для тебя всё это!..

— Только для меня, да?.. — Даниил с сарказмом ухмыльнулся, — Слышишь, ты, овца… ты это кому-нибудь втирай, но только не мне!


— Козёл!.. — подскочив к Даниилу, Люба со всего размаху ударила его по щеке.

— А ты — проститутка! Пошла вон, поняла?! — схватив за полы пальто, он с силой тряхнул её и оттолкнул от себя — невольно попятившись, Люба потеряла равновесие и упала на заснеженную дорожку.


…В глазах потемнело, и она не смогла увидеть, как Даниил быстрым шагом удаляется прочь… Открыв рот, Любаша судорожно вобрала в себя как можно больше свежего морозного воздуха. Сознание постепенно прояснялось, и первое, что она увидела, окончательно придя в себя, было мужское лицо и протянутая к ней рука…


— Вставай… — мужчина, в котором она снова узнала постояльца, ухватив её за ладонь, слегка потянул на себя, — Слышишь?..

— Слышу… — едва справляясь с охватившей её дрожью, Люба ухватилась за протянутую ей кисть.

— Я всё видел, — мужчина помог ей подняться, — идём, я провожу.

— Я сама… — забрав у него свою руку, Люба нетвёрдой походкой направилась к дверям гостиницы.


Она не помнила, как отработала остаток дня.

Вечером, выйдя из стеклянных дверей, она ещё минут десять стояла, не в силах сообразить, куда ей сейчас идти. Ни домой, ни к Вере идти не хотелось.

Вернувшись из больницы, Люба уже не строила иллюзий насчёт Даниила… но такой встречи и таких слов, какие услышала сегодня от него, она совершенно не ожидала. Ей казалось, что жизнь теперь совершенно не имеет смысла.

Жизни больше нет.

И её, Любы, тоже больше нет.


Сойдя, наконец, с крыльца, она медленным шагом направилась вперёд по улице. Пройдя квартал, поднялась по ступенькам расположенной по пути аптеки…


— Добрый вечер, — улыбчивая провизор за стеклянной витриной приветливо взглянула на посетительницу, — слушаю вас!

— У вас есть снотворное?

— Да, есть… Вам какое? В каплях, в таблеточках?..

— Мне всё равно.

— Вот, рекомендую, — женщина взяла с полки лекарство и, прочтя название, снова взглянула на Любу, — не вызывает привыкания, и утром никаких последствий в виде тяжёлой головы. Возьмёте?

— Возьму.

— Одну упаковочку?

— Нет… — Люба отрешённо смотрела куда-то впереди себя, — Пять…

Глава 14

Внезапно возникший в ушах звон постепенно сошёл на нет, и Люба с удивлением уставилась на женщину в белом халате, с бейджиком на груди, по ту сторону стеклянной перегородки. Провизор аптеки, куда после работы забрела Любаша, смотрела на неё испуганно, и по движению её губ можно было догадаться, что она что-то говорит…


— Девушка… Девушка!.. — аптекарша говорила громко, с тревогой в голосе, — Вы меня слышите?!

— Да… — как будто очнувшись ото сна, Люба, наконец, поняла, что впала в какой-то ступор, и сейчас стоит у аптечного прилавка, — Слышу…

— Я спрашиваю, зачем вам столько снотворного? — женщина подозрительно смотрела через стекло.

— Я… Я плохо сплю… — Люба выдала первое, что пришло ей в голову.


— Извините, мы ничего не будем брать! — услышав за спиной уже знакомый мужской голос, Люба хотела оглянуться, но в тот же миг чья-то рука довольно крепко схватила её за плечо и потянула назад.


Сопротивляться она не стала и почти добровольно покинула помещение аптеки — мужчина лишь слегка подталкивал её впереди себя. Но, оказавшись на улице, Любаша сразу оттолкнула его руку.


— Ну, чего тебе нужно?! — голос прозвучал тихо и как-то слабо, — Ты что, следишь за мной?

— Нарочно не слежу. Так получилось, — он внимательно вглядывался в её лицо в свете вечерних фонарей.

— Всё, до свиданья… — развернувшись, Люба не совсем уверенно пошла прочь.

— Я провожу, — он решительно двинулся следом.

— Слушай, отвали… — она почувствовала, как отрешённость сменяется нарастающей внутренней нервной дрожью.

Присутствие мужчины раздражало; ей совершенно не хотелось никого видеть, а, уж тем более, разговаривать.


— Где ты живёшь? — несмотря на её слова, он не отставал и, судя по решимости, с которой шагал рядом, был серьёзно намерен довести её до дома.

— Послушай… — едва не стуча зубами, Любаша остановилась и повернулась к нему лицом, — Отстань от меня… пожалуйста, отстань! Я никого не хочу видеть, понимаешь?! Ни-ко-го!

— Вот это я очень хорошо понимаю, — усмехнулся мужчина, — и даже догадываюсь, почему.

— Пожалуйста… — подбородок задрожал, и Любаша с огромным трудом подавила желание разреветься прямо на улице, — Пожалуйста… не ходи за мной… ну, пожалуйста… мне очень плохо, понимаешь?!

— Меня зовут Егор.

— Послушай… Егор… — Люба из последних сил подбирала слова, — Если ты думаешь, что… в общем, то, что было тогда… это была случайность. Понимаешь, случайность! А сейчас мне очень плохо. И я не хочу никого видеть, и тебя в том числе…

— Я провожу тебя домой. А то тебя снова в аптеку потянет.

— Ну, тебе-то какое дело?! Какое вам всем дело до меня?! Отстаньте от меня все!.. Слышите?! Все-е-е!..


…Она ещё что-то кричала ему в лицо, потрясая сжатыми в кулаки кистями, пока он не схватил её в охапку и не прижал к себе изо всех сил.


— Успокоилась?.. — почувствовав, как обмякло её тело, ещё минуту назад похожее на сжатую пружину, Егор чуть ослабил объятия. Любаша вдруг ощутила огромную, как будто вывалившуюся песком из самосвала, усталость.


— Я хочу домой…

— Проводить?


Она только согласно кивнула в ответ на его вопрос. Сейчас ей казалось, что без чужой помощи она не сможет сделать и шага — ноги налились чугунной тяжестью, и всё тело как магнитом тянуло вниз, к земле. Когда Егор окончательно отпустил её, Люба невольно покачнулась.


— Цепляйся, — подставив ей свой локоть, мужчина бросил на неё пристальный взгляд, — тебе пешком или на маршрутке?

— На маршрутке… — нехотя ухватившись за его руку, она почти повисла на ней, — две остановки отсюда.

— Идём, — кивнул Егор.

— Со мной ехать не нужно… Помоги только до остановки дойти… пожалуйста.

— Ты точно поедешь домой?

— Точно… — услышав сигнал в сумочке, Люба снова остановилась и, потянув молнию замка, достала телефон, — Да… Я уже иду на остановку. Минут через двадцать буду. Нет, я в магазин заходила. Нет, не вру.

— Вот видишь, — глядя на неё, Егор усмехнулся, — кто-то тебя ждёт.

— Это мать, — Люба бросила телефон назад в сумочку.

— Тем более. А вот меня вообще никто не ждёт.

— В гостинице, что ли? — Любаша на ходу угрюмо смотрела на носки сапожек.

— Нигде. Ни в гостинице, ни дома.

— Почему? — она задала этот вопрос скорее машинально, совершенно не интересуясь ответом.

— Так получилось.


Остаток пути до остановки маршрутного такси они проделали молча, и, увидев вдалеке фары приближающегося автомобиля, Люба с облегчением подумала, что уже скоро окажется дома. Горечь и отчаяние сменились полным бессилием и равнодушием.


— Там-то сама дойдёшь? — в голосе Егора слышалось неподдельное участие.

— Дойду. Там совсем недалеко.

— Ты завтра работаешь? — она уже ставила ногу на подножку, когда услышала за спиной этот вопрос.

— Нет… — ей совершенно не хотелось снова встречаться с ним в гостинице, поэтому Любаша соврала — у неё была вторая смена.

— Жаль… Завтра после обеда я уезжаю.

— До свиданья, — с облегчением от того, что они, действительно, больше не увидятся, сказала Люба в закрывающуюся дверь.


Дома она хотела прошмыгнуть мимо матери в свою комнату и сразу лечь, но Тамара Васильевна преградила ей путь.


— Где ты была? — её глаза буравили осунувшееся лицо дочери.

— Как где? На работе.

— После работы. Где ты была целых полтора часа?

— Мама, я же сказала — заходила в магазин.

— В какой? — тоном следователя продолжала допрашивать мать.

— Ты что, будешь теперь контролировать каждый мой шаг? — обойдя, наконец, Тамару Васильевну, Люба вошла в свою комнату и включила свет.

— Буду! — входя следом, кивнула та, — И не только шаг, я теперь буду контролировать каждое твоё движение!

— Ты ещё на работу за мной приходи, — невесело усмехнулась Люба.

— Надо будет — приду! — отрезала мать, — Если только узнаю, что ты снова с этим своим Даниилом встречаешься, пеняй на себя!

— Успокойся… — отвернувшись, чтобы та не увидела выступившие на глазах слёзы, тихо ответила Любаша, — С ним я больше никогда не буду встречаться…

* * *

Всю следующую неделю Люба приходила в себя. Она с трудом ходила на работу, выполняла свои обязанности, стараясь как можно меньше общаться с коллегами, а вернувшись домой, уединялась в своей комнате. Мать её почти не донимала, и Любе иногда приходила в голову мысль, что её подавленное состояние по душе Тамаре Васильевне. Убедившись, что дочь прочно засела дома и ни с кем не встречается, мать окончательно успокоилась.

Любе и вправду никуда не хотелось, да, собственно, ходить ей было некуда. Близкой подруги, кроме сестры, она не имела, а одноклассницы, с которыми она иногда пересекалась, чтобы посетить какое-нибудь мероприятие, сейчас были ей почему-то неприятны — Любаше казалось, что, по сравнению с ней, девушки устроены и счастливы, и только и ждут случая, чтобы посмеяться над её неудачами.

Единственным человеком, с кем она сейчас поговорила бы с радостью, была её родная сестра Вера. Но, зная, что мать будет недовольна любой её отлучкой, Люба всё откладывала визит к сестре, ограничиваясь телефонными звонками. Она всё рассказала Вере… И про то, как Даниилом заинтересовалась московская продюсерша… и про то, как он решил бросить её окончательно и, чтобы оправдать себя, обвинил её, Любашу, во всех грехах… Она не рассказала только о том, как её изнасиловал Илья, и что сделал он это по просьбе самого Дани.

Вера, как могла, утешала сестру, но Любаше хотелось поговорить с ней не только по телефону…

К её искренней радости, в ближайший выходной Вера сама приехала в родительский дом.


— У меня к тебе дело… — воспользовавшись тем, что Тамара Васильевна занялась единственной внучкой, Вера позвала Любашу в её комнату.

— Что-то случилось? — прикрыв дверь, Люба уставилась на сестру.

— Пока нет, но может… — та многозначительно поджала губы.

— Что?

— Ты все вещи от тёти Оли забрала? — присев на кровать, Вера чуть наклонилась вперёд, чтобы её было лучше слышно.

— Нет, — покачала головой Любаша, — я вообще ничего ещё не забирала. Да там, собственно, вещей моих мало. А что?

— Ты должна будешь поехать к ней, как будто за вещами…

— Когда?

— В следующую субботу. Только раньше не вздумай, хорошо?

— Хорошо… — Люба непонимающе смотрела на сестру, — А почему именно в субботу? И что за таинственность?

— Сейчас всё объясню. Но сначала… Ты не просто должна будешь туда поехать, а остаться ночевать…

— Так меня мать… — Люба хотела сказать, что мать не пустит её сейчас никуда, тем более, с ночёвкой, но Вера перебила её на полуслове.

— Любаша, у меня вся надежда только на тебя!.. — сестра казалась очень взволнованной, — Сестрёнка, выручай! Знаю, что тебе сейчас тяжело, всё знаю! Но, кроме тебя, мне никто не поможет!

— Так что случилось-то?! — Верина взволнованность и тревога передались и Любе, — Вер!.. Что?!

— В следующую субботу в Серёгиной школе вечер выпускников… Понимаешь?

— Н-нет… — Люба растерянно покачала головой.

— Люб, ну, ты что?! Следи за ходом моих мыслей — в Серёгиной школе ве-чер вы-пус-кни-ков! — Вера нарочно произнесла эти слова по слогам, — Дошло?!

— Не-а…

— Люб, ну, ты что, совсем отупела?! — сестра заметно нервничала, — Все одноклассники будут собираться! Усекла?! И Наташка его тоже приедет! Неужели не дошло?!

— А… теперь дошло… — кивнула Люба, — Подожди… Наташа?! Она мне не говорила… Ну, когда из больницы меня забирала, я же у них дома была… Она ничего не говорила, что приедет сюда…