Делать тут больше было нечего. Осторожно заглянув в зрительный зал, Люба, несмотря на ужасное настроение, чуть не расхохоталась. Видимо, поменявшись очерёдностью, прилизанная, практически без макияжа, в дурацком шарфе, Анжелка старательно выхаживала по сцене с микрофоном. Несмотря на явное мужество, с которым она решилась на выступление после драки, голос звучал неуверенно, срываясь на фальцет на высоких нотах. Люба подумала о телефоне, который, промыв под струёй воды, она завернула в полиэтиленовый пакет и бросила в сумочку. Пытаться сфотографировать Анжелкин позор не было смысла — даже не проверяя, Люба была уверена, что он окончательно испорчен.

Обежав напоследок глазами зал, она почувствовала, как успокоившееся было сердце тягуче заныло… Даниил и Илья сидели в среднем ряду. Она так и не увидела, как они выступили.


«Может, это и к лучшему», — подумала Люба, направляясь к выходу. Выступление Анжелы подходило к концу, и, подумав, что та сполна нажаловалась Галине, и сейчас её будут искать, чтобы «разобраться», Любаша торопливо толкнула тяжёлую уличную дверь…

* * *

По дороге на автовокзал Люба лихорадочно придумывала, что скажет сестре, а, самое главное, матери, которой соврала, что едет вместе со всеми на конкурс в качестве группы поддержки, и что поездка эта оплачена организаторами. Она представила, как та уже через пару часов будет обрывать телефон и потом, по её возвращении, будет долго и нудно выпытывать, почему он был недоступен…

«Придётся врать и про телефон…»

Несмотря на то, что дочь была уже самостоятельной, и, пусть немного, но сама зарабатывала на жизнь, Тамара Васильевна считала своим долгом полностью контролировать все её расходы, устраивая многочасовые выволочки по поводу каждой Любашиной покупки.

Несмотря на то, что ей удалось повергнуть эту змею Анжелку, Любаша совершенно не испытывала удовлетворения. Да и какое может быть удовлетворение, если из-за её сегодняшней несдержанности сорвался такой замечательный план?


«А, может, не нужно было сейчас уходить?.. Затаиться где-нибудь до конца выступлений… а потом, всё же, подойти к председателю жюри…»


Нет… Это, действительно, невозможно. Эта мокрая зараза уже всем нажаловалась. В этом нет никаких сомнений. О том, что Люба умышленно хотела сорвать выступление Анжелки, знают уже все, начиная от участников и кончая членами жюри… Эта змея просто так ничего не оставляет, Люба за столько лет знакомства изучила все её привычки. Она, скорее всего, уже позвонила и своей высокопоставленной мамочке, и своему влиятельному папочке… Она уже подняла на уши всех, кого только можно. Люба даже подумала, что теперь ей страшно будет возвращаться домой…


…Домой… Теперь на творческой жизни можно смело ставить крест. Анжелкина мать сделает всё возможное, чтобы её, Любу, не взяли ни в один коллектив. Про сольные выступления можно вообще забыть…

Усмехнувшись, Любаша подумала, что буквально вчера была уверена, что сама больше не появится в своей студии… А теперь… Теперь она боится, что её оттуда выгонят.


«Надо было просто выйти… Пусть бы эта зараза сходила в туалет и чесала себе на сцену… Всё равно бы не прошла в финал… А Морозова… она обмолвилась, что Дима — член жюри. Наверное, она имела в виду своего мужа. Интересное совпадение… Они оба оказались причастными к этому конкурсу… Странно. Кроме Морозовой его некому было вести?.. Или они имеют отношение к этой «Творческой деревне»?.. Если бы знать, что так получится… Можно было бы подойти к этому Диме… Он тоже — продюсер… хотя, не стоит размениваться. Если пробиваться, то на столичные сцены. Вот дура-то…»


Уже выйдя из троллейбуса возле автовокзала, Люба вспомнила, что наличных денег в кошельке совсем немного, и на билет не хватит. Она ещё утром видела банкомат в здании вокзала и, войдя внутрь, направилась в зал ожидания. Открыв сумочку, заглянула в боковой кармашек… Она была уверена, что паспорт, под белую, глянцевую обложку которого она засунула банковскую карту, лежит именно там. Небольшая сумочка имела одно единственное отделение, и Люба всегда клала паспорт в боковой широкий кармашек…

Теперь там паспорта не было. Не было его и на дне.

…Она вдруг вспомнила, что как раз держала паспорт в руке, когда её настиг второй приступ тошноты… Да, она сидела в зале… Когда объявили выход Даниила и Ильи, она пыталась достать из бокового кармашка носовой платок… Сложенный в несколько раз, он лежал на самом дне, и она второпях никак не могла его достать… пришлось вытащить паспорт, который мешал.

Да, она вытащила паспорт… а потом… Потом, поняв, что платок уже не поможет, вскочила и побежала в туалет.

Паспорт… паспорт она просто кинула в сумочку сверху пирожков… Она не любила всякие пакеты и лишние сумки, поэтому её сумочка всегда была набита битком… Вот и сегодня в ней лежали и косметика, и кошелёк, и паспорт, и эти злополучные пирожки!.. Положив их на самое дно, сверху Люба бросила и мобильник, и помаду, и расчёску… и паспорт.

Да! Она кинула паспорт сверху и, не застегнув молнию, убежала в туалет! Когда сумка выпала из рук, эта змея Анжелка пнула её… паспорт в числе прочих предметов, видимо выпал, а она, Люба, и не заметила… Наверное, он отлетел так далеко, что не попал в её поля зрения! Когда Люба, схватив сумку, убежала, Анжелка, чтобы отомстить, раздавила помаду, сломала расчёску и выбросила в унитаз мобильник… А паспорт?.. Люба закрыла глаза и отчаянно напрягла память… Нет. Когда она снова вошла в помещение, паспорта на полу точно не было! Она не могла его не заметить… Или — не заметила?.. Нет… Скорее всего, Анжелка забрала его, чтобы отомстить побольнее.


В паспорте, под обложкой, лежала банковская карта. Верина карта, которую Вера дала ей на поездку…

Денег на карте было не очень много — около трёх тысяч. Люба не стала бы так переживать ни за эти деньги, ни за саму карту… Вера сказала, что они полностью в её распоряжении. Но сейчас ситуация была критической. Других денег у Любаши не было. Сто рублей наличными в кошельке — считай, что ничего…


Она растерянно присела на край пластикового кресла. Народу в зале ожидания было не очень много — люди заходили, выходили, некоторые присаживались в ожидании своего рейса… Любе стало по-настоящему страшно. Ни денег, ни паспорта, ни телефона…

Поехать назад?.. В эту «Творческую деревню»?.. И Галина Геннадьевна, и остальные, скорее всего, ещё там… Потребовать, чтобы Анжелка вернула ей паспорт? А она скажет, что не брала… Да ещё и нажалуется лишний раз. А какую радость она испытает, когда узнает, что Любаша осталась без денег!..

А Даня… Она ехала с надеждой увидеть их поражение… А получилось совсем не так, как она хотела. Люба уже представила себе Анжелкин презрительный взгляд…

Да все они там одинаковые! И эта Морозова… «Люба, всё потом!..» — ей легко было так говорить… А самой Любаше это «потом» вышло боком. Да все они такие…


Чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, Люба низко опустила голову. Она ещё никогда не оказывалась в такой ситуации. Нужно срочно позвонить домой. Но как?.. Вот так подойти к первому встречному и попросить телефон?.. Да кто даст?.. Лично она ни за что бы не дала! Или украдут, или испортят, или позвонят куда-нибудь, так, что потом не рассчитаешься…


На её удивление, первый же человек, к которому она обратилась, поступил вопреки её ожиданиям.


— Пожалуйста, — женщина лет тридцати охотно протянула ей свой телефон, — позвоните, конечно, раз так случилось.


Рассказав Вере о том, что она потеряла паспорт с картой, Люба ещё минут десять выслушивала охи и вздохи сестры. Ей пришлось соврать, что её телефон разрядился, и что конкурс уже закончился, и все, включая Галину Геннадьевну, уже уехали, поэтому ни занять денег, ни позвонить с её телефона она не может.


— Сиди там, где сидишь! — наконец, успокоившись, приказала Вера, — И как-нибудь перезвони мне через час, я что-нибудь придумаю!


Услышав голос сестры, Люба немного успокоилась. То ли от перенесённого стресса, то ли, действительно оттого, что она ещё ничего не ела с самого утра, она вдруг ощутила жуткое чувство голода. Открыв сумочку, потянулась за пирожками…

Тошноты в этот раз не было, но Люба почувствовала, что запах печёного вызывает явное отвращение. С досадой закрыв сумку, она снова чуть не заплакала — есть хотелось всё сильнее… Закрыв глаза, она попробовала задремать…


— Люба!.. — сквозь дрёму услышав знакомый голос, в первый момент она подумала, что это ей только снится, но, почувствовав, как кто-то легонько трясёт её за плечо, Любаша открыла глаза.

— Что?.. — она испуганно вглядывалась в наклонившееся к ней приветливое лицо, — Что…

— Скорее просыпайся, — Наталья Морозова уже тянула её за руку, — скорее!.. Побежали!..

— Куда?.. — поднявшись, Люба непонимающе смотрела на девушку, — Куда побежали?..

— Со мной побежали, — рассмеялась Наташа, — у меня времени в обрез, я только за тобой приехала! Пока Дима в ресторане, я приехала за тобой!

— За мной?!

— Да! — Наталья оглядывалась на Любу на ходу, — Мне позвонил папа…

— Папа?..

— Да, папа… — догадавшись, что Любаша не понимает её, Наталья уточнила, — Мой папа. А ему позвонила Серёжкина мама… А ей позвонила твоя сестра… Теперь поняла?

— Да… — Люба неуверенно кивнула, но тут же отрицательно покачала головой, — Н-нет…

— Ты позвонила сестре, так? — девушки вышли на автомобильную стоянку, и Наташа на ходу щёлкнула электронным замком — стоящий неподалёку тёмно-синий «Ауди» приветливо поморгал ей фарами.

— Да… так… — Люба уже начинала понимать, что говорит Морозова.

— Ну, вот… А твоя сестра позвонила маме Сергея. У неё есть телефон моего отца. Тётя Оля позвонила папе и попросила, чтобы он привёз тебе деньги на билет. А папа город ещё плохо знает, вот он и позвонил мне, чтобы спросить, как лучше проехать на автовокзал… и рассказал, что с тобой случилось.

— И вы… так сразу… — Люба вместе с Натальей остановилась возле машины.

— Конечно, — та кивнула и, открыв дверь, кивнула Любаше, чтобы та садилась в салон, — папе ехать далеко, они живут на окраине. А мне ближе, вот я и…

— А куда мы сейчас?.. — Люба растерянно устраивалась в салоне, — Мне домой нужно…

— Сейчас мы едем обедать. Потом — к нам, в «деревню». Твой автобус всё равно вечером, — повернувшись к своей собеседнице, Наталья улыбнулась, — Я этот рейс очень хорошо знаю. Я подумала, что незачем тебе сидеть одной на автовокзале…

— Да я бы посидела… — Люба пожала плечами, — А то так неудобно получается…

— Почему неудобно? — притормозив на светофоре, Наташа снова повернула к ней голову, — Всё удобно… Просто времени очень мало. Сейчас жюри уехали в ресторан, обедать, и Дима с ними вместе… А я тороплюсь только потому, что мы с тобой тоже сейчас присоединимся…

— К кому?! — Люба испуганно подняла на неё глаза, — К кому присоединимся?!

— К Диме и ко всем остальным.

— И я?!

— Ну, конечно. Ты ведь хочешь есть?

— Н-нет…

— Хочешь-хочешь, — рассмеялась Наталья, — и я хочу. Мы сегодня с Димой с самого утра как заводные. Организаторы конкурса ещё в сентябре обратились к нам, попросили пустить их в нашу «деревню». Заодно пригласили в жюри Диму…

— А что… вот это вот… — Люба показала рукой в неопределённом направлении, — То, где всё проходило… Это что, ваше?..

— Да, это наш творческий центр. Мы его назвали «Творческая деревня». Мы открыли его год назад, так что через неделю у нас первый день рождения.

— И… что вы там делаете?..

— Всё! — Наталья охотно кивнула, — Репетируем, записываем свои диски, клипы, создаём новые программы…

— И песни записываете?..

— И песни записываем… — Наташа завернула на парковку возле небольшого здания, судя по всему, ресторана, — Ну, вот, приехали…

— Я не пойду, — Люба отчаянно замотала головой.

— Куда ты денешься, — рассмеялась Морозова, отстёгивая ремень безопасности, — давай, вылезай, а то без нас всё съедят.

— Я не пойду…

— Почему?!

— У меня денег нет…

— Ну, и что, — Наталья вышла из машины и открыла пассажирскую дверь, — идём!

— Нет, — Люба покачала головой, — вы идите, а я здесь подожду.

— Люба, — Наташа отстегнула её ремень и мягко потянула за руку, — идём. Я сама этим летом оказалась в такой ситуации, без денег, без паспорта и без телефона. И не где-нибудь, а в Москве… И я знаю, что это такое.

— Но мне неудобно… Там все такие… а я…

— Какие — такие?! — Наташа, улыбаясь, продолжала тянуть Любашу за руку, — Там все обыкновенные ребята! И даже Максим — тоже очень даже обыкновенный…