– Я ничего не выкидывал, – сказал он. – Мечта, которую я, как ты говоришь, держал в руках, умерла. Ее убили.

– Конечно, я понимаю, сейчас нам всем очень тяжело. Но Джонсону тоже нужны помощники.

Спенсер покачал головой и устало взмахнул рукой.

– Не надо, Элизабет. Для меня все кончено. Сегодня утром я подал заявление. Если тебе нужна эта работа, пожалуйста. Я с радостью замолвлю за тебя словечко перед новым президентом.

– Не валяй дурака. Что ты теперь будешь делать?

Он теперь не мог даже открыть свой офис, у него не было для этого достаточного опыта. Но он повернулся к ней со странной улыбкой на лице. Он вдруг понял, что ему надо делать и куда идти.

– Теперь, Элизабет, мы наконец-то поставим точку. Это должно было произойти еще четырнадцать лет назад. Но и сейчас не поздно. Я, например, не хочу в один прекрасный день проснуться и обнаружить, что мне уже шестьдесят пять, а моя жизнь потрачена черт знает на что.

– Что ты имеешь в виду?

Да, президента убили, но это же не значит, что для них тоже все кончено. Что с ним происходит? Но он прекрасно понимал, что с ним происходит. У него еще осталась одна мечта, и на этот раз он не собирается упускать ее.

– Это значит, что я ухожу. Я пробыл здесь слишком долго во всех отношениях. Но теперь я решил, что пора с этим покончить.

– Ты имеешь в виду нас? – Она все еще отказывалась понимать, но он утвердительно кивнул:

– Вот именно. Но я думаю, что ты даже не заметила бы моего отсутствия.

– И куда же ты собираешься отправиться? – Она изо всех сил старалась не показать, как напугана.

– Я собираюсь отправиться домой, не важно, где я его найду. А пока уеду отсюда. Для начала в Калифорнию. К Кристел.

– Ты хочешь уехать из Вашингтона? – Она была поражена. Он действительно собирался все бросить.

– Да, ты правильно поняла. Я славно здесь поработал и достиг многого. Но теперь хочу уехать отсюда. Может быть, я открою где-нибудь небольшую частную практику или займусь политикой на более низком уровне. Но я не собираюсь оставаться здесь. И еще я не собираюсь оставаться твоим мужем, Элизабет. Я хочу развестись с тобой, независимо от того, хочешь ты этого или нет. Мне не нужно твое согласие. Сейчас шестьдесят третий год, а не пятидесятый.

– Да ты просто потерял рассудок! – Она села на кушетку, не спуская с него глаз, полных бешенства и удивления.

– Нет. – Он с грустью покачал головой. – Мне кажется, что я, наоборот, обрел его. Прежде всего нам с самого начала не надо было заключать этот брак, и ты прекрасно знаешь об этом.

– Но это же абсурд! – Она, как всегда, безупречно выглядела, прекрасно подражая в одежде Первой даме. На ней был костюм от «Шанель» и маленькая шляпка. Но теперь и этого у нее не будет. Теперь для нее все кончено.

– Абсурдно только то, что я позволил тебе продержать себя так долго. Ты еще молода, у тебя впереди вся жизнь. Ты можешь сама открыть офис, если действительно хочешь. Но после того, что случилось, – его голос осел, когда он подумал о человеке, которого так искренне любил, – я ничего этого не хочу. Пусть все останется тебе. Волнения, разочарования, сенсации и головная боль.

– Ты просто негодяй! – Она плюнула эти слова ему в лицо.

– Может быть. А может, я просто устал. – И еще ему было грустно. И так чертовски одиноко, что хотелось плакать. И еще ему хотелось к Кристел, которой он всегда принадлежал.

– Ты собираешься поехать к ней, да? – Элизабет всегда говорила о Кристел «она».

– Наверное, если она меня примет.

– Ты дурак, Спенсер. И всегда был дураком. Она тебя не стоит.

Но он повернулся и пошел прочь от нее, поднимаясь по лестнице, чтобы собрать вещи. На этот раз он поступает правильно. В тот же вечер он ушел из дома, и они оба знали, что он уже никогда в него не вернется.

– Из Калифорнии я позвоню своему адвокату, – сказал он, стоя у дверей. Вот и все, что он мог сказать на прощание женщине, с которой прожил почти четырнадцать лет, а она вообще ничего не ответила. Закрыв дверь, Спенсер поехал в гостиницу, чтобы переночевать там, а утром улететь в Калифорнию.

44

В тот же вечер Спенсер позвонил Кристел, чтобы сообщить новости. Он не связывался с ней с тех пор, как уехал в Даллас. Но ее не было дома, и он решил преподнести ей сюрприз неожиданным появлением в Лос-Анджелесе. Полет показался ему бесконечным, его все время одолевали тяжелые мысли, и лишь скорая встреча с Кристел радовала его. Но в квартире ее не было, и он решил, что сможет отыскать ее на площадке киностудии, где, как он знал, она снималась в новом фильме.

Им нужно столько сказать друг другу, и он до сих пор не мог поверить, что наконец-то свободен. Он бросил все и понимал, что на этот раз поступил правильно. Интересно, как к этому отнесется Кристел, и он дрожал от страха, пока ловил такси, ехал до киностудии и шел к павильону звукозаписи. А что, если для нее теперь слишком поздно? Что, если время упущено? А вдруг она не захочет выходить за него замуж? Все это возможно, но он очень хотел встретить только любовь. Он прекрасно знал, как сильно она его любит и как много они значат друг для друга. В этом он никогда не сомневался все эти годы.

Но звуковая студия была пуста, и ему объяснили, что съемка прекращена на две недели в знак уважения к погибшему президенту. Он постоял несколько минут, раздумывая, что же ему делать дальше. Потом вдруг понял. Он взял напрокат машину и решил не звонить ей. Оставалось единственное место на земле, где она обязательно должна быть.

Поездка заняла четырнадцать часов, но ему не хотелось лететь самолетом. Он хотел ехать по дороге и думать о ней, о том, что они теперь будут делать. Один раз он остановил машину у обочины и немного поспал. И дважды ему пришлось остановиться, чтобы перекусить в придорожных кафе. И когда над долиной начало подниматься солнце, он почувствовал, что сердце его наполняется музыкой, как будто душа той, которую он чуть было не потерял, оказалась рядом с ним. В этом странном мире происходили странные вещи, но на этот раз Спенсер был уверен, что совершает самый правильный поступок в своей жизни. Было семь часов утра, когда он приехал на ранчо. Солнце, поднявшееся уже довольно высоко, еще не прогрело холодный воздух. Прохладный ноябрьский день обещал быть великолепным. По бескрайнему полю бежал мальчик, и Спенсер приостановил машину, наблюдая за ним. Сначала он подумал, что это Джейн, но, приглядевшись внимательнее, понял, что это не она. У ребенка были черные блестящие волосы, и он кого-то смутно напоминал Спенсеру. Он вышел из машины и не отрываясь смотрел на него. На вид малышу было лет восемь, и, заметив, что его разглядывает незнакомый человек, он остановился и медленно направился к нему.

Спенсер, не двигаясь, смотрел на ребенка, и когда тот приблизился, у него перехватило дыхание. Он уже когда-то видел это лицо, давно, очень давно, когда сам был ребенком. И это лицо он очень хорошо знал, потому что оно – его собственное лицо. Ему казалось, что это он сам, маленький, смотрит на себя, взрослого. Спенсер наконец двинулся навстречу малышу. И вдруг все понял, что произошло, а она никогда не говорила ему об этом.

– Привет! – Мальчик помахал рукой, и Спенсер замер с полными слез глазами. Он даже не знал, что ему сказать, только улыбался, в то время как слезы катились у него по щекам. И потом он увидел Кристел. Он замерла от ужаса, увидев его, хотела позвать Зеба, но было уже слишком поздно.

Она побежала, как будто хотела схватить его и спрятать. Но и эта попытка слишком запоздала. Она не видела ничего, кроме Спенсера. Он улыбался ей и малышу, и, тихонько заплакав, она остановилась и медленно пошла к нему. Все хорошо, он вернулся домой. На минуту или на день, а может быть, навсегда... Она увидела, как он подошел к Зебу, взял его за руку. Да, теперь он знал все. Теперь ее секрет стал и его секретом... и секретом Зеба... Она подошла в тот момент, когда Спенсер поднял сына на руки. Она бросилась к ним и обняла их обоих. Спенсер смотрел на нее, а Зеб с удивлением переводил взгляд с одного на другого.

– Ты не предупредил, что собираешься приехать. – Это все, что она могла сказать.

И он рассмеялся, не стыдясь своих слез:

– А ты не предупредила, что я могу здесь обнаружить, Кристел Уайтт.

– А ты меня не спрашивал. – Она улыбалась, по ее щекам тоже текли слезы.

Он нагнулся и поцеловал ее.

– В следующий раз я обязательно это сделаю.

Зеб выскользнул из их объятий и побежал к виноградникам, как это всегда делала Кристел, когда была ребенком, и как это со временем будут делать все другие их дети. Спенсер взял ее за руку. Мальчик видел, как они медленно пошли к дому. Когда они подошли к крыльцу, Спенсер спокойно посмотрел на нее, а потом поднял глаза к небу. Стоял солнечный осенний день, но он мог поклясться, что слышит вдалеке раскаты грома и видит вспышки молний. И тогда он нагнулся и еще раз поцеловал Кристел. И они вошли в дверь. Наконец-то они дома. И все вместе.