— …Не замиримся — ужо тогда хлебнете горя от князя-братоубийцы! — светлый лик Ярослава в то утро злосчастное стал темнее ночи, а хромота еще более усилилась. С трудом поднялся он на помост и мрачно смотрел на притихших горожан. — Чего еще слышать от меня желаете? Повинился я перед вами, вину свою деньгами большими оплачу. Не люб я вам — так сей же час уйду к тестю своему в Свеарике, ежели другого князя принять себе решили. А сидеть здесь с вами и ждать, пока и ко мне прискачут убийцы Святополковы, не желаю. Суди вас Бог, господа новгородцы. А напоследок скажу: ежели с вашей помощью удастся мне за смерть братьев отомстить и князем киевским стать — клятву кладу, что освобожу Великий Новгород от дани навечно.

Призадумались горожане. Хоть и горька обида, полученная от князя, но все же свыклись они за эти годы с Ярославом, мудрым сыном Владимира. А каким себя Святополк Окаянный покажет, то уже и сейчас понять можно. Ежели Святополк осмелился лишить жизни своих кровных братьев, то можно ли ожидать, что это порождение пекла будет добрым правителем для прочих смертных? Когда же новый князь киевский в силу войдет — Новгороду против Святополка без своего князя и дружины его не выстоять. Похоже, следует забыть про лютую обиду перед лицом общей опасности.

— Добро, князь! Заключим мир. Станем за тобой! — решил Господин Великий Новгород. — А с варягами как поступишь?

— Без помощи варягов нам не обойтись. Сами ведаете — воины они сильные, один десятерых в бою стоит. Да и не след мне с тестем ссориться. В трудный час король Олаф обещал подмогу прислать. А жена моя, Ингигерда, Ириной крещеная, именем отца своего уже умолила варягов забыть зло и помочь мне в борьбе с братом-злодеем, осмелившимся поднять руку на своих родичей.

И вновь призадумалось вече — хоть дружина городская и многочисленна, но, похоже, и впрямь не обойтись без помощи варягов. Видать, и здесь прав князь — следует искать замирения с могучими воинами. Русские дружинники сильны и отважны, но варяги с детства военному делу обучены и станут хорошей подмогой в предстоящей сече.

— Согласны, князь. Одним нам не одержать верх над Святополком. Будем мириться с варягами.

Над землей Русской нависла туча черная, и началась гроза с кровавыми дождями. Брат шел на брата, земля — на землю.

* * *

Купава страдала больше всех остальных. Горько оплакала она смерть князя Глеба, друга своего милого. Но еще более мучила девушку неизвестность: никто не мог поведать девушке о судьбе ее родных. Как поступил Святополк с боярином Блюдом — человеком, предавшим его отца? Каково сейчас приходится матушке и маленькому Яроку? Страшно было думать о том, что Рута и впрямь могла отказаться от них и тем самым обречь на муки.

Купава почти перестала спать, по ночам дремота то надвигалась, то вновь уходила прочь — как будто дразнила ее. Но хуже бессонницы были тяжелые мысли. Все ночи напролет она просиживала подле маленького светильника. Его дрожащий огонек мерцал одиноко и печально, словно опасался, что окружающая девушку тьма вот-вот поглотит их обоих. Нечто подобное творилось и в душе у Купавы. За что ей выпала такая судьба! Козни Святополка, предательство Руты, немилость у новгородского князя, смерть Глеба, тревога о родных. И отсутствие вестей от Позвезда.

В церквях упоминали имена убиенных Бориса, Глеба и Святослава. Вокруг только и говорили о том, что новый киевский князь отправил убийц ко всем младшим братьям. Слухи о том, что творится в других городах, доходили в Новгород с большим опозданием, и сердце девушки обливалось кровью при мысли о том, что, быть может, в этот самый час ясные очи Позвезда уже не смотрят в ласковое небо…

Сон. Один и тот же сон приходил к ней, когда ей все же удавалось под утро ненадолго забыться. Позвезд, облаченный во все черное, в плаще, трепещущем на ветру… Позвезд, скачущий в кромешной мгле в свете мрачных огней на большом черном коне… На короткое мгновение он поворачивает голову, и сердце Купавы замирает от холода ледяных глаз…


Коснятин и Добрыня строго-настрого велели Купаве не покидать двор посадника, но девушка не могла усидеть взаперти. Она в отчаянье бродила по городу с надеждой хоть что-нибудь узнать о своих близких у заезжих купцов, хотя ей и было страшно ходить по улицам без сопровождения — то и дело она встречала на своем пути Гуннара. Как будто сам дьявол подсказывал ему, когда и где она появляется. Странным казалось то, что варяг не осмеливался даже заговаривать с Купавой. Постепенно она перестала обращать на него внимание — ведь все её помыслы занимала тревога о родных и любимом.

На некоторое время ее успокоило известие о том, что киевский князь ищет поддержки у киевской знати. Боярин Блюд был слишком уважаемым в городе человеком, и Святополк, возможно, не станет пока что воспоминать о своей кровной мести. Но надолго ли?..


— Ты хочешь узнать о своем отце?

Купава вздрогнула и с тревогой взглянула на человека, шепнувшего ей через плечо волнующий вопрос. Невзрачный мужичок с неприметной внешностью. Бросив на девушку многозначительный взгляд, он устремился в проулочек, ведущий в Немецкую слободу. Купава, не раздумывая, поспешила за ним. Ей в голову не могло прийти, что впереди ее может ждать западня.

Но именно так и вышло. Лишь только она перешагнула порог незнакомого дома, как чья-то рука зажала ей рот тканью, пахнущей чем-то едким…

ГЛАВА 10

Купава потеряла представление о времени и никак не могла проснуться. Порой девушка слышала голоса, но ничего не понимала. Окруженная полной темнотой, она чувствовала себя так, будто плывет по воздуху. Она не имела ни малейшего представления о том, куда увозили ее похитители, и главное — зачем.

Однажды утром темнота наконец исчезла, и девушка очнулась, но ощущение раскачивания не проходило. Поясницу ломило, в висках стучало, во рту пересохло… Сквозь туман, не спешащий отпускать ее сознание, Купава услышала шум плещущей воды, затем до ее слуха донеслись резкие звуки чужого языка, и одновременно с этим она уловила заманчивый запах жаркого из дичи.

С трудом открыв глаза, девушка с отчаянием обнаружила, что находится на огромном драккаре, рассекающем воды огромной реки. Она лежала в ладье, которую гнал по течению сильный ветер. Впереди, сзади — со всех сторон медленно двигались десятки жилистых рук.

— Как спалось, моя красавица? — раздался рядом до противного знакомый голос Гуннара.

— Куда вы меня везете…

— В Киев, радость моя. В Киев. Ты ведь беспокоилась о своих родных, не так ли? Вот я и решил доставить тебя к ним. И лично сопроводить, чтобы спасти от тех невзгод, которые подстерегают молоденьких девушек в дальнем пути.

— В Киев… — девушка не знала, что и думать. С одной стороны, ее несказанно обрадовала возможность вернуться домой, но оказаться во власти бешеного варяга было невыносимо страшно. — А как же князь Ярослав? Он ведь решил отомстить Святополку за убийство братьев и очень нуждается в тебе и твоих воинах…

— Наши пути разошлись, — мрачно усмехнулся Гуннар. — Скажем так: князь Ярислейф не оправдал моих надежд. И сейчас мне все равно — пусть Свентополк убивает братьев, пусть Ярилейф убьет Свентополка. Я должен сберечь своих воинов. И тебя, красавица моя.

Варяг уклонился от прямого ответа. Ему было что скрывать от Купавы, как, впрочем, и от всех остальных русичей.

* * *

Князь Ярослав, узнав о гибели Бориса на реке Альта вблизи Переяславля, пришел в ужас. Он немедленно снарядил отряд варягов, чтобы те поспешили в Муром к его младшему брату Глебу. Не было никакого сомнения, что следующим от руки Святополка должен погибнуть последний оставшийся в живых сын византийской царевны.

Гуннар незамедлительно отправился в путь. Но вблизи Смоленска он встретил доверенных людей киевского князя. То, что произошло между ним и его старым другом Свавильдом, известно было лишь малому кругу людей.

Когда-то давно, еще в Византии, между двумя варягами-берсеркерами произошло братание. Затем их пути разошлись. Гуннар вернулся в Свеарике, чтобы служить своему родичу Олафу шведскому, а Свавильд стал наемником у Болеслава польского. Когда к власти в Киеве пришел Святополк, король Польши тут же отправил к своему зятю варягов, славящихся буйным нравом и полным отсутствием жалости. Неудивительно, что именно Свавильда и его людей новый киевский князь отправил разобраться с главными соперниками в борьбе за власть.

Но варяг никак не ожидал, что под Смоленском столкнется со своим побратимом. Пусть Святополк убивает братьев — это его дело, но у Свавильда не было желания сражаться с лучшим другом. Даже ради денег.

У Гуннара же оказались свои соображения. Встретив на своем пути старого друга, он решил, что это перст судьбы. Не Русской земле служил хитрый варяг. Его считали берсеркером, но лишь очень немногие знали, что Гуннар был совсем иным — расчетливым и хладнокровным воином, умеющим управлять своими чувствами. Его драккары разъезжали по Двине и Дунаю, их гостеприимно встречали короли и императоры, которые были рады оплачивать золотом службу могучего варяга и его воинов. Теперь Святой Руси принес клятву в Новгороде Гуннар, но в душе своей продолжал верить только своим богам и золоту.

Зачем сражаться с побратимом, если представляется отличная возможность услужить сразу двум князьям — и Святополку, и Ярославу? Варяг, успевший повидать многое в своей жизни, был уверен, что новгородский князь, оказавшись у власти, может пойти тем же путем, что и старший брат. Так почему бы не помочь ему? И варяг Гуннар, вместо того чтобы защитить муромского князя Глеба, предал его. Сговорившись со Свавильдом, они вместе сумели убедить повара Торчина зарезать своего господина, князя Глеба.


Но в Новгороде Гуннара ожидало разочарование. Узнав о смерти брата, Ярослав стал мрачен, словно грозовая туча. Он хмуро процедил, что прощает не выполнившего его поручение варяга, но более не желает видеть его среди своей дружины.

Теперь для Гуннара был один путь — к Святополку. Переход от одного князя к другому — дело полюбовное. Хорошо послужил одному князю — будет хорош и для другого. Свавильд замолвит слово перед киевским князем, а тому помощь сильного варяжского отряда очень даже необходима в преддверии схватки с Ярославом. Но в Киев он отправится не один. Спутницей ему станет Купава.

У Гуннара была еще одна причина для предательства русского князя — этим самым он избавился от соперника. Варяг решил во чтобы то ни стало заполучить девчонку, которую приметил на свадьбе князя Ярослава. Ее необычные глаза, напоминающие воды фьордов его далекой родины, все время маячили в его памяти, а руки до сих пор помнили трепет ее тоненького тела.

Гуннар не мог смириться с тем, что впервые за время его походов добыча ускользнула из рук. И даже князь не смог отдать ее Гуннару во искупление вины перед варягами, пострадавшими от кулаков и мечей местного мужичья. Кто мог подумать, что малышка оказалась просватана за муромского князя? Странно, что этого не знал даже сам князь Ярослав. Да и не мудрено — уж слишком много сплетен бродило по городу об этой девчонке. Болтали о том, что девица эта была наложницей Святополка, ставшего теперь князем киевским, но сбежала от него вместе с его братом — с тем, что ездил сватать для Ярослава дочь короля Олафа. А в Новгороде она успела свести с ума сына посадника, известного своим женолюбием. Что ж… Очаровать столько мужей и сохранить при этом вид недотроги способна лишь незаурядная женщина. К тому же малышка казалась такой свежей и невинной, что с трудом верилось во все россказни, которые бродили о ней по городу.

Гуннару было наплевать на эти слухи. Строптивая девица пришлась по сердцу варягу. Он счел ее довольно лакомым кусочком, особенно после того, что узнал от Свавильда про ее отца — весьма почитаемого и знатного человека в Киеве. И главное — невероятно богатого. Неспроста девчонку так защищает посадник — похоже, он не прочь отдать ее в жены своему сыну в расчете на богатое приданое. Но варягу оно также может пригодиться.

Довольно полетала по свету пташка. Гуннар сумеет сделать так, что у девчонки больше не будет выбора. Она будет знать лишь одного господина.

* * *

— …Почему ты решил мне помочь? — продолжала допытываться Купава. Она не верила в доброту похитившего ее чужеземца.

— Хочу взять тебя в жены.

Девушка судорожно схватилась за деревянный борт ладьи. Скользящие мимо волны манили к себе обещанием желанной свободы, но… Варяг легко оторвал Купаву от борта и заключил девушку в кольцо сильных мускулистых рук.

— Если решишь сбежать, то погубишь не только себя, — усмехнулся он. — Я знаю, что отец твой может в любой миг пасть от руки киевского князя. Ежели пожелаешь, я сумею отвести беду от твоих родичей. Тебе не на кого надеяться, ведь жених твой уже погиб.