Джун Зингер - Звездные мечты

— Вы говорите — хорошего актера-мужчину?

Он утвердительно кивнул.

— Как Брэд Крэнфорд?

Он снова кивнул головой:

— Как вы считаете, он на это пойдет?

— Да, я уверена, что он пойдет на это, если я попрошу его.

— Хорошо. Но пока не говорите ни слова Брэду. До тех пор пока у нас не будет сценария и места, где проводить съемки. Надо сделать так, чтобы никто не знал об этом как можно дольше.

Он откинулся назад в своем большом кресле и улыбнулся:

— Вот было бы здорово, если бы мы ко всему прочему сделали кассовую картину!

— Действительно здорово, — сказала Кики, все еще сомневаясь. Норман никак не реагировал на нее в сексуальном отношении; теперь он начал рассуждать о картине, где она будет играть главную роль, но с участием ее мужа.

— А зачем нам нужен Брэд?

— С его помощью мы сможем достать деньги.

Так вот в чем дело, используя только ее имя, денег они не получат!

— Черт возьми, как жаль, что мы не сможем привлечь вашу сестру! — Он засмеялся при мысли использовать Анджелу дю Бомон Пауэр, чтобы подсидеть Лайема Пауэра. — Вот что значит известное имя. Мы сможем достать миллионы! С Брэдом Крэнфордом и Анджелой дю Бомон Пауэр мы смогли бы заново снять «Унесенные ветром»!

— Интересно, а какую же роль я стала бы играть там? Мамушки или же тетушки Питтипэт? — грустно поинтересовалась Кики, но Норман Гринберг все смеялся и смеялся, он просто не мог остановиться.

— Я еще раз повторяю, Кики, — необходимо соблюдать совершенную секретность! Мы больше не сможем встречаться в моей конторе. Мне бы не хотелось, чтобы мои сотрудники знали, чем мы занимаемся. Вы должны начать читать пьесы, и романы, и все сценарии, которые присылают Брэду. А я начну заниматься организацией творческого процесса, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Я буду информировать вас. Я позвоню, когда мы сможем встретиться, и поищу место, где нас никто не сможет увидеть.

«Именно так, — подумала Кики, — чтобы никто не смог нас увидеть!»

Когда Норман позвонил ей, чтобы встретиться в маленьком мотеле в Голливуде, она подумала: «Ну наконец-то!» Кики представила, как пройдет встреча. Сначала немного деловых разговоров, потом робкое касание ее задницы или же поцелуй в шею. Нет, сначала — дело, потом — что-нибудь выпить, а уже потом — рука на заднице! Норман был похож на человека, которому сначала нужно выпить, а потом уже начинать лапать женщину.

Но Кики ошибалась. Она и Норман продолжали встречаться в мотеле, но, кроме деловых разговоров, там ничего не происходило. Ни бутылки джина, ни какого-нибудь «косячка» с марихуаной! Нормана возбуждал только их проект. Они еще ничего не сказали Брэду. Кики обсуждала с Норманом возможность того, что она сама сможет достать деньги и вложить свои собственные средства, попросив отчима помочь ей.

В тот вечер Норман проводил ее до машины. Он объяснил, что хочет привлечь деньги со стороны, что только глупец вкладывает свои собственные деньги, а ему не нужен глупый клиент. Он помог ей сесть в машину и поцеловал ее в лоб, и в этот момент рядом с ее машиной припарковался «порш», который был очень похож на машину Брэда… Затем человек, также похожий на Брэда, замахал пистолетом, и вдруг Норман Гринберг завопил и упал на колени. Кровь хлестала у него из паха, она просто била фонтаном.

— Боже! — завопила Кики. — Боже ты мой! Ты отстрелил ему яйца!

Парсонс, Хоппер и Тайлер, если бы они были в состоянии, постарались бы замять такую красочную историю. Брэд Крэнфорд был звездой, его по-настоящему любили многие люди, работающие в киностудии, начиная с глав студий и кончая осветителями и рабочими на съемочной площадке. Его любили даже газетчики, которые кормятся скандалами в кино. Но такую кровавую историю замолчать было невозможно!

Норман Гринберг со временем поправился, но никто так и не смог узнать — потерял ли он свою мужскую силу? Он не пожелал выдвигать обвинения, но окружной прокурор не захотел замять это дело, так как понимал, что эта история дает ему возможность прославиться: он может испортить репутацию Крэнфорда или же покрыть его славой. Признав свою вину, Брэд сумел избежать суда, который стал бы великолепным полем сражения для прессы.

В день вынесения приговора Брэду все умоляли Кики не присутствовать при этом.

— Мне нечего скрывать, я — невиновна! — гордо сказала Кики.

Она появилась там, одетая в великолепный белый костюм от Диора, с прекрасной песцовой накидкой. Она была воплощением американской мечты! Толпа поклонников, ждавшая Брэда Крэнфорда, начала свистеть и смеяться над ней. Брэду дали срок условно. Кто-то сказал, что «ПИФ» заплатила судье.

Они вернулись домой отпраздновать окончание процесса. Кики пригласила в гости сотню сочувствующих.

— Кики, как ты можешь? — спросила Анджела по поводу этого сборища.

— Почему бы и нет? Брэда не посадили в тюрьму, а я вообще невиновна! Норман Гринберг ни разу не коснулся меня даже пальцем, — она подумала и добавила: — Я его тоже не трогала. Ты мне веришь?

— Если ты так утверждаешь, то — да, Кики! А как насчет Брэда? Чему он верит?

— Он ничего не говорит. Он только заявил, что все уже кончено, и мы должны об этом забыть. — Кики разрыдалась. — Но ты же знаешь, что мы не сможем этого сделать. Так много всего случилось. И что самое обидное: что бы вы на самом деле ни думали, первый раз в жизни я действительно невиновна! Теперь со мной окончательно покончено в Голливуде. Здесь мне больше делать нечего.

— Не валяй дурака, Кики. Ты здесь можешь еще многое сделать… все можешь.

— Нет, — рыдала Кики. — Хочешь, я скажу тебе кое-что еще? Моя мать, моя собственная мать не сказала мне ни слова! Ну что ты тут скажешь?

Анджела ничего не могла придумать.

— Ты видишь, меня никто не поддерживает.

— Кики, я на твоей стороне. Правда!

— Нет, я так не думаю. Ты — на стороне Брэда и на стороне мамы.

Анджела беспомощно покачала головой.

Анджела на некоторое время уехала из Сакраменто и жила в гостевом домике в имении Пауэров в Бель-Эр. Кики, решившая отдохнуть в Европе, приехала попрощаться с ней. У нее было не самое лучшее настроение.

— Спасибо, Кики, что приехала. Я знаю, как ты ненавидишь приезжать сюда, и я тебя хорошо понимаю.

Кики подошла к окну:

— Они совсем рядом, не так ли?

Анджела приблизилась к ней, посмотрела на огромное каменное сооружение, стоявшее выше по холму.

— Ну, они чуть подальше отсюда, чем тебе кажется.

Она задвинула занавески, как будто вид дома Пауэров был ей так же противен, как и Кики:

— Сколько времени тебя не будет?

— Я не знаю, посмотрю. Сначала поеду в Швейцарию, потом в Париж. Мне нужны новые наряды!

— Как насчет Рори?

— Что насчет Рори? У нее есть нянька и отец. Анджела, у меня ничего не выходит. Я пытаюсь, правда. Но нет никакой надежды. Тебе хорошо говорить. Даже в качестве жены губернатора ты быстрее можешь сделать карьеру, чем я. Ты всегда занимаешься этими презентациями.

— Ну, Кики! Я делаю только коммерческие ролики или же ролики о достопримечательностях и природе.

— Все равно, ты что-то делаешь, во всяком случае, больше, чем я.

— Так ли? Если даже у тебя немного работы — у тебя все равно есть Брэд.

«А у меня… у меня есть Дик… Есть ли он у меня?

Кики вернулась из Европы через шесть недель и навестила сестру в Сакраменто.

— Я пробыла в Нью-Йорке несколько дней. Знаешь, Нью-Йорк тоже сильно изменился. Я считала, что Калифорния очень скучна, а Нью-Йорк, оказывается, еще более скучен. Мне кажется, что я все-таки предпочитаю Европу.

— Что? Ты бы предпочла жить там? — удивленно поинтересовалась Анджела. Она знала, как Кики любила Калифорнию.

— Понимаешь, я могла бы там работать. Итальянские фильмы так прекрасны!

— Ты же не знаешь итальянского.

— Я могу его выучить. Кроме того, мне только нужно выучить роль. И я бы могла сама дублировать эти фильмы для американского рынка. Все это очень важно. Американский рынок, я имею в виду.

— Ты так говоришь, как будто уже много думала об этом!

— Ну, когда я была в Риме, я встретила великолепного режиссера. Он просто гений. И у него есть своя студия.

— Я даже не знала, что ты была в Риме. Ты сказала, что едешь в Швейцарию, потом в Париж и…

— В Швейцарии такая тоска. Все эти ситцевые маленькие домики. Я провела несколько дней в Париже и потом решила поехать в Рим. Если в Европе что-то происходит в настоящее время, так это только в Риме! Великолепный город! Он не спит всю ночь. Город более космополитичный, чем Нью-Йорк. Черт возьми, после него Лос-Анджелес кажется городом, где всего одна корова, и та — старая! А мужчины! Анджела, они потрясающие! Рядом с ними ты чувствуешь себя настоящей женщиной! И этот режиссер, с которым я познакомилась, граф Витторио Роса. Вик! Сексуальный! Он такой сексуальный! Я уже долгие годы не видела такого сексуального мужчину. И он граф — королевская кровь! И богат. Помимо своей киностудии, у него есть деньги, которые были из поколения в поколение. Он, наверное, происходит от самих Медичи, — важно добавила Кики.

Анджела рассмеялась, уверенная, что Кики не знает, о чем она так важно рассуждает.

— Он высокий, темноволосый и очень красивый. Такой обходительный. У него усы, и он так приятно улыбается. Он поднимает одну бровь вверх, совсем как Кларк. Ты помнишь, как я сходила с ума по Кларку…

— Тебя послушать, так ты рассуждаешь, как влюбленная школьница, — грустно улыбнулась Анджела.

— Анджела, я чувствую себя, как влюбленная школьница!

— А как ты чувствуешь насчет Брэда, Кики? Тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо? Вспомни про Брэда и Рори.

— Не начинай, Анджела.

— Хорошо, принимая во внимание, что ты замужняя женщина и мать, не кажется ли тебе, что ты ведешь себя несколько не по возрасту.

— Анджела, у тебя всегда одно и то же. Как только я говорю, что встретила мужчину, который внешне похож на отца и этого твоего фотографа…

— Моего?

— Ты всегда начинаешь биться головой о стенку.

— Но ты всегда говорила…

— Неважно, что я говорила. Мы теперь взрослые женщины. И если я вдруг встречу мужчину, который напоминает отца, ну и что? Папочка был очень красивым, и Вик тоже красавец! В чем дело? Ты что, настолько ревнива, что обязательно должна все испортить, если я только немного пофлиртовала с ним?

Анджела не хотела ссор. У нее было не то настроение, чтобы начинать выяснять отношения, поэтому она решила смягчить тон.

— И как проявил себя граф, ну, ты понимаешь в чем?.. — поддразнила она сестрицу.

Кики тоже не хотелось ссориться с Анджелой.

— Стыдно, стыдно, Анджела! Это на тебя непохоже. Я с ним не спала. Может, я сделаю это в следующий раз. Пойми, нельзя разрешать европейцу трахать тебя с первого раза. Это особенно касается итальянцев! Они могут тебя неправильно понять. Они вообще не уважают женщин, кроме своих матерей и сестер. Их они просто боготворят. Иногда они боготворят своих жен. Но если только те остаются дома и ни в чем им не мешают, оставаясь чистыми-пречистыми.

— Честное слово, Кики, у меня уже от тебя голова идет кругом! Он что, даже не пытался приставать к тебе?

— Конечно, он пытался. То, что я сопротивлялась, не оттолкнуло его. Наоборот, моя дорогая. Итальянцы воспринимают отказ как одну из форм поощрения ухаживаний. Они только начинают больше ценить женщину и прилагать больше усилий, чтобы ее завоевать. Игра начинает стоить свеч. В самом деле, для них почти всегда важна игра — ее стиль, нюансы, подводные течения; совсем как хорошо аранжированная музыкальная пьеса. Если они хотят тебя, от своего они никогда не откажутся. Никогда! Даже если осада займет двадцать лет.

Анджела рассмеялась, она хотела смеяться, хотела, чтобы рассеялось отчаяние, охватившее ее.

— Мне было бы интересно все это увидеть. Ты — через двадцать лет и граф Витторио, преследующий тебя, — тросточка в одной руке, лупа в другой, чтобы лучше видеть твою немеркнущую красоту!

— Не смеши. Мои прелести никогда не станут ухудшаться с возрастом, я просто этого не позволю. Существуют всевозможные подтяжки для лица и задницы, можно изменить форму груди, получить мощные витаминные инъекции в Швейцарии. Когда я снова поеду в Европу через пару месяцев, я, наверное, полежу в клинике, чтобы мне немного очистили кровь. И если ты не совсем дурочка, какой я тебя всегда считала, ты, конечно, поедешь со мной. Никогда не рано начинать бороться со старостью.