Мишель Яффе - Звездочет

Бьянке снилось, что они с Йеном занимаются любовью. Его рука дотрагивалась до ее щеки, шеи, груди. Вздохнув, она погладила его шею, грудь, бок, а потом ее ладонь скользнула ему за спину. Йен стал медленно, очень медленно задирать подол ее рубашки. Она чувствовала приятное тепло его рук, касающихся кожи. Когда нижняя половина ее тела оказалась обнаженной, Йен придвинулся к ней и стал тереть свою возбужденную плоть о ее бедро.

Ее руки порхали по его спине, поглаживали проступающие сквозь кожу мускулы, наслаждались ее шелковистостью. Бьянка невольно потянула к себе Фоскари и сама чуть передвинулась, чтобы его естество прикоснулось к самому чувствительному уголку ее лона. Она чуть раздвинула ноги — не настолько, чтобы Йен мог лечь между ними, но достаточно для того, чтобы его плоть доставала до потайных уголков ее тела, изнывающих по прикосновениям.

В своем сне Бьянка видела себя настоящей развратницей. Оттолкнув Йена, она опрокинула его на спину, а потом уселась сверху и принялась тереться своим лоном о его твердую плоть. Едва не доведя себя до вершины, она ввела его естество в свое горячее нутро. Он застонал. Бьянка принялась шептать ему на ухо, как ей нравится быть с ним, как хорошо ей становится от каждого его толчка. Ее собственные движения становились все стремительнее, и вскоре их крики наслаждения, смешавшись, наполнили собой комнату.

Во сне Бьянка сказала Йену, что любит его.

Комната была темной, в ней стоял отвратительный запах. Человек, привязанный к стулу, стоявшему посреди нее, постепенно приходил в сознание. Все его тело ныло от побоев, а когда он облизнул губы, то почувствовал вкус крови. Он хотел пошевельнуть правой рукой, но это движение причинило ему столь острую боль, что он чуть было снова не потерял сознание. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя, но чуть не задохнулся от отвратительной вони. Он даже не знал, что лучше: быть без сознания или обонять этот мерзкий запах?

Откуда-то донесся шум голосов. Он напряг слух, но стены были слишком толсты, так что слов разобрать было невозможно. Впрочем, даже в полубессознательном состоянии он понимал, что слышит ее голос.

Он узнал ее, как только приехал сюда в сопровождении молодого человека. Она лежала на кушетке, сквозь ткань халата проступали очертания стройных ног. Горничная расплела ее толстые косы и принялась расчесывать их. Блестящие кудри тут же заплясали, упали на грудь, закурчавились у нее под подбородком. Женщина прекрасно понимала, какое впечатление производит на смотревшего, но притворялась, что не замечает его присутствия.

Даже смотреть на нее доставляло удовольствие, и они оба — он и его сопровождающий — стояли, изнывая от желания, пока она не соизволила закончить спектакль. Сделав вид, что только что заметила гостей, женщина подозвала их к себе и отпустила горничную.

Сопровождающий представил его и сообщил о цели визита. На ее губах играла легкая улыбка, выражающая одновременно вопрос и приглашение. Ему казалось, что своим взором она пытается проникнуть в его душу, чтобы узнать все его предпочтения и слабости. Он отказался отвечать на ее вопросы, пока они не договорились о цене.

Похвалив его за предусмотрительность, она кивнула сопровождающему, указала на диванчик рядом с собой и сказала, что уверена в их взаимной способности помочь друг другу. Целый час она внимательно слушала его рассказ о себе и о его семье, сочувственно вздыхала, когда он говорил о неприятностях, и краснела от гнева, когда поведал ей, что о них говорят. В это мгновение она в знак поддержки похлопала его по бедру и как бы невзначай оставила свою руку лежать там. Глаза их встретились.

Наклонившись, она поцеловала его, и от вкуса ее поцелуя у него закружилась голова. Она будет принадлежать ему, посулила она, и его сердце затрепетало. Ему оставалось лишь сказать, о чем говорилось на собрании, которое проходило несколькими часами раньше.

Это же такой пустяк, такая ерунда, сказала она. Между ними не должно быть секретов, и он согласился рассказать ей все. Он не назвал им имен и был уверен, что ничего не сообщил им, он был готов поклясться в этом.

Но она не поверила ему. Отвернувшись, она подозвала молодого человека, который был его сопровождающим.

— Он лжет мне! Он мне не друг! Он предал меня!

Ее гость, предмет ее недовольства, хотел было сказать что-то, но она перебила его.

— Молчите! — воскликнула она. — Ваша ложь, ваше предательство причиняют мне слишком много боли. — Бросив полный горечи и обиды взгляд на него, она снова повернулась к молодому человеку: — Уведите его к себе и допросите! Вы же знаете, как я буду благодарна моему ангелу, если он узнает для меня все, что я хочу узнать. Я скоро приду к тебе, обещаю.

В течение нескольких следующих часов его безжалостно избивали. Молодой человек выполнял свое задание с рвением, которое, как ему было известно, понравится хозяйке. К тому времени когда женщина пришла, он сгорал от нетерпения получить свою награду.

Когда она удовлетворила все его желания на одной из лавок, стоявших вдоль стен темной комнаты, молодой человек поведал ей, что ему удалось узнать.

— Он поклялся, даже под пытками, что не назвал имен. Он сказал, что его просили об этом, однако он промолчал.

— И все же… — Женщина, задумавшись, пробежала пальчиками по его животу, — он утверждает, что она уплатила ему пять сотен золотых дукатов. Она что же, настолько глупа, чтобы так швыряться деньгами?

Молодой человек задумался на мгновение, а потом заговорил, всем своим видом демонстрируя большую уверенность, чем чувствовал:

— Да, я бы сказал, что дело обстоит именно так. К тому времени когда я пришел за ним, он уже сидел за столом и, похоже, немало потратил. Но у него в кармане еще есть триста золотых дукатов. Они все же дали ему внушительную сумму.

Она стала задумчиво водить пальчиком по золотистой поросли на его груди — в награду за столь тщательный подход к делу.

— Как ты считаешь, мы можем еще что-нибудь вытянуть из него?

Когда молодой человек отрицательно помотал головой, она зашептала, касаясь губами его уха:

— Тогда ты заплатишь ему позднее. Тем способом, о котором я говорила. — Молодой человек согласно застонал и пригнул ее голову к своему восстающему естеству.

Находившийся за дверью Энцо с завистью слушал его сладострастные крики.

Сердце Бьянки забилось быстрее. Сев в постели, она не увидела Йена, не ощутила его запаха. Это было всего лишь сном. Ничего не происходило на самом деле. Особенно в конце. Она с облегчением вздохнула и встала.

Ее облегчение испарилось, когда она ощутила, что ее лоно было более влажным, чем обычно, но Бьянка решила, что причиной тому — ее эротический сон. И все же ее тревога окончательно не улеглась. Одеваясь, Бьянка подумала, что готова встретиться скорее с целым стадом диких кабанов, чем с Йеном. Женщина припомнила список дел, намеченных на сегодня, и отправилась в ту часть палаццо, где жили слуги.

Бьянка вошла в новую комнату Марины и ее... сына. Оба — и мать, и младенец — чувствовали себя хорошо, но, несмотря на это, Бьянка вышла из их комнаты, когда часы пробили двенадцать. Опасаясь встретить Фоскари, направлявшегося в столовую, Бьянка с быстротой молнии пронеслась по черным лестницам, ведущим в лаборатории.

Впрочем, стремилась Бьянка вовсе не к себе, а в стеклянные комнаты Криспина. Точнее, ей нужен был сам брат Йена, чтобы задать ему несколько вопросов.

Бьянка невольно вошла в лабораторию Криспина не через ту дверь, которой пользовалась накануне. Она очутилась в незнакомой, поистине волшебной комнате, заставленной множеством скамеек, на которых стояли кадки с фруктовыми деревьями. Здесь росли апельсины, персики, сливы и яблони, а также десятки других растений, названий которых она не знала. Бьянка восторженно осматривалась, как вдруг кто-то заговорил у нее за спиной:

— Кажется, тот, кто не должен быть здесь, как я слышал, все-таки сюда явился, черт бы меня побрал! — Это было своеобразное приветствие Луки, которого Бьянка, присмотревшись, заметила около кустистого фруктового дерева.

— Добрый день, синьор Лука, — вежливо проговорила она, приседая в поклоне, надеясь смягчить ворчливого садовника, но вместо этого вызвала приступ его гнева, потому что подолом юбки задела тоненькие веточки лимона.

— Эти женские штучки вечно всем только мешают, — пробормотал Лука, направляясь к другой двери и выходя из комнаты, прежде чем Бьянка успела ему сказать, что предпочла бы носить мужские штаны, а не платье.

Проклиная себя за неловкость, женщина направилась за Лукой в ту самую комнату, в которой уже успела побывать двумя днями раньше. Казалось, здесь стало еще больше цветов, потому что теперь целые дюжины цветущих растений пестрели в банках с водой у дальней стены теплицы.

— Прошу прощения за то, что беспокою вас, — начала она, — но я хотела бы увидеть Криспина.

— Это еще зачем? Вам что, одного Фоскари мало? Бьянка смутилась.

— Я просто хотела… — она чихнула, — задать ему несколько вопросов.

— Ну да, всегда все именно так и начинается, и будь я проклят, если ошибаюсь, — проворчал Лука. — Можете забирать себе Йена, но Криспина я уж как-нибудь предостерегу от таких особ. К тому же вы опоздали на несколько часов. Его не было тут ночью и еще долго не будет, так что и вам тут делать нечего.

В ответ Бьянка трижды чихнула. Когда она чихнула в первый раз, то даже не обратила на это внимания, но теперь ей пришла в голову одна мысль. Из одной луковицы, закопанной в землю в резном цветочном горшке, росли два красных цветка. Бьянка успела заметить, что в оранжерее больше не было ни таких цветов, ни таких горшков. Глядя на цветы слезящимися глазами, она ругала себя за свою забывчивость. Ну конечно! Именно этого она не увидела в комнате Изабеллы, когда пришла туда с целью разузнать что-нибудь. Бьянка хотела было взять горшок, но Лука успел подбежать, прежде чем она сделала это.

— Мало того что вы заявились сюда, носитесь тут повсюду, сшибая своими тряпками мои цветы, так вы еще и хватать их смеете! — закричал он. — Эти цветы терпеть не могут женских рук, а особенно ваших, судя по тому, как вы чихаете от них.

Бьянка вынуждена была признаться себе, что действительно что-то у нее не ладится с этим цветком. Чуть отступив, она заговорила, пытаясь сдержать нестерпимый зуд в носу:

— Этот цветок… Апчхи! — Она чихнула. — Так этот цветок давно здесь?

Покосившись на нее, Лука скривил гримасу, а потом ласково посмотрел на растение, понюхал его и сам чихнул. Это немного остудило его недовольство.

— Вот что я вам скажу, — заговорил он спокойнее, — не очень-то хорошо посылать такие цветы в подарок. Его принесли сегодня утром, он был завернут в очень дорогую бумагу.

— А вам известно… — она несколько раз чихнула, — кто прислал цветок утром? Откуда он? Вообще что-нибудь о нем известно?

Лука смотрел на нее почти с жалостью.

— Не говорил я разве, что вам тут делать нечего, будь я проклят! Не знаю я, откуда принесли цветок, и не понимаю, почему это вас так заботит! — Лука положил руку Бьянке на плечо, чтобы поскорее выставить ее из цветника. — Вот что, вам пора уходить отсюда, поверьте мне.

Ее желание выяснить как можно больше о цветке было столь сильным, что она почти забыла о том, что не хочет встречаться с Йеном, а потому смело вошла в столовую. За столом остались лишь Роберто и Франческо, занятые беседой. Оба сначала мельком взглянули на молодую женщину. А потом, словно по команде, снова подняли на нее полные изумления глаза.

— Господи, девочка, что с тобой случилось? — Вскочив со стула, Роберто подбежал к Бьянке и положил ей руку на лоб.

Франческо тоже поспешил навстречу Бьянке и уже хотел было заглянуть ей в горло, но тут она, пару раз чихнув, заговорила:

— Ничего. У меня легкая… — она чихнула, — реакция… на одно из растений Криспина. — Бьянка глубоко вздохнула, пытаясь сдержать чихание. — Но сейчас со мной все в порядке, и я ищу Криспина.

Франческо подвел ее к большому зеркалу в дальнем конце столовой.

Лишь сейчас Бьянка поняла, отчего они так изумленно смотрели на нее. Красные пятнышки появились не только у нее на руках, но осыпали также ее лицо и шею. Ужасную картину дополняли покрасневшие опухшие глаза и красный распухший нос.

— Но я чувствую себя… — она опять расчихалась, — отлично.

Посовещавшись и не слушая доводов Бьянки, утверждавшей, что она совершенно здорова, они пришли к выводу о необходимости лечения, состоявшего, в частности, в питье эликсира и покое. Дав Бьянке большой бокал вина, они отослали ее в постель.

Бьянка упрямилась, настаивая на том, что у нее полно дел, а потом напомнила им о шестичасовой примерке.

— Неужели ты полагаешь, что можно заявиться на бал в таком виде? — Франческо намеренно произнес жестокие слова, силой поворачивая Бьянку к зеркалу.