Мишель Яффе - Звездочет

Женщина была вынуждена сдаться и, поворчав еще немного, позволила отвести себя наверх, в спальню, и уложить в постель.

Кое-какой слух дошел до палаццо Фоскари как раз в тот момент, когда Йен вернулся с собрания у Себастьяна. Там родственники перебрали всех возможных врагов Арборетти и выработали стратегию наиболее успешного, по их мнению, проведения дознания о том, что стало причиной пожара. Была высказана даже отвратительная версия, что предателем был один из Арборетти, после чего атмосфера стала до того напряженной, что Йен с Криспином к концу собрания едва разговаривали между собой. Йен был так рад оказаться дома, надеясь, что сможет спокойно предаться размышлениям в библиотеке, что даже не заметил воплей Цезаря, разносившихся по всему дому.

Впрочем, долго испытывать облегчение ему не пришлось. Не прошло и получаса с тех пор, как он уединился в библиотеке, как туда заявился Джорджо с мрачным выражением лица.

— Вы говорили мне, что захотите немедленно узнать, если мне удастся найти, кто это сделал, — Джорджо положил на стол перед Йеном кинжал с усыпанной драгоценными камнями рукояткой, — но надеюсь, вы передумаете.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Только то, что некоторые сведения иногда лучше вообще не получать.

— Черт возьми, Джорджо! Кончай свою болтовню! Так кто сделал кинжал?

— Ответить на этот вопрос проще простого: кинжал изготовлен Федериго Росси. Я уже говорил вам, что поначалу ни один золотых дел мастер и разговаривать со мной не захотел, но когда я, по вашему совету, сменил тактику и стал говорить им, что кинжал — один из подарков, присланных в честь вашей помолвки, они сменили гнев на милость. — Он помялся. — Между прочим, должен сказать, что ваша идея оказалась еще более плодовитой, чем мы могли предположить. — Джорджо помолчал, надеясь, что хозяин, может, все-таки не будет спрашивать, чем кончилось дело. — Так вот, — договорил Джорджо, видя, что граф и не думает останавливать его, — кинжал был изготовлен по заказу Джованни Сальва.

— Так это брат Бьянки! — громко вскрикнул Фоскари и уставился на лежавший перед ним кинжал. Черт бы побрал эту женщину, с ее притворной невинностью, ее чувственными словами, ее обещаниями! Ее брат!.. Но как она могла оказаться такой глупой? Или это он глуп? Йен уже настолько свыкся с мыслью о ее невинности, что был почти готов поверить в нее. Но как объяснить теперь вот это? Его охватывал ледяной гнев. Посмотрим, сказал он себе, что еще она придумает, когда он покажет ей кинжал. Все! Никакой лжи он больше не допустит, не примет никаких ее извинений.

— Пришли ко мне Бьянку. — Фоскари крепко сжал губы.

Джорджо задумался.

— Прежде чем я сделаю это, я должен сказать вам еще одну вещь, которая, думаю, понравится вам не больше прежней. Может, это и неправда — я сам услышал это совсем недавно, в кухне, однако я решил, что вам лучше знать. Так вот, этот тип, Энцо, которого я вчера приводил сюда… — Он вопросительно посмотрел на хозяина, и тот кивнул ему, делая знак продолжать. — Его труп нашли в канале недалеко отсюда.

Хозяин и слуга с ужасом посмотрели друг на друга — обоих поразила одна и та же мысль.

— Я навел кое-какие справки, но ответы ничего не прояснили, — ответил Джорджо на молчаливый вопрос Йена. — Марина, ее новая горничная, сказала, что она была у нее с половины десятого до полудня. Она помнит, как пробили часы, когда она уходила. После этого никто из слуг ее не видел. Ваши дядюшки утверждают, что она пришла в столовую, когда они заканчивали трапезу. Она чихала, кашляла и была покрыта красными пятнами, а потому они отправили ее в постель. Она и сейчас там — я проверил, однако никто не знает, что она делала, скажем, с двух до пяти. И даже если она больна сейчас, то уж с двенадцати до часу-то ее точно никто не видел. Правда, один из слуг говорил, что видел, как она бежала к черной лестнице, но он не остановил ее. Я не стал ни о чем говорить ей, потому что решил, что вы сами захотите во всем разобраться. Йен кивнул:

— Приведи ее сюда.

Когда Бьянка вошла в библиотеку, все сомнения, терзавшие его душу в течение всей прошедшей недели, вернулись и даже, пожалуй, удвоились. Он молча смотрел на нее. От визита в оранжерею на лице Бьянки почти не осталось следов, лишь края век да кончик носа оставались красными. Совсем она не кажется больной, подумал Йена, и на убийцу она не похожа. Мало того, что она очаровала всех его домочадцев, так она и на него действует своими чарами. Фоскари вспомнил, что сквозь сон сказала она ему прошлой ночью, и по его телу пробежала дрожь. Она пыталась манипулировать им, пыталась использовать против него свои штучки, и он почти поймался на ее приманку. При мысли о том, что женщина может повлиять на него, Йен рассвирепел.

— Настала пора сказать мне правду, — заявил он. — Всю правду.

Опять! Неужели они опять возвращаются к этому? Бьянка, слишком уставшая для того, чтобы спорить, была в отчаянии.

— Я уже сказала тебе правду. Всю правду, — добавила она. — Тебе известно все.

Стукнув изо всех сил кулаком по столу, Йен яростно посмотрел на нее и протянул кинжал:

— Вот, смотри! И мне известно, кто его заказал.

— Кто же?

Йен был готов поклясться, что Бьянку это действительно заинтересовало. Черт возьми, как она хитра!

— Твое любопытство так убедительно, — язвительно проговорил он, — что я почти готов в него поверить. Вот только кинжальчик-то заказал Джованни. Джованни Сальва, — пояснил он. — Твой брат.

Ее удивленный взгляд был очень правдоподобен — как и возглас, словно ненароком сорвавшийся с ее уст:

— Ты уверен?

— Ты хочешь спросить, сможешь ли как-то отвертеться от этого? Нет, не сможешь. Я уверен. Ты попросила брата заказать этот кинжал, и ты вытащила его из тела. Правда, я пока не знаю, кто — ты или твой брат — совершил убийство, но уверен, что ты скоро скажешь мне это. Так это брата ты и защищала все время?

При мысли о том, что Джованни решился на убийство, Бьянка похолодела. Правда, они с братом не были особенно близки, но она знала его достаточно хорошо, чтобы не верить в то, что он мог быть способен на такое зло. Во всяком случае, ей так казалось.

— Боюсь, я не знаю, что и сказать, — пролепетала она. — Я бы хотела хоть как-то объяснить действия Джованни, но не могу. Мы с ним не очень близки.

— Как это похоже на женщину! Ты готова свалить вину на кого угодно, лишь бы обелить себя. А вот я считаю, что все это — твоих рук дело, а брата ты использовала только для того, чтобы он заказал кинжал. И я скажу тебе, почему придерживаюсь этой точки зрения. Потому что мне известно о твоем втором убийстве, — объяснил Фоскари.

Подходящий момент для рукопашной схватки подумал Йен, на которого не произвел впечатления ошарашенный взгляд Бьянки. Зная, что она слишком изворотлива, чтобы признаться во втором преступлении, он продолжил:

— Тело Энцо уже нашли. Странно, что ты не постаралась получше спрятать его. Без сомнения, несколько камней, привязанных к его шее, помогли бы тебе укрыть следы убийства. Уж мы-то с тобой знаем, что ты без отвращения возишься с трупами.

— Энцо? — прошептала Бьянка.

— Нечего мне тут из себя невинность строить, — оборвал ее Фоскари. — Да, тот самый Энцо, которого ты якобы не подкупала. Теперь я понимаю, почему ты позволила ему уйти отсюда с моими деньгами.

— Деньги были моими, — холодно заметила женщина.

— Ну да, сейчас они наверняка у тебя, — кивнул граф. — Можно не сомневаться, что ты забрала их у него, после того как отправила на тот свет.

— Тело было найдено обнаженным, — заговорил Джордже у Бьянки за спиной. Не решаясь оставить хозяина наедине с убийцей, он решился вступить в разговор.

— Ну да, так проще порыться в его карманах, — утвердительно произнес Фоскари. — Не сомневаюсь, что ты припрятала его вещички, чтобы воспользоваться ими, когда снова отправишься рыскать по ночному городу. Больше того, ты сама уговорила его снять их, пообещав выполнить одну из собственных извращенных фантазий. Что ты выбрала на этот раз? Кнуты? Или животных? Ох, я совсем забыл! Ты же у нас любишь смотреть.

Бьянка вскрикнула. До сих пор она была в настоящем шоке, но когда Йен произнес последние слова, у нее появилось ощущение, что он ударил ее в живот. Задрожав, на грани истерики, она попыталась заговорить, но слова никак не складывались в предложения.

— Не трудись придумывать мне очередную ложь, — остановил ее Фоскари. — Мне нужна только правда, а от твоей лжи я уже утомился.

— Да как ты смеешь? Как смеешь? — Вскочив, Бьянка с кулаками направилась к Йену. Джорджо схватил ее сзади и остановил. Женщина, повиснув в его руках, начала извиваться, но тут в библиотеку вбежали встревоженные Франческо и Роберто, не обнаружившие своей пациентки в постели.

— Браво, отличное представление, — с иронией заметил Йен в тот самый момент, когда они входили в комнату. — Гнев удается тебе куда лучше, чем удивление. Я был готов поверить тебе.

Пока Йен и Джорджо с презрением смотрели на трепыхавшуюся Бьянку, Роберто и Франческо наконец осознали, что происходит.

— Немедленно отпусти ее! — закричал Роберто. Джорджо нехотя повиновался, но остался стоять рядом с Бьянкой — на всякий случай.

— Господи, что тут у вас происходит? — покраснев от гнева, спросил Франческо.

— Я пыталась убить его. — Бьянка кивнула на Фоскари.

— Понятно, — закивал головой Франческо. — Поверь мне, детка, ты не первая, кому пришла в голову эта мысль. Он сам провоцирует людей. Что именно он сделал тебе?

— Я уличил ее в паутине лжи. К счастью, она оказалась до того липкой, что лгунья сама запуталась в ней, — с удовлетворением в голосе заметил Йен. — У меня наконец-то появилось доказательство ее вины.

— Нет у тебя никакого доказательства! — Бьянке огромных усилий стоило сдерживать охвативший ее гнев. — У тебя есть всего лишь кинжал, который заказал у золотых дел мастера близкий мне человек, у тебя есть труп, который кто-то выбросил в воду неподалеку отсюда. Но ни то ни другое не может служить доказательством моей вины.

Бьянка не хотела верить в происходящее. Господи, и этому человеку она открыла душу! Этому человеку она раскрыла самую большую тайну своего сердца! Он ничего не понял. И не хотел понимать. Ну что такое с ним случилось, почему он так слеп и глух? И почему она должна стать невинной жертвой?

Роберто и Франческо собрались возразить Йену, но тут Бьянка вмешалась в их разговор:

— Милорд, вы дали мне сто шестьдесят восемь часов на то, чтобы я доказала свою невиновность, так что у меня есть еще девяносто один час. Неужели вы готовы отказаться от своих слов?

Йен с усмешкой посмотрел на нее:

— Я не вижу причин продолжать расследование и искать доказательств твоей невиновности. Однако если ты не будешь выходить за пределы этого дома, я не стану препятствовать тебе в поисках каких бы то ни было доказательств. Думаю, будет даже забавно наблюдать за твоими попытками доказать доказанное.

— Не беспокойся, — спокойно вымолвила Бьянка. — Если я чему-то и научилась благодаря общению с тобой, так это тому, что пытаться кого-то соблазнить — дело до того нудное, что им и заниматься не стоит. — С этими словами она резко повернулась и под удивленными взглядами направилась к двери.

Остаток вечера Йен был сам не свой. У него было такое чувство, что его мир рушится, а тут еще Арборетти подозревали друг друга в предательстве, а его родные злились на него. Так что при первой же возможности Йен направился в оранжереи Криспина, чтобы извиниться перед братом. Это был до того редкий случай, что Криспин поначалу испугался. Пока Йен был в оранжерее, Лука заговорил об утреннем визите Бьянки, так что теперь стало ясно, где она провела хотя бы часть дня. Йен сам себе удивился. Он даже обрадовался тому, что на утро у нее было алиби, но тут же сказал себе, что его радость, должно быть, вызвана тем, что это сузит пределы его расследования и, следовательно, ему будет проще доискаться до правды. Да, именно так.

Однако, все еще не находя покоя, Фоскари решил, что ему не помешает пройтись, и он под дождем побрел, не выбирая направления, целиком погрузившись в размышления. И потому он был весьма удивлен, когда узнал, что ноги привели его к дому Изабеллы, к дверям, ведущим на улицу, о которых говорил Энцо. Фоскари был просто шокирован, когда понял, что пытается вскрыть замок боковой двери, а затем пришел просто в ужас, когда понял, что входит в дом Изабеллы.

Оказавшись внутри, он стал двигаться спокойно и быстро. Решив, что поиски надо начинать с комнаты Изабеллы, Фоскари первым делом направился туда, ориентируясь на свет в маленьком окошке. Как ни странно, он прихватил с собой на прогулку свечи и кремень — на всякий случай. Замерев на лестничной площадке, Йен прислушался, но не услышал ничего, кроме биения собственного сердца. Потом осторожно прокрался к двери, ведущей в покои Изабеллы. Дверь открылась беззвучно, и Йен прошел в комнату.