Барбара Картленд - Звезды над Тунисом

Когда они въехали на мыс, маркиз вспомнил, что когда-то Махдия служила логовом для гнусного пирата по имени Драгат.

Этот корсар сделал Махдию своей базой для набегов на Мальту и в одном из таких набегов похитил почти все население острова Гоцо и продал на невольничьих рынках.

При одной мысли о похищениях маркиза пробрала дрожь, и он спросил себя, сможет ли он когда-нибудь отблагодарить Сабру за свое спасение?

И наконец с невыразимой радостью он увидел на лучшем месте в рыбном порту стройный корпус «Русалки».

Сабра увидела яхту одновременно с маркизом и воскликнула:

— Мы… добрались! Добрались, милорд! Теперь… вы… в безопасности! — Это были ее первые слова за весь день.

Маркиз хотел ответить: «И вы тоже!», но девушка погнала свою усталую лошадь по петляющей дороге вниз, к причалу.

Когда они спешились перед яхтой, два матроса, узнав маркиза, бросились к ним и взяли лошадей под уздцы.

Маркизу потребовалось время, чтобы дать указания насчет лошадей.

Он договорился, чтобы о животных позаботились, пока их не заберет владелец каравана, а Сабра между тем удалилась на яхту.

Маркиз подумал, что девушка хочет смыть дорожную пыль, и ему захотелось сделать то же самое.

Взойдя на борт, он обнаружил, что для него уже готова ванна и чистая одежда, которая оставалась в его каюте.

Маркиз не удивился, когда пришел в салон и нашел там не только ждущий его обед, насчет которого он распорядился, но и Сабру.

Девушка была в том же самом платье, только вымыла волосы.

Они сияли будто нимб вокруг ее головы, обрамляя изящное личико и огромные глаза.

— Уверен, вы очень голодны, — заметил маркиз, — как и я.

— Сейчас… трудно думать о чем-нибудь, кроме того, что вы… в безопасности.

Радость в ее голосе ясно сказала маркизу, как девушка беспокоилась и как много это значит для нее.

Он подумал, что, пока они не поели и не отдохнули, не стоит говорить о смерти ее отца и обсуждать будущее.

Поэтому он предложил ей бокал шампанского, а второй бокал выпил сам.

Когда подали еду, они сели за стол, и маркиз с содроганием подумал о мерзких арабских кушаньях, которые ему пришлось бы есть в плену.

Поскольку Сабра была так же голодна, как и он, они поели в молчании.

Стюарды подали кофе. Маркиз взял бокал бренди, откинулся удобно в своем кресле и сказал:

— Я спрашиваю себя, Сабра, как я смогу выразить вам свою благодарность за ваш ум и вашу отвагу. Вы спасли меня от страшно неудобной тюрьмы, если не от худшей участи.

Не получив ответа, он продолжил:

— Поверьте, я очень сожалею о вашем отце!

После недолгого молчания Сабра сказала:

— Я думала, когда мы ехали сюда, что, возможно, так… лучше… для него.

— Умереть? — усомнился маркиз.

— Ему становилось все труднее и труднее жить, — объяснила девушка. — Когда вы сжалились над нами, у папы оставалось всего несколько франков.

Маркиз молча смотрел на нее с минуту, а потом заметил:

— Однако вы пытались отговорить его обращаться ко мне и не одобряли его предложения отправиться со мной на поиски сокровищ.

Сабра не ответила, и он спросил:

— Что вы имели против меня?

Девушка снова не ответила, и маркиз подумал, что сейчас, пожалуй, не стоит беспокоить ее вопросами.

Поэтому он наклонился через стол и, положив руку ладонью вверх, сказал:

— Послушайте меня, Сабра. Я понимаю, вы теперь одна в целом мире, но я обещаю, что помогу вам. Отныне вы будете под моей защитой.

Его голос был очень тихим и глубоким, и, словно не в силах оставить без внимания его протянутую ладонь, Сабра медленно вложила в нее свои пальцы.

Рука маркиза сжалась, и он проговорил:

— Я хочу, чтобы вы были счастливы, и если вы перестанете воевать со мной и позволите мне заботиться о вас, уверен, я смогу сделать вас счастливой.

Его голос очаровывал, и когда девушка подняла голову, чтобы посмотреть маркизу в глаза, ее лицо вдруг засияло, как в тот вечер, когда он поцеловал ее.

Он крепче сжал ее руку.

— Я не хочу сейчас говорить ни о вашем отце, ни даже о вас. Мы оба очень устали, поэтому я предлагаю вам пойти в свою каюту и поспать.

Маркиз коротко рассмеялся.

— Это была длинная ночь. Пожалуй, самая длинная и самая изнурительная ночь в моей жизни. Но всецело благодаря вам, Сабра, мы здесь, и больше вам ничего не нужно бояться?

Пальцы девушки затрепетали в его руке.

Когда Сабра посмотрела на него, маркиз вдруг понял, что ее глаза, такие большие и словно удерживающие в себе сияние солнца, делают ее красивее любой женщины, которой он восхищался прежде.

Ему очень захотелось поцеловать ее губы, но в салон в любой момент могли войти стюарды, чтобы собрать посуду.

Поэтому он только поднес ее руку к своим губам.

— Идите спать, Сабра. Мы отплываем немедленно, а когда вы отдохнете, нам нужно будет многое обсудить.

Краска залила ее щеки. Сабра лишь улыбнулась, сделавшись еще прелестнее, хотя губы ее подрагивали, а в глазах блестели слезы.

Встав из-за стола, девушка быстро вышла из салона, и каждое ее движение было исполнено удивительной грации.

Глядя, как золотые волосы Сабры исчезают за дверью, маркиз подумал, насколько иначе будет выглядеть девушка, когда он оденет ее в платья, которые станут подчеркивать, а не скрывать ее красоту.

Везде, даже в Мальборо-Хаус или Букингемском дворце, она затмит всех красавиц, которых так льстиво расхваливают в женских журналах и газетах.

— Нет, Сабра разительно отличается от всех женщин, которых я когда-либо встречал, — сказал себе маркиз.

Но как призрак на пиру, перед ним встал вопрос: как же он может жениться на дочери Майкла Киркпатрика?

Маркиз был бы тупцом — а он им не был, — если бы не понимал, к какому роду людей относился Киркпатрик.

Без его рассчитанного обаяния и гипнотического искусства вытягивания золотых гиней из карманов простаков, которые слушали его, они бы с Саброй умерли с голоду.

В конце концов, хотя маркиз сбежал от этого, он ясно сознавал значение Куина и своего положения в обществе.

Как бы он ни хотел уклониться от своих обязанностей, он должен вернуться в Англию, где маркиз Солсбери и все родственники ждут, чтобы маркиз Куинбурн занял свое место при дворе.

Он должен также занять свое место в графстве, и от этого ему никуда не деться.

Как сможет Сабра понять — как бы умна она ни была, — что значит быть его женой и хозяйкой его домов?

Как сможет она устраивать приемы — а ей придется устраивать приемы — не только для родственников в Куине, но и для государственных деятелей, политиков и членов королевской семьи, всегда наслаждавшихся гостеприимством дома Бурнов на Парк-лейн?

— Я позабочусь о ней, она будет иметь все, что захочет, — прошептал маркиз.

Но, говоря себе это, он уже знал, что Сабра ничего не примет от него, если не будет иметь оправдания, выражаясь предельно просто — не будучи его женой.

Встав с кресла, маркиз прошел через салон и поднялся на палубу.

Пока они обедали, яхта вышла из порта и теперь направлялась от побережья Африки в открытое море, держа курс на Ниццу.

— Когда придем в Ниццу, — сказал себе маркиз, — я должен буду поговорить с Саброй и заставить ее понять.

Но в глубине души он знал, что это будет пустая трата времени, ведь она не станет слушать.

Маркиз прошел по палубе и остановился на носу.

Впереди необъятной синью раскинулось море, спиваясь на горизонте с небом.

Он вспомнил, как смотрел со своей виллы в такую же синюю даль, спрашивая, куда ему поехать — на юг или на север.

Тогда Киркпатрик принял решение за него, и они поехали на юг.

Там не было никаких сокровищ — по крайней мере маркиз не нашел их, — но была Сабра.

После всего, что они пережили вместе, и зная о влечении, которое — он чувствовал — существовало между ними, маркиз не мог позволить девушке уйти из его жизни так же внезапно, как она вошла в нее.

Когда маркиз поцеловал Сабру, он сделал это инстинктивно, безотчетно.

Потом девушка спасла его от бедуинского плена, возможно, даже от той смерти, какой умер ее отец, ведь прежде бы чем маркиза выкупили, многое могло случиться.

Арабы не всегда добры к своим пленникам, и им не понять, как неудобства, которые кажутся им совершенно обычными, могут быть почти невыносимы для человека, воспитанного в других условиях.

— Она спасла меня! — тихо сказал маркиз.

Мало того, девушке хватило ума договориться, чтобы караван вернулся в Тунис, где, как обещал маркиз, их будут ждать деньги.

А еще Сабра принесла мешочек с деньгами, который маркиз спрятал в палатке, найдя его там, где ни одна из известных ему женщин не догадалась бы посмотреть.

Интересно, подумал маркиз, что помогло девушке — интуиция или ум?

Он хотел узнать как можно больше о жизни Сабры, до того, как они встретились.

Маркизу вдруг пришло в голову, что, хотя Киркпатрик непрерывно болтал, чтобы смешить и развлекать его, он совсем ничего не рассказывал о себе и очень редко говорил о своей жене.

— Что за нелепые тайны! — сердито пробурчал маркиз.

Он снова попытался мысленно представить Сабру в Куине, в окружении его глупых, но очень разборчивых родственников.

Они считают себя если не выше, то равными всем другим в светском обществе и редко позволяют чужакам забывать об этом.

Как сможет Сабра после такой убогой жизни со своим отцом справиться с их высокомерием?

— Я должен с ней поговорить, — снова повторил маркиз, еще более убеждаясь, что это бесполезно.

Сабра любит его, он знал это. А еще он чувствовал — и это его тревожило, — что девушка никого не любила так, как любит его.

Но хватит ли любви?

Не рассыплется ли любовь, как всегда случается — по утверждению его отца, — на скуку, равнодушие, презрение или даже неверность?

Не оставит ли его Сабра, как его мать оставила его отца?

— О Боже, что же делать? — спросил маркиз волны, разбивающиеся о борта яхты.

Он хотел Сабру, он чувствовал, как все его тело тянется к ней.

И в то же время маркиз боялся, безумно боялся, что, если он нарушит зарок не доверять женщинам, он в этом еще горько раскается.

Тогда окажется, что отец был прав, когда учил его, что все женщины — порождение дьявола и их надо избегать любой ценой.

Едва Сабра вошла в свою каюту, как на нее волной накатила усталость.

У девушки не осталось ни сил, ни мыслей. Она не могла даже радоваться, что освободила маркиза из плена.

Все, что она хотела, — это спать.

Проводив девушку в каюту, стюард — тот самый, который заботился о Сабре на пути в Тунис, — спросил:

— Вам что-нибудь нужно, мисс?

— Нет, спасибо, — ответила девушка.

Бидон с теплой водой уже ждал ее.

Сабра сняла одежду, всю в песке и комочках — она вся перепачкалась, пока ползла, чтобы спасти маркиза.

Ее платье, мало того что грязное, все оказалось порвано колючей ежевикой и молочаем.

Девушка смутно подумала, как же она наденет его завтра?

Но эта мысль тут же исчезла, и Сабра ни о чем больше не могла думать, кроме как об удобной кровати, которая ждала ее.

У девушки не было ночной рубашки, поэтому она нагая залезла под простыни и, как только голова коснулась подушки, заснула.

Вскоре после того, как яхта вышла из гавани, море стало бурным, но Сабра ничего этого не знала.

— Мисс Киркпатрик все еще спит? — спросил маркиз стюарда, который прислуживал ему.

— Крепко спит, милорд! И если ваша светлость спросит меня, то, я думаю, это сейчас для юной леди самое лучшее.

— Да, ты прав, — согласился маркиз.

Маркиз пошел к ее каюте, очень тихо открыл дверь и в свете, льющемся из коридора, из прохода, ясно увидел девушку.

Сабра лежала, прижавшись щекой к подушке, и ее золотые волосы ярко сияли на белоснежном полотне.

Маркиз подошел ближе и, когда глаза привыкли к полумраку, увидел, что она совершенно расслаблена и спит крепко, как младенец, который не видит никаких снов.

Девушка казалась сейчас очень юной, и ее длинные ресницы чернели на фоне матово-бледных щек.

Еще маркиз внезапно осознал, что Сабра очень красива, так красива, что он не может вспомнить ни одной другой женщины, которая во сне была бы так хороша.

Она больше походила на юную богиню, чем на простую смертную.

Маркиз стоял возле кровати, глядя на Сабру, и девушка словно почувствовала его присутствие.

Она беспокойно зашевелилась и повернулась на другой бок.

И в это мгновение маркиз увидел прелестную белую грудь с темно-розовым соском.

И понял, что перед ним живая, реальная женщина. Женщина, которую он хочет и которую не может потерять.

Но он по-прежнему не знал, как удержать ее в своей жизни.