– Это не Джоанна. Я – Лидия.

Держащая письмо рука Гая замерла в воздухе, сердце тоже, как ему показалось, остановилось. Он медленно, надеясь, что спит и видит страшный сон, повернул голову.

Она стояла посреди библиотеки спиной к двери с мокрым от слез, но выражающим радость лицом, и протягивала к нему руки.

– Я дома, мой дорогой. Наконец дома. О, Гай, я вернулась!

– О боже, – пробормотал он, чувствуя, как от осознания реальности происходящего на голове шевелятся волосы. Лидия! Перед ним действительно была Лидия.

Дыхание перехватило, Гривз не мог пошевельнуться. Окружающий мир рухнул. Кровь застыла в жилах, по спине побежали мурашки. Пытаясь успокоиться, он сделал глубокий вдох.

– Гай? Дорогой! Почему ты молчишь? Разве ты не рад, что я снова дома?

– Что?… О боже, Лидия, что, черт бы тебя побрал, ты натворила? – выдохнул лорд, рывком поднимаясь с кресла и чувствуя, что ноги плохо его слушаются.

– О-о… Ничего не скажешь, великолепное приветствие ты выбрал для жены, которую так долго не видел, – произнесла Лидия. Ее губы при этом дрогнули, а на лице появилась хорошо ему знакомая недовольная гримаса. – Между тем я не сделала ничего, кроме того, что вспомнила, кто я такая и где мой дом. Мог бы выглядеть хоть чуть-чуть более довольным.

Гай с силой потер виски, будто Лидия была плодом его фантазии и он таким образом пытался от нее избавиться.

– Думаю, тебе стоит присесть, – сумел сказать Гай спокойно, усилием воли взяв себя в руки. – Полагаю, нам обоим лучше присесть, – добавил он, резко опускаясь в кресло.

«Нет! – бессловесно кричала замирающая от страха и негодования душа. – О, Джоанна, любовь моя, жизнь моя, этого не может быть! Это не могло случиться с нами после всего, через что мы прошли! Боже милосердный, сделай так, чтобы Лидия исчезла. Разбуди меня от этого ужасного сна!»

Было такое ощущение, будто время вернулось назад – в тот день, когда он заметил на лесенке у книжной полки Лидию, но это была не она, а женщина, которую Гривз полюбил всем сердцем. Но может быть, все, что случилось потом, было миражом, долгим сном о счастье, которого вовсе не существовало? Даже если так, сейчас на смену счастливому сну пришел жуткий кошмар.

Замерев, лорд будто сквозь дымку видел, как Лидия своей изящной походкой прошла через комнату и с заученной грацией опустилась в стоящее напротив письменного стола кресло. Это было то самое кресло, в которое Джоанна села во время их первой встречи и часто сидела потом, то самое кресло, с которого она порою вскакивала, чтобы, оперевшись руками о стол, задать ему взбучку.

– Гай, почему ты смотришь на меня так, будто меня здесь вовсе нет? – спросила Лидия, уже не стараясь улыбаться. – Я не призрак. Как ты видишь, я человек из плоти и крови. Впрочем, я понимаю твою реакцию. Я сама была в таком же состоянии, когда узнала правду. И, слава богу, случилось это как раз вовремя. Еще немного – и ты бы женился на моей кузине, и случился бы ужасный скандал, не говоря уж о том, что для нас это стало бы подлинной катастрофой.

Гай ответил не сразу. Обдумывая ситуацию, он с минуту сидел молча, опершись лбом на руки. Он не был уверен, что сможет долго терпеть ее идиотскую болтовню. Нет, только не сейчас, когда ему казалось, что он сам умер. Но надо было что-то делать.

– Полагаю, – сказал лорд подчеркнуто спокойно, – тебе следует начать с самого начала, чтобы самой понять, что с тобой случилось. И, пожалуйста, внимательнее, Лидия. Советую вспоминать все как можно подробнее и быть внимательной. Ты же понимаешь, что я считал тебя погибшей.

– О, мой бедный Гай, – произнесла она. Из ее глаз полились слезы, и Лидия отточенным движением смахнула их с щеки. – Как это было ужасно для тебя узнать, что я погибла в пламени пожара.

– Да, в этом было мало забавного, – буркнул Гривз. Бессмысленное занятие, бессмысленный разговор. О каком смысле вообще может идти речь, если Лидия впорхнула в дверь, будто ничего особенного в ее отсутствии не было и она просто вернулась после слегка затянувшегося отдыха?

– Однако, как ты видишь, я не умерла. Ни в малейшей степени. Я совершенно жива.

Гай пожал плечами.

– Да. Я это вижу. Однако не будешь ли ты так добра рассказать мне, чье тело было найдено там с твоим ожерельем на шее и твоим обручальным кольцом на пальце? Чье тело захоронено в часовне?

– Могу только предположить, что это была бедная Молли, моя горничная.

– Твоя горничная? А почему на ней было твое кольцо, позволь спросить?

Лидия пожала плечиком.

– Наверное, она играла с моими вещами. Откуда мне знать? О, Гай, да пойми же ты, что память вернулась ко мне только тогда, когда я прочитала в «Таймс» заметку о бале в честь вашей помолвки. И я вдруг все вспомнила! На душе стало так спокойно. Невозможно описать. Ты и не представляешь, каково это – жить несколько месяцев, не имея представления, кто ты такая. Страх постоянно обволакивает тебя. Чувствуешь себя будто потерянный кем-то багаж.

– Значит, ты утверждаешь, что лишилась памяти? – скептически спросил он. О небо, это действительно произошло! Лидия вернулась, и в этом нет никаких сомнений. – Как, расскажи мне, бога ради, как это случилось?

– Я… Я вышла немного погулять вечером, когда мы остановились в «Четырех перьях». Плащ я попросила у Молли, поскольку он был не так наряден, как мой, а драгоценности оставила в номере. Я подумала, что если буду выглядеть как горничная, то не привлеку внимания воров. Мне просто хотелось немного размяться и прочистить голову свежим воздухом, но, должно быть, я увлеклась и не заметила, как прошло довольно много времени. – Лидия в отчаянии заломила руки. – Когда я вернулась к гостинице, она пылала, а вокруг суетились и кричали люди.

– Почему ты не подошла к ним и не сообщила, кто ты? Ведь ты наверняка слышала, что они выкрикивают твое имя, – спросил Гай, почти физически ощущая душевную боль.

Как он мог совершить такую чудовищную ошибку при опознании тела? Конечно, оно было обгоревшим до неузнаваемости, и он с большим трудом заставил себя смотреть на него, но он был обязан найти способ понять, что перед ним не тело Лидии.

– Возможно, я пыталась поступить так. Я все еще очень плохо помню этот момент. Только огонь перед собой, и все. Думаю, что я уже была в состоянии шока, из-за которого и лишилась памяти. А возможно, что-то упало мне на голову. Мое следующее реальное воспоминание – я блуждаю по незнакомой местности, явно за городом. Там меня и нашли добрые французы, муж и жена, которые сжалились надо мной. Они забрали меня к себе, во Францию, и нянчились со мной, пока я не поправилась. – Она тяжело вздохнула и прижала ладонь ко лбу. – А потом я скиталась по разным местам, ища работу, которую я могла бы делать, поскольку было непорядочно и дальше злоупотреблять их добротой.

Руки Гая непроизвольно сжались в кулаки. Он понимал, что Лидия лжет. Это подсказывало ему сердце, и об этом же свидетельствовали явные сбои в логике ее повествования. Было видно, что она и сама чувствует себя неуверенно. Но как воспользоваться этим? С чего начать разоблачение?

Ужас происходящего заключался в том, что если он и сумеет поймать Лидию на вранье, она все равно уже сидит перед ним и выглядит совершенно здоровой. Она жива. А это значит, что он не может жениться на Джоанне.

От одной этой мысли все закипало внутри. Хотелось рвать и метать. Но не было и намека на догадку о том, как исправить положение.

Гай подошел к окну и попытался выделить самую главную из стоящих перед ним проблем. Надо было сосредоточиться именно на ней и узнать всю правду до конца, если даже эта правда убьет его. Он повернулся к Лидии:

– Попробуем начать с начала, только на этот раз с самого-самого начала. Ты, как я помню, уехала отсюда в приступе гнева по какому-то очередному поводу, заявив, что отправляешься в Корнуолл навестить своих друзей. Как ни странно, но чуть позже я узнал, что за несколько дней до этого ты продала фамильные изумруды де Саллиссов. Не могла бы ты объяснить мне это совпадение?

Лидия побледнела.

– О, Гай… Прости меня. Я влезла в ужасные долги и не хотела, чтобы тебе об этом стало известно. Единственное, что я смогла придумать, это продать изумруды, отыграться и выкупить драгоценности назад. Ты бы ничего не узнал.

– Я так и подумал, – сухо сказал Гай, испытывая одновременно неприятное чувство человека, которого хотели обмануть, и удовлетворение в связи с тем, что хоть в чем-то они добрались до истины. – И что было дальше?

– А дальше я повезла деньги, чтобы расплатиться с долгами, и остановилась на ночь в гостинице. Когда пошла прогуляться, деньги я, естественно, оставила вместе с драгоценностями. Я думаю… Боюсь, что они сгорели вместе со всем остальным.

– Теперь давай вернемся к твоей истории о том, как ты вернулась в гостиницу.

Лидия порывисто поднесла руки к груди.

– Истории… Моей истории? Почему ты так разговариваешь со мной? Прямо допрос какой-то! Как ты можешь?! Я так много пережила, прежде чем наконец снова оказаться дома. А ты ведешь себя так, будто я сделала что-то нехорошее. Неужели ты в самом деле сомневаешься в том, что я говорю тебе чистую правду?

Крупные слезы потекли по ее щекам.

– Я не знаю, чему верить, – ответил Гай жестко, отмечая про себя, что Лидия не только выглядит совершенно здоровой, но и довольно хорошо одета для человека, целых семнадцать месяцев скитавшегося без гроша в кармане. – Давай вернемся к моменту твоего возвращения в гостиницу…


Не спеша спускавшаяся по лестнице Джоанна резко остановилась, встревоженная представшей перед ней в большом холле картиной: Диксон склонился над полулежащим на стуле, смертельно бледным, тяжело дышащим Амброзом. Он обмахивал пожилого дворецкого газетой, и его лицо выражало крайнюю степень беспокойства.

– Подожди здесь, Мило, – сказала она мальчику, и, опасаясь, что у дворецкого сердечный приступ, остаток лестницы преодолела бегом. Ей случалось сталкиваться с подобными вещами, и она молилась про себя, чтобы ее предположение оказалось ошибочным.

– Что случилось, Диксон? – спросила Джоанна, присаживаясь на корточки возле стула и беря руку Амброза в свою, чтобы прощупать пульс.

– Не волнуйтесь, у него просто шок, – ответил Диксон, лицо которого также было белым как мел.

– Шок? Что его так взволновало?

– Точно не знаю, ваша светлость, но думаю, это связано с тем, что происходит в библиотеке.

Ответ Джоанну только сильнее запутал.

– В библиотеке?

Диксон кивнул.

– Я вышел и увидел согнувшегося чуть ли не пополам мистера Амброза. Он хватался за грудь и тяжело дышал, а на губах его выступила пена. Я едва успел подхватить его, прежде чем он упал. Узнать, что случилось, естественно, не сумел. Он только твердил что-то о библиотеке.

– Отведи Амброза в его комнату, – распорядилась Джоанна. – И пошли за доктором. Я предупрежу лорда Гривза. – Она подняла голову, собираясь сказать Мило, чтобы он шел в детскую, но мальчика на лестнице уже не было.

Пока она соображала, куда он мог исчезнуть, из открытой двери библиотеки донесся громкий испуганный крик, эхом отозвавшийся в полупустом холле. Кричал, вне всяких сомнений, Мило.

– Нет! Джоджо! Джоджо!

– Майлз! Я здесь! – мгновенно отозвалась Джоанна, сердце которой замерло от страха.

Одержимая единственной мыслью и единственным желанием защитить мальчика от всего, что могло ему угрожать, Джоанна метнулась к библиотеке. Однако она не успела пробежать и половину пути, когда навстречу выскочил Мило, закрыв за собой дверь с такой стремительностью, будто захлопывал ворота ада.

Он бросился к ней, обхватил руками ее ноги и уткнулся головой в живот.

– Джоджо, – пробормотал он, всхлипывая, – Джоджо, сделай что-нибудь.

Сердце Джоанны бешено забилось от страха. Она наклонилась и осторожно ослабила его объятия, затем присела и прижала мальчика к себе.

– Ну что ты, мой любимец, мой ягненочек… Это не из-за папы? С ним ничего не случилось?

Дрожащий как осенний лист Мило прижался к ней, опустив голову на плечо.

– Папа обещал… – выдохнул он сквозь рыдания. – Он обещал, что она не придет, что она никогда сюда не вернется.

– Кто, мой дорогой? О ком ты говоришь?

– Мама.

Мило прижался к ее шее и залился слезами.

24

Шокированная Джоанна буквально окаменела.

– Твоя мама? – переспросила она наконец через несколько долгих секунд. – Мило, сладкий мой, что ты такое говоришь? Ты же знаешь, что твоя мама умерла. А умершие никогда не возвращаются.

– Она вернулась, – всхлипнул Мило. – Папа обещал, но она здесь. И она не призрак и не страшный сон. Она хотела взять меня на руки, но я не захотел, – сказал он. – Тогда она начала плакать, как всегда делала, и я убежал.

– Ты… ты хочешь сказать, что твоя мама сейчас в самом деле находится в библиотеке вместе с твоим папой? – У Джоанны было такое ощущение, что ее вот-вот парализует, все тело болело, и она с трудом проглотила забивший горло и мешавший дышать горький, как желчь, комок. – Ты уверен? – смогла она спросить шепотом.