— Пол не такой, как его отец.

— Тогда зачем вы рассказывали мне о своей семье?

Лоис повторила хриплым голосом:

— Пол не такой, как его отец.

— Такой. Каков отец, таков и сын!

— Он раскаивается.

— Он ничуть не раскаивается, Лоис. Он лишь сожалеет. О том, что попался. А теперь он боится, как бы все, что он строил для себя, не полетело вверх тормашками. Если бы он раскаялся, не побежал бы первым делом в церковь на встречу с Марвином Локфордом! Он бы стоял на коленях и молил о прощении. — А матери не пришлось бы убеждать его, что он должен приехать, не откладывая поездку на понедельник.

— Ты этого хочешь, Юнис? Поставить Пола на колени? Раздавить и уничтожить? Прилюдно унизить? Спалить его церковь?

Да! Юнис хотелось кричать. Где же еще ему быть, как не на коленях перед Господом? Разве Иисуса не унижали публично? А Он при этом был невиновен. Он был чистым и святым. И если Господь мог унизить Себя до такой степени перед всем человечеством, разве человек не может унизиться перед всемогущим Богом? Господь сознательно взял на Себя все грехи человечества. Никто, кроме Господа, не сможет изменить жизнь Пола. Только Господь может залечить раны, нанесенные Полом. И никто, кроме Господа, не сможет вернуть Пола на путь истины!

О, Господь, всемилостивый и всемогущий, я бессильна что‑либо изменить.

Неожиданно Юнис совершенно успокоилась. Как перед бурей.

— С вами бесполезно разговаривать, Лоис. Вы такая же обманщица, каким был Дейвид Хадсон. — Она увидела, что Лоис была потрясена. Юнис вышла из кухни.

Я не могу оставаться здесь, Господи. Куда мне идти? Что мне теперь делать?

Она отправилась в спальню и закрыла за собой дверь. Быстро переоделась, застелила кровать, сложила ночную рубашку и халат и прошла в гостиную, чтобы забрать свою сумочку.

Лоис стояла в дверях кухни, бледная, по ее щекам текли слезы. Юнис стало очень жаль ее. Возможно, глаза свекрови тоже открылись.

— Я люблю вас, Лоис. Всегда любила. И всегда буду любить. Но я не стану поступать, как вы. Больше не стану.

— Куда ты едешь?

В этот момент Юнис поняла, куда ей следует направиться.

— Домой.

Лоис с облегчением вздохнула:

— Слава Богу. Позвонить Полу? Сказать, что ты возвращаешься?

— Сентервилль мне не дом. — Она открыла дверь и вышла.

19.

Стивен никак не мог отделаться от мысли основать новую церковь. Возможно, его удерживали разочарования, которые он испытал, строя Центр новой жизни? Или опасения, что он не оправдает надежды людей, приходивших на его уроки? Стивен просил Бога сделать так, чтобы его помыслы были чисты, если Господь действительно призывает его к служению пастором. Стивен не хотел соревноваться с Полом Хадсоном. И чтобы убедиться в правильности своих мыслей, Декер направился к тому единственному человеку, которому мог всецело доверять, в чьей честности был абсолютно уверен, потому что этот человек в своей жизни опирался на Писание.

— Мистер Мейсон во внутреннем дворике, мистер Декер, — сказала ему администратор.

И как обычно, Сэмюель был не один. Под большим пляжным зонтом с ним рядом сидела та самая Флоренс Найтингейл. Стивен сразу угадал момент, когда она его заметила. Женщина застыла, наклонилась вперед, что‑то сказала Сэмюелю, взяла свою сумочку и поднялась.

— Не уходите из‑за меня.

Она всегда сбегала, едва завидев его. Несомненно, она не забыла унижения, которое испытала, когда Юнис пыталась их свести. Когда же это было?

— Я не знал, что вы сегодня придете.

— Конечно, вы не знали.

Сэмюель поднял глаза:

— Вы даже не допили свой чай, Карен.

— Простите, Сэмюель. Останусь подольше в следующий раз.

— Я уверен, что Стивен не станет возражать…

— Конечно, не стану. — Как же глупо он вел себя в тот день, гели эта прекрасная женщина убегает каждый раз, как только его увидит? — Вы все еще возглавляете клуб для одиноких людей при Центре новой жизни?

— Я не хожу в Центр новой жизни уже больше года. Ого!

— Действительно? — Стивен удивленно приподнял бровь. — У вас для этого есть причина?

— Во всяком случае, с вами я не могу ее обсуждать.

— Ваш ответ заставляет меня задать вам еще больше вопросов.

— Зато я не хочу на них отвечать.

Его попытка как‑то наладить их отношения не удалась. Возможно, лучше действовать напрямую, без обиняков?

— Послушайте, Карен, я признаю, что тогда в больнице вел себя отвратительно. Простите меня. Может, заключим перемирие?

Она вспыхнула:

— Я не хочу, чтобы между нами оставалось недопонимание.

Она хочет сказать, что не пыталась привлечь его внимание. Ну да, он понял ее.

— Когда мы встретились в первый раз, недопонимания не было. Я так повел себя не из‑за вас.

Карен пристально посмотрела Стивену в глаза:

— Я знаю.

Стивен понял, что она говорит правду, и почувствовал, что краснеет.

— Это было очевидно, верно?

— Не настолько очевидно, чтобы кому‑нибудь навредить.

Она соблюдала осторожность, а это Стивен не мог не оценить.

Но он все‑таки продолжал задаваться вопросом, многие ли из посещавших Центр новой жизни заметили его увлечение женой пастора. Когда Карен сделала шаг к нему навстречу, он выдвинул стул и предложил ей сесть.

— Если я вас очень попрошу, вы согласитесь допить свой чай? Я могу рычать, но не кусаюсь.

Она искренне рассмеялась.

— Хорошо. На этот раз рискну. — Она сняла с плеча сумочку и села.

— Теперь Карен посещает большую церковь в Сакраменто. — Сэмюель отпил чаю. — Ей нравится там, но она пока не уверена, что хочет стать членом местной общины.

Стивен посмотрел на нее:

— Что‑то не так с проповедями?

— Нет. Пастор прекрасно разбирается в Писании, но церковь расположена слишком далеко от моего дома, поэтому я не смогу участвовать в церковной деятельности. Члены клуба для одиноких людей собираются по вторникам, а хористы по четвергам. Я попробовала туда ездить, но домой я попадаю только после десяти. Мне не нравится так поздно возвращаться домой одной, а из моего района никто туда не ездит.

— А где вы живете?

Она не спешила ответить, за нее это сделал Сэмюель:

— В ваших краях.

— Вы живете в Роквилле?

На лице Карен появилось страдальческое выражение.

— Не в самом Роквилле, в миле к северу, на Джелсон–роуд. Лет шесть тому назад я купила этот участок и живу там с тех пор.

Шесть лет. Она пытается показать, что не бегала за ним. Видимо, она считала его самым тщеславным человеком на земле.

— Я недавно приехал в город. — Он хотел донести до нее, что все понял. У нее такая приятная улыбка. — Я задаю вопрос, который задал бы любому. Почему Роквилль?

— Я выросла в Сан–Франциско, поэтому подумала, что жить на ферме очень романтично. Я и не предполагала, что будет столько работы.

У нее и смех был приятным. — Вы работаете на ферме?

— У меня огород и несколько фруктовых деревьев. Мне не приходится покупать овощи и фрукты.

— А животных вы не держите?

— Нет возможности. У меня была собака, но ее пришлось усыпить. Рак. Мне очень не хватает Брута, но я слишком мало бываю дома, чтобы заводить животное. У меня плотное расписание в больнице.

Сэмюель молчал, но Стивен прекрасно понял, почему его друг подтолкнул Карен поделиться своей проблемой. Сэмюель мог прямо сказать о ней, только Карен наверняка была бы недовольна.

— Я провожу занятия по изучению Библии у себя дома по средам вечером. Приглашаю и вас. Приходят и мужчины, и женщины. Рабочие, несколько иммигрантов. Моя дочь. Моя бывшая жена. Я никогда не знаю, что каждый из них может сказать или сделать.

— Вы пытаетесь меня завлечь или отвратить?

— Я вас приглашаю.

Карен бросила взгляд на Сэмюеля:

— Он хороший учитель?

— Да. И он постоянно работает над собой.

Она еще раз глянула на Сэмюеля.

— Что нужно принести?

— Библию и открытую душу.

Сэмюель явно был доволен.

— Как прошел пикник?

Стивен откинулся на спинку стула.

— Замечательно, пока кое‑кто не начал говорить о том, чтобы основать новую церковь.

У Карен от удивления взлетели брови.

— Вы хотите основать церковь?

— Нет, я совсем этого не хочу.

Сэмюель заинтересовался:

— А почему нет?

— Вы ожидаете услышать одну причину или двадцать одну? Меньше всего на свете я хочу снова ввязываться в строительство церкви.

— Можно создать церковь и не строить здание, сам знаешь.

— Все что я хотел, Сэмюель, это проводить занятия по изучению Библии для нескольких человек, и больше ничего.

— Очень трогательное желание.

Стивен посмотрел на Карен поверх своих солнечных очков:

— Осторожнее, вы еще не член нашей группы.

— Поздно. Вы меня пригласили, а я приняла приглашение.

— Вы могли бы пока держать свое мнение при себе.

— А вы могли бы последовать собственному совету и открыть свою душу.

Сэмюель улыбнулся:

— Ну, и что ты ответил своим ученикам?

— Я ничего не сказал. — Стивен отвел глаза от Карен. — Мы помолились об этом.

—И?

— Я продолжаю молиться. — Он потер висок. — Дело в том, что у меня создается ощущение, будто я двигаюсь дальше, только задом наперед. — Карен и Сэмюель оба смотрели на него и ждали. — Церковь создали сто двадцать человек, молившиеся вместе в горнице в Иерусалиме. Верно?

Сэмюель кивнул:

— Да, но они не остались в той горнице навсегда, Стивен.

Или в подвале, если так можно сказать.

— И их община увеличилась, — вставила Карен. — Она была маленькой только сорок дней, а потом настал день Пятидесятницы. Как только Святой Дух сошел на них, они понесли людям Благую весть, и Господь добавил к их рядам еще три тысячи человек.

— Да, но и после этого они встречались в частных домах.

Сэмюель улыбнулся:

— А еще они встречались в коридорах храма.

— В притворе, называемом Соломоновым.

Стивен бросил на Карен сердитый взгляд:

— Наверное, вам лучше заняться преподаванием.

Она подняла руки:

— А еще говорили, что не кусаетесь.

Рассерженный Стивен упорствовал:

— Я вот что пытаюсь сказать. Самым важным делом церкви должно быть не возведение здания для встреч, а завоевание душ, общение, совместные трапезы и молитвы. Если я и решусь участвовать в создании церкви, то я предпочел бы церковь без стен. Разве не об этом толковал Иисус? Главное — не здание, и не разнообразие программ, не количество людей. Не музыка и ритуалы. Главное — наши отношения с Иисусом Христом. Храм создают верующие. Они и есть церковь. Сила воскресения Христа проявляется в нашей новой жизни.

— И вы намерены держать ваших слушателей в заложниках в вашем подвале?

Стивен повернулся к Карен:

— Как вижу, я ничего, кроме неприятностей, от вас не дождусь.

— Почему же? Я просто спросила. Я хочу сначала узнать, на чем вы стоите, а уж потом открывать вашу дверь. Я убежала из «владений» одного пастора вовсе не затем, чтобы скатиться по лестнице в подвал другого.

Стивену сделалось жарко.

— Вы сравниваете меня с Полом Хадсоном?

— Только когда вы решаете, что знаете ответы на все вопросы. — Она говорила спокойно, ласково глядя на него.

Он облегченно выдохнул:

— Ничего подобного. Я не знаю ответов на все вопросы. Просто не хочу снова повторять те же ошибки. Как только Сентервилльская христианская церковь решила расширяться и строить новое здание, центр внимания переместился. Главной заботой стало привлечение людей, чтобы добывать деньги на продолжение проекта. Церковь перестала быть святилищем. Она превратилась в спортивный зал. Все были заняты только мероприятиями. Никто уже не думал о том, чтобы заботиться о своих отношениях с Христом. Только считали головы и выручку за воскресное утро. Господь снова и снова разрушает храм, но мы все равно пытаемся отстроить его заново. Как долго это будет продолжаться?

Карен явно размышляла над услышанным.

— Почему вы считаете, будто мы заняты именно этим?

— Я не уверен, но мне кажется, что тратить силы на строительство здания проще, чем на построение отношений с Господом. Первое требует нескольких лет упорного труда, зато на второе уходит вся жизнь. Вся беда в том, что здание церкви превращается в идола. Программы становятся чем‑то вроде священных коров. Тщеславие, сплошное тщеславие. Моя церковь больше твоей. Мой пастор собирает больше людей, чем твой. Эй, разве вы не слышали? Он выступает по телевидению, записывает радиопередачи, которые транслируют по всей стране. Надо же, уже хотят выпустить Библию с его именем на обложке. Что на это скажете?

— Он здорово достал вас.

—Кто?

— Пол Хадсон.

— Я не имел в виду Пола Хадсона.