Маргарита Южина
Звёздочка моя новогодняя
© Южина М., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015
Глава 1
Маленький, лысоватый человечек возбужденно бегал по сцене и радостно потирал руки. Перед ним угрюмо восседали несколько человек. Все они не прочь были узнать причину столь радостного настроения своего руководителя. По привычке, конечно, напряглись, потому что еще неизвестно – то ли их ожидает общая радость, то ли буйный восторг начальства опять обернется проблемами.
– И что я вам скажу, дорогие мои трупы? – с интригой во взгляде вопросил неугомонный человечек, останавливаясь в самом центре давно не мытых подмостков. – А скажу я вам, милейшие мои трупы…
Изящная девушка в первом ряду нервно перекинула ногу на ногу.
– Диночка, к вам это не относится, вы не труп, – быстренько извинился руководитель. – Это я не вам.
– А кому? – во весь рост поднялась пышнотелая тетка и уперла руки в бока. – Настенька, кого ты назвал трупом, дрянь такая? Уточни, я тебя просто умоляю!
Человечек крякнул, потемнел лицом и дернул на шее засаленный галстук. Он не любил, когда его звали Настенькой. У него было вполне гордое мужское имя – Анастас Борисович Кривору… Звездоруков! Нет, по паспорту он числился Криворуковым, но на всех афишах красовался его псевдоним – Звездоруков. А на столь звучную фамилию он имел право, потому что являлся художественным руководителем и режиссером небольшого театра в крупном, но, к сожалению, не столичном городе. Эх, ежели бы Анастас Звездоруков работал в Москве, разве таким был бы его театр?! Уж он-то развернулся бы! Поставил бы «Гамлета», «Короля Лира», свое любимое произведение «Вечера на хуторе близ Диканьки»!.. Хотя он и здесь все это ставит, но… не тот зритель, совсем не тот. Не ценят постановки, актерский состав, да и самого режиссера, прямо скажем, на руках не носят.
Даже любимая супруга Анжела Кузьминична вон чего творит – вскочила и при всех обзывает его Настенькой. Нет, надо срочно бежать в столицу… Но это потом, а пока лишь с трудом удалось выбить гастроли в районный центр на новогодние праздники. Условия, конечно, не медовые, но обещали неплохо заплатить. Анастас Борисович уже и задаток взял, и даже немножко уже потратил… Сугубо на производственные нужды, это ж надо понимать! Только как бы еще уговорить эту труппу отправиться на чес. Тьфу ты, на гастроли!..
– «Дорогие мои трупы» – это потому что находитесь в составе моей труппы. Но не хотите так, давайте иначе… Дорогие мои прихожане. – Главрежа понесло теперь в другую сторону. – Я имею в виду дорогие мои! Вы понимаете, какое плачевное финансовое положение гложет нас ежемесячно.
«Прихожане» недовольно зарокотали.
– А я вас понимаю! – вытянулся струной Звездоруков. – Но в других театрах и вовсе зарплату не выдают!
– Если ты про «Шило и мыло», так там у главного жена раз в месяц до Таиланда мотается. Где же всем денег-то хватит… – вызывающе заметила Анжела Кузьминична и принялась обиженно обмахиваться большим носовым платком в синюю клетку. – А я так вот еще ни разу не была! Хотя играю почти все ведущие роли!
– Анжела Кузьминична… – прервал ее начальствующий супруг. – Вы же понимаете, что сейчас люд не стремится в кузницу культуры! Они закапывают себя под компьютерами, смотрят постановки по телевидению и… беспросветно погибают во тьме – без луча света.
– Потому и погибают, что все ведущие роли играет Анжела Кузьминична, – заметил Василий Васильевич Чеботарев и смачно отхлебнул пивка прямо из бутылки.
Чеботарев в театре был и слесарем, и электриком, и столяром, и даже художником-оформителем. Естественно, он же выходил за сцену в качестве актера. И все это на полторы ставки. Поэтому Василь Васильич, чувствуя собственную незаменимость, позволял себе высказывать все, что взбредет в голову. А поскольку взбредала ему в голову исключительно какая-нибудь пакость, Звездоруков привык демонстративно не обращать на его замечания никакого внимания. Так оно удобнее получалось.
– В общем, не буду томить вас радостным ожиданием, скажу просто – у нас гастроли…
– Поди-ка опять в Запердыщево, – снова вылез Чеботарев, пытаясь на корню похоронить восторженный настрой главрежа.
– Да уж! Ну не в Париж! В глубинку! К чистым и светлым умам, не затуманенным расхлябанными постановками! Но… довольно пустого общения, – перешел к главному Звездоруков. – Лучше сразу оглашу список тех, кто едет в район. М-да… В очень культурную и весьма престижную деревушку.
Народ зарокотал. На носу Новый год, у всех уже практически яйца сварены для оливье, а тут гастроли нарисовались! Да еще и в глушь!
– А я не могу ехать, сразу предупреждаю! – вскочила маленькая, похожая на голодающего мальчика, тощенькая Женя Крутикова. – Я потому что беременная! И… и у меня двое детей! И еще муж есть!
Артисты загалдели. Вот ведь эта Женька – вечно чего-нибудь придумает! И все ей с рук сходит. Беременность какая-то. Можно подумать, беременные не могут передвигаться! Пусть едет!
– А я сразу предупреждаю, – набычился главреж. – Что вы, уважаемая госпожа Крутикова, тогда получите зарплату в конце следующего месяца… В новом году. В январе! Потому что в первую очередь я должен оплатить командировку и выдать премию тем артистам, которые не побоялись трудностей и…
– Я еду! – прекратила капризничать Крутикова. – Я осознала.
– Да вы издеваетесь?! – взревел Чеботарев. – Она там родит, а роды кто принимать будет? Снова я?! Не берем Женьку, вычеркивай ее, Борисыч!
– И в самом деле, Настенька, ну, какой из Чеботарева акушер? – пожала плечами Анжела Кузьминична. – Ты на его руки погляди. Это ж не руки, это ж лопаты!
– А кому-то нравится, между прочим, – криво усмехнулся Чеботарев.
Анжела Кузьминична смущенно поправила прическу, уставилась в окно и даже что-то такое веселенькое замурлыкала, чтобы все видели, как ей на все эти разборки наплевать.
– Нет, ну я тоже не согласен, – с места заявил высокий, импозантный мужчина с лицом породистой лошади. – Крутикова будет там все время токсикозить, а нам перед ней выплясывать танцы с бубнами? Или она, или я.
Анжела Кузьминична забыла про наплевательство и встревоженно уставилась на мужа. Ехать на гастроли без Эдмунда Леонидовича Банченко (а это был именно он) не имело никакого смысла. Во всяком случае, Анжеле Кузьминичне. Уже несколько лет прима лелеяла тайные надежды на высокие чувства со стороны ведущего артиста. Да, Анжела Кузьминична иногда позволяла себе вольности с Чеботаревым, ну так ведь это ж для поднятия жизненного тонуса, а вот Банченко!.. И хоть тут же, в театре, вместе с ним работала его жена Татьяна Олеговна, влюбленность только усиливалась, а надежда крепла все больше. Да и серую мышь Татьяну никто в расчет не принимал.
– Настя! Немедленно вычеркивай Крутикову! – не выдержала Анжела Кузьминична. – Иначе у нас останется голым весь репертуар, о чем ты думаешь?
– Хорошо, – начал было Звездоруков, но его перебила Крутикова.
– Чего это вычеркивай?! – разъярилась она. – Может быть, я и не беременная вовсе! Нет! Я была беременная, но только что вы своим равнодушием! Вы загубили зарождающуюся жизнь! И поэтому должны мне выписать премию в двойном размере.
Присутствующие растерянно уставились на артистку. Вообще-то, исходя из сказанного, нужно было срочно вызывать «Скорую», но уж больно Женька не походила на женщину, только что потерявшую дитя.
– Жень, ты что – правда? – испуганно повернулась к ней Дина. – У тебя…
– Ой, да не заморачивайся ты, – легко отмахнулась Крутикова. – Моя беременность была проверкой на вашу гражданскую сознательность. А вы эту проверку не выдержали! – снова обернулась она к режиссеру. – Поэтому…
Звездоруков стер со лба капельки пота.
– Итак, оглашаю список, – чуть осипшим голосом проговорил он. – Звездоруковы… то есть мы, Веткин…
С кресла вскочил молоденький парень.
– А я что – тоже еду? – вытаращился он на Звездорукова.
– Да, Игорь, – устало кивнул тот. – Мы везем с собой Андерсена «Гадкого утенка», и у тебя там роль – главный герой в раннем детстве.
– Я яйцо играть буду? – не сразу сообразил парень.
– Утенка ты будешь играть, – повернулась к нему Анжела Кузьминична. – Гадкого! Ты просто создан для этой роли.
– Но у нас же не было ни одной репетиции! – растерялся начинающий артист.
– Успокойся, – махнула рукой Дина Сизарева. – Сказки мы репетируем прямо на месте. Кстати, а кто будет прекрасным лебедем?
Эдмунд Леонидович пренебрежительно фыркнул. Эти девчонки! Ум отсутствует абсолютно. Все прекрасное всегда играет он – Банченко, чего тут думать!
– А прекрасным лебедем буду я, сам сыграю, – серьезно насупился Звездоруков. – Роль непростая, социальная, надо передать, как тяжко жилось птичьему поголовью за рубежом в дремучее время. Через эту роль я поведаю миру… поведаю…
– А в чем тогда смысл произведения? – не понял Чеботарев. – Был маленький гадкий утенок, вырос, превратился в гадкого жирного селезня… А сказка будет называться «Сколь не пыжься, лебедем не станешь».
– Прекратить! – не выдержал Звездоруков и даже притопнул ножкой. – Итак! Слушаем списки!
Игорь забежал в свой подъезд, до квартиры он поднимался через две ступеньки. Ура! Он едет на гастроли! И целых три дня будет без маменьки и бабушки! А еще! Еще можно сказать, что гастроли продлятся до февраля! Нет, тогда бабушка точно поедет с ним, лучше на две недели! А жить он будет… Да хотя бы у Любки! А чего? Девчонка с него пыль сдувает, пусть порадуется!
На площадке возле своей квартиры Веткин остановился, воровато оглянулся по сторонам и вытащил из кармана маркер.
– Ага, а то как-то лысенько тут… – пробормотал он и, закусив губу, написал: «Игорек! Роди мне ребенка!» – Вот так… Пусть знают, что любая женщина хочет меня размножить… Блин! А это что за тварь написала?
Вверху, как-то очень высоко, было написано черным: «Веткин, паскуда, еще раз стены измажешь, языком стирать заставлю!»
– Неужели тетя Дуся дотянулась? – побледнел Веткин, деловито одернул пуховичок и важным шагом направился к двери.
– Ну и чего так долго? – встретила его у порога бабушка. – Уже два раза оладьи стряпала! А мать твоя уже два раза их слопала! Скоко ж мне у плиты-то стоять?
– Так мама ж собиралась на диету сесть? – обиженно заморгал Веткин. Оладьи он тоже любил.
– Она сказала, что у нее с сегодняшнего дня депрессия, а вот после нее она и сядет… Сама уже не дождусь, лупит все, что под руку попадет.
Бабушка покачала головой и отправилась снова на кухню.
– Мам! Баб! А я завтра уезжаю на гастроли! – радостно кричал из своей комнаты Игорек, торопливо переодеваясь.
– Нечего там делать, на этих гастролях, – ворчала бабушка. – Да и Новый год скоро. Я в Деда Мороза наряжусь, мать вон в елку нарядим… Подарки тебе принесем, я уж и носочки присмотрела. Я для кого тут все придумала? Я ж тебе сказала, давай устрою тебя на завод, у меня там…
– Мама! – вступила в спор маменька. – Не надо мальчику наступать на жизненную позицию! И потом… мы же еще не знаем, куда он едет! Может быть, это Венеция. И еще – я не хочу в елку! Мне б в Венецию…
Маменька мечтательно закатила глазки и уже придумывала, как бы навязаться к Игорьку в труппу, но все мечты, точно трехлитровую банку, разбила бабушка.
– С чего б их в Венецию понесло? Поди, в какое-нить Телятинощщастье! Игорь! Куда вас вывозят-то? И все ж, грю, лучше б устроился к нам…
Игорек появился перед родственницами подтянутый, свежий, в банном халате.
– Мама! Бабушка! Мои гастроли не обсуждаются, – лихо мотнул он головой. – К тому же Борисыч мне обещал главную роль…
– Вы «Тараканище» ставите? – наивно поинтересовалась бабуля.
– Нет, – запыхтел Игорек. – Мы ставим… Ну, в общем, там очень мудреное название. К тому же название еще рабочее, так что я потом вам сообщу.
– Наверное, зайчика, – догадалась бабушка. – На Новый-то год тебя сызмальства в зайчика наряжают.
– А вы в Венецию? – не отступалась, маменька.
– Мама! Ну, в какую Венецию? Мы едем по России! У нас гастроли… Ба! А где оладьи-то? – Игорек уставился на последнюю оладушку, которую маменька задумчиво толкала себе в рот.
– Ирка! Ед-дри ж твою! – кинулась на маменьку бабушка с полотенцем. – Ведь худющая, как кость! А ведь мечет, как…
– Хм, да… – покачался с пятки на носок Игорек. – Как все же угнетают эти серые будни…
И уже через две минуты он набирал номер своей знакомой.
– Люба? Люб, ты там приготовь что-нибудь, я сейчас забегу…
Когда Игорь выскочил из квартиры, его родные даже не заметили.
Он несся вниз по лестнице, однако ревнивое око актера зорко охватывало надписи на стенах. Ну вот же! Под надписью: «Игорек! Роди мне ребенка!», которую так аккуратно вывел, какая-то неблагодарная личность уже подписала: «Таки, да! Он уже готовится стать матерью». Пришлось затратить целых десять минут на удаление этой мерзости. К тому же пострадал носовой платочек. Единственный. День сегодня явно не задался.
"Звёздочка моя новогодняя" отзывы
Отзывы читателей о книге "Звёздочка моя новогодняя". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Звёздочка моя новогодняя" друзьям в соцсетях.