Ванечка был гением ремонта. Любую неполадку в компьютерной системе или в самих «агрегатах» он чувствовал, понимал и устранял. Он стал палочкой-выручалочкой для девчонок, справляясь с мелким ремонтом телефонов, кофеварки и пылесоса. Но Марине он нужен был как дизайнер, и, видя, как Валера, тайком от нее, правит работу приятеля, она думала о том, что день, когда придется расстаться с незаменимым Ванечкой, – не за горами.

…Однажды она пришла в студию раньше обычного – не было ни ребят, ни менеджеров. На длинном столе в дизайнерской лежали эскизы, отпечатанные на цветном принтере, – очевидно, ребята не успели их приклеить на картон, готовясь к презентации. Она стала рассматривать их, прикидывая, сколько времени ей понадобится, чтобы переделать так, как она сочтет нужным, и заметила, что у нее нет внутреннего несогласия ни с формой, ни с цветовым решением, ни с общей стилистикой. Кто же автор? Она знала, что эта часть проекта официально закреплена за Иваном, хотя Валера уже несколько раз исправлял погрешности приятеля. Но то, что сейчас Марина держала в руках, не было ни Ванечкиным, ни Валеркиным. «Ну не барабашка же ночью рисовал, – подумала она, – должно же быть этому какое-то объяснение». Потом приехала Лиза «на муже», как всегда, приветливо поздоровалась и стала разбирать почту. Прибежала, как всегда, запыхавшаяся Галка и рухнула за компьютер.

Пришел Валера в никогда не застегивающейся курт–ке и врубил записи Цоя.

– Ты что, обалдел?! С утра мозги нам компостировать, – дружно накинулись на него девчонки, собиравшиеся за утренним кофе поворковать о прошедшем вечере.

– Валера, а скажи, пожалуйста, кто это делал? – решила наконец Марина найти автора работ, которые ей понравились безоговорочно.

– Так Ванька вчера оставался вечером…

– А где он сам?

Впервые пунктуального Ванечки не было за компьютером, со всех сторон обложенным полками с лазерными дисками.

В эту минуту Лиза уже принимала первые звонки.

– Да, здравствуйте. – Она вдруг стала махать свободной рукой, прося поменьше «тарахтеть» присутствующую публику. – Очень жаль. Пусть поправляется. Передайте ему, чтобы не волновался. – И положила трубку телефона двумя руками: – Вот, – многозначительно посмотрела на всех Лиза. – Догадайтесь, кто звонил.

– Президент Путин?

– Жена Ванечки!

– Как, Ванечка женат? – И все женское население офиса с удивленными лицами повернулось к Валере.

– Вот уж никогда не подумала бы…

– Да он и кольцо не носит…

– Так, гражданка Лизавета. – Марину интересовала деловая сторона. – Что сказала жена?

– Сказала, что у Ванечки низкое давление, что он не может встать, что вызвали доктора.

– Правильно, он же вчера тут рухнул, – одобрил вызов доктора Валера.

– Кто рухнул, куда? – удивилась Марина.

– Да Ванечка. Стоял со мной, разговаривал, потом побледнел совсем и рухнул. Мы даже испугались.

– А почему вы мне ничего не сказали? – опять удивилась Марина.

– Да потом он же нормальный был! Да, Валера? – искала у него поддержки Лиза и сказала строго: – Валера, давай колись. Что там происходит с твоим другом Ванечкой? Почему ты нам про жену ничего не сказал?

– А вы не спрашивали! Жена у него работает в солидной фирме пресс-секретарем. Очень красивая. Ее родителям он не нравится по всем параметрам. Зарабатывает мало и внешностью не вышел. Живут отдельно, снимают квартиру. Ванька сильно переживал, что у него в студии ничего не получается.

– Кто так сказал?

– Марина Петровна, он же не дурак. И не без глаз. Вас лицо выдает – во-первых. Во-вторых, я за него переделывал или вы. Он не привык быть слабаком.

– Он не слабак. У него просто другой стиль.

– Ну вот, он и сидел и здесь, и дома до одури и работал, чтобы получалось. Ему кто-то посоветовал живописью заняться – что для творчества полезно. Вот, наверное, перестарался.

– Валера, у тебя его телефон есть? Давай набери мне. – И Марина взяла из рук сотрудника трубку. – Иван? Добрый день, коллега, – приветствовала она слабый голос на другом конце провода. Потом не выдержала официального тона и продолжала: – Ванечка, я тебя поздравляю. У тебя прекрасная работа получилась. И это твой, только твой, присущий тебе стиль. Прими мои поздравления.

«А в ответ – тишина», как у Высоцкого.

– Ванечка, ты меня слышишь? – решила уточнить Марина.

– Да.

– Ну все, дорогой, мы тебя ждем. Выздоравливай.

«Слава тебе Господи, – отлегло у Марины от сердца, – что не выгнала парня раньше времени!»

– Так что у меня написано на лице, Валера?

– Что работать надо.

– Вот и правильно, и работайте, граждане, работайте. У нас презентация на носу.


Письмо от Ипполита пришло через три недели.

Мама Марина, вы не виноваты в том, что у меня такие ненормальные родственники. На концерт не поеду. Будем разбираться, когда вернусь.

Пол. 

Да уж, многословием зять никогда не отличался, а уж сейчас тем более. Она даже обрадовалась, что ей не придется обивать пороги военных чиновников, так как в студии была горячая пора.


…По пятницам она всегда сама закрывала офис: специально задерживалась, чтобы подвести итоги за неделю. Вот и на этот раз, посидев в тишине часа полтора, она позвонила на пульт военизированной охраны, сказала, что включила сигнализацию, и вышла на улицу.

…Прямо напротив дверей офиса, опершись спиной, вернее, пятой точкой, на дверцу черного джипа, в двух шагах от Марины стоял Викторов: темные джинсы, короткая черная куртка, тяжелые ботинки. Увидев, что она пришла от его присутствия в замешательство, удовлетворенно хмыкнул, протянул руку внутрь машины, до–стал цветы, вложил букет ей в руки, слегка сжав их своими ладонями.

– Кажется, я отдал дань всем условностям. – Он посмотрел на нее своими разбойничьими глазами. – Вы ведь занимаетесь интерьером загородных домов? Поехали. Может, что-нибудь подскажете?

Он был уверен, что отказа не услышит, и это ее взбесило.

– А это ничего, что я после работы и могу устать? – воинственно спросила она.

– А пока едем, вы и отдохнете. – Он по-прежнему был уверен в своем мужском обаянии.

– Вообще-то у меня тут машина стоит, своя.

Викторов усмехнулся:

– Я не понимаю, у вас в чем проблема: машина не застрахована, или вы и правда устали?

«Я тоже, Марина, тебя не понимаю, – присоединилась к разговору та, что иногда носила джинсы. – Ты что, не можешь внятно его послать на три буквы?» «Не могу, – ответила та, что познакомилась с ним на вечере в клубе, – он меня завораживает».

– Послушайте… э…

– Только не делайте вид, что забыли, как меня зовут… – снова усмехнулся он.

– Нет, я помню – Виктор Романов, нет, наоборот: Роман Викторов. Я просто не могу выбрать форму…

– Как меня послать?

Караул! Он читал ее мысли. «Ну, моя дорогая, если тебе двадцатилетний Валера сказал, что у тебя все на лице написано, а что стоит тебя просчитать такому мужику, как этот», – сказала ей джинсовая Марина.

– Нет, компромисса. Что, если посещение загородного дома мы перенесем на завтра? Я правда устала.

– И вы будете без машины, – называл он пункты договора о капитуляции…

– И я буду без машины. – «И без мозгов», – ехидно добавила про себя Марина.

…Как всегда, она была осторожна и назвала ему улицу за квартал от своего дома, где он будет ее ждать.

Всю дорогу домой она думала о том, что вела себя как юная идиотка, у которой внутри бушуют эстрогены и мешают нормально мыслить. «Тебе-то что мешало думать, ведь эстрогенов в нашем возрасте уже не хватает?» – ласково-ехидно поинтересовалась одна из Марин и сама ответила: «Вот, наверное, от нехватки и закомплексовала».

Едва войдя в подъезд, она услышала трели своего домашнего телефона, на которые по-прежнему реагировала, как полковая лошадь – на звук походной трубы. Шагая через две ступеньки, она поднялась на второй этаж, открыла дверь и, кинув сумку и пакет с продуктами прямо на пол, схватила трубку.

– Да, алло, – выдохнула она в телефон.

– Ты что, бежала? – Это была Алла.

– Да. – Она стала свободной рукой закрывать дверь, снимать обувь и плащ. – Что-нибудь случилось?

– Нет, хотела узнать, как там Ипполит.

– Алл, он редко очень пишет, раз в месяц.

– Ты одна?

– В смысле?

– Ну, у тебя такой голос, со специфическим придыханием.

– Алл, а ты пробеги два этажа не останавливаясь, у тебя тоже придыхание появится. Все, если что будет, я тебе перезвоню. – Она положила трубку и спохватилась: разговор с Аллой проходил так, как будто они расстались только вчера и не было между ними «полосы отчуждения» размером в год. Значит, «полоса» эта стала уже…

Она отправилась на кухню выкладывать продукты в холодильник. Теперь она редко готовила что-то капитальное. Если только к приходу Геннадия. Но с ним все было просто – печенка, тушенная с овощами в майонезе, рис, много-много огурцов и сладкого перца, которые он сам и притаскивал, и пирог с капустой… Обычно она обедала в кафе, а в офисе пила чай или соки. Вечерами дома поедала апельсины, запивая томатным соком.

– Как у тебя желудок такую гремучую смесь выдерживает? – еще в молодости удивлялся ее пристрастию Геннадий.

– Если выдерживает, значит, организму требуется, – в тысяча первый раз объясняла она. – Я же не удивляюсь тому, что ты пьешь кефир с черной икрой…

В этот вечер она не была оригинальна. Накормила котов, налила себе ванну и взяла с собой пару апельсинов. Грелась в горячей воде и смаковала сочные дольки цитрусовых.

…Вопреки своим ожиданиям, она крепко спала, без мучительных раздумий о явлении по имени Роман. И утром, надев свой любимый костюм-шанель, слегка подкрасив глаза и положив светлую помаду на губы, отправилась на поиски приключений. Потому что свое согласие встретиться с Викторовым она иначе и не расценивала.

Джип стоял у края тротуара, а его владелец так же, как и накануне вечером, прислонившись пятой точкой к дверце, осматривал прилегающие улицы. Увидев Марину, жестом фокусника вытащил из машины цветы. Ей понравилось, что это был не новомодный букет, где цветы собраны, склеены, сцеплены проволочками и скобочками в некую композицию, а просто свежие, с капельками воды, розы. Их запах заполнил все пространство салона, так как в машине не было табачного дыма, а от самого Викторова исходил слабый запах чистого тела и дорогого мыла.

Они ехали уже минут пять молча, а Марина все никак не могла собраться с мыслями. Она видела, что производит на него магическое впечатление, что он так же, как и она, испытывает волнение и старается контролировать каждый жест. Наконец она собралась с духом.

– Если мы на самом деле едем к вам в загородный дом, то я должна заранее вас предупредить, что спать с вами не собираюсь…

Он повел на нее краем разбойничьего глаза и с легкостью сказал:

– А у меня и нету никакого загородного дома. Зачем он мне? В гамаке спать? Скучно.

– А куда мы едем? – с опозданием решила узнать Марина, отметив проявления собственной пустоголовости в присутствии этого мужчины.

– На аэродром, в Пузырево.

Она вспомнила, что рассказывал про него Евгений Борисович: «Летчик-испытатель, привыкший рисковать…»

«Мама дорогая, во что ты меня опять втравила? – с тихим ужасом спросила Марина в костюме-шанель ту, что носила джинсы. – Он же экстремал! Он же меня с парашютом заставит прыгать! Уж лучше загородный дом».

– Если захотите, полетаем, – спокойно говорил экстремал, не отрывая глаз от дороги. – А нет – подождете меня на земле. Я быстро. – Он снова читал ее мысли.

«Так, а что тут не прочитать? Сидит женщина в машине, которая идет по шоссе со скоростью сто двадцать километров в час, сидит ни жива ни мертва, выйти не может, а ей еще сообщают, что едут на аэродром. Тут и экстрасенсом не надо быть!»

…Она издали увидела выстроившиеся в ряд светлые спортивные самолеты на зеленом поле травы. По-видимому, летные тренировки еще не начались. Свернув с дороги, они въехали на территорию аэродрома через охранявшийся шлагбаум. Недалеко от каптерки дежурного Викторов поставил машину, открыл Марине дверцу, забрал цветы, кинул их на заднее сиденье, взял ее за руку и, как маленькую, повел за собой.

– Роман! Ты никак новобранца привез? – улыбаясь, приветствовал Викторова парень в летном шлеме и с рюкзаком за спиной. «Это у него парашют, наверное», – сама себе объяснила Марина, которая прыжки с парашютом видела только по телевизору.

На поле, близком к постройкам и ангарам, шла своя жизнь: кто-то разминался, кто-то укладывал парашют, кто-то смотрел карту. В общем-то до Марины никому дела не было, и она успокоилась, сосредоточившись на себе и Викторове.

Он неожиданно перешел на ты:

– Ну что, полетишь? Мне показалось, что ты не из трусливых.

– Я из осторожных…

– Значит, не полетишь. Ладно, я сейчас тебе все здесь покажу: и удобства, и смотровую площадку – и отлучусь ненадолго. Хорошо? А ты, если хочешь, можешь посмотреть.