Медленно наклонился и поднял тот самый листок с фото Шин. Черты лица словно размылись, и теперь на меня смотрела маленькая Алисия. Они похожи…

Мышке звонили перед выходом, и она сильно изменилась в лице. Полагаю, что подружек у девчонки нет, стало быть, беспокоили по поводу сестры.

Меня словно острым крюком под ребро подцепило и потянуло вперед.

Через пять минут я поворачивал ключ зажигания в машине, откровенно не понимая, нахера сейчас это делаю и зачем еду в дешевый район маленькой мисс Николс. Хотя, почему не понимая? Мне хотелось с ней поговорить. Увидеть… сказать…

Что сказать, мать его?!

Не знаю!

Наверное, оправдаться.

Все же я не настолько конченый урод, чтобы заставлять девчонку со мной спать, потому что у нее сестра раком болеет…

* * *

/Алисия Николс/

В смартфоне я обнаружила несколько пропущенных вызовов от мисс Росс – социального педагога, обещавшего выдать мне перечень тем и расписание для Шин, и тут же вспомнила о своем обещании зайти в школу в субботу.

Черт бы побрал Томаса Матисона!

Дорога прошла словно в тумане. Я механически переставляла ноги, даже не помню, как дошла до остановки, села на нужный автобус, а после доехала до школы. И очнулась я лишь от едва не случившегося столкновения с велосипедистом на проезжей части.

– Эй, идиотка, смотри, куда прешь! – прошипел мужчина, продолжая движение.

Машины, остановившиеся в ожидании, пока я не пройду, нетерпеливо просигналили. А у меня стремительно билось сердце, похолодели ладони… Надо быть поосторожнее!

Быстро пересекла проезжую часть и, миновав коротенькую аллейку, отправилась в школу. Мисс Росс уже ждала и сначала расспросила про состояние Шин, поинтересовалась, чем она занимается, искренне посочувствовала и прочее, прочее, но у меня просто не было сил подробно отвечать и слушать.

Я устала, жутко устала! Кое-как, односложными фразами, заверила, что все идет хорошо, что скоро даст результаты новая терапия, после которой ей будет в разы лучше и, взяв задания со сладостями, которые передали школьные друзья сестренки, вежливо поблагодарила добродушную женщину и на слабых ногах отправилась к себе. В свою, пусть убогую и съемную, но родную квартирку.

По пути почувствовала новый приступ пока еще зарождающейся истерики, зашла в магазин и на все те копейки, которые у меня были, купила дешевый виски.

Бронкс – ущербный район, а после Бруклина и Манхэттена эта разница была еще более заметной, и это давило на меня, усугубляя и так паршивое состояние. Едва я зашла в подъезд, услышала приглушенный противный ор пьяного соседа. Он кричал, ругался на несправедливость жизни и тупых шлюх и, кажется, бил оставшуюся мебель.

Да, тихий вечер мне не светит. Даже не предполагая, настолько же я окажусь права, поднялась на второй этаж.

Квартира встретила меня в свои объятия пустотой и одиночеством, отдающей тихой и печальной обреченностью. У меня, благодаря "толстым" стенам, еще отчетливее слышался дебош Хуго Бланка, пьяницы и, как мне казалось, наркомана с давно поехавшей крышей. Простояв пару минут, не проходя дальше коридора, я выслушала гневную речь на английском вперемешку с испанским языком и вдруг, не выдержав, крикнула:

– Да заткнись ты уже ко всем чертам! – мой злой голос звонко разбился о резко наступившую тишину.

Мелькнула мысль – это затишье перед бурей.

Хлопнула дверь соседа, явно ударившись об стену, а после тяжелые шаги раздались в направлении моей квартиры. Мне бы убраться подальше, спрятаться, но я не смогла сделать ни шагу, не отрывая глаз от двери, которую Хуго дернул на себя.

Страх полностью захватил мое тело.

Рывок! Моя дверь не поддалась. Последовал удар ногой и новая порция разъяренных криков!

А из моих ослабевших пальцев скользнула ручка пластикового пакета, и с глухим звуком пакет упал на пол. Бутылка, находящаяся в нем, разбилась вдребезги, и темно-коричневый дешевый виски разлился, смешавшись с осколками, пачкая чистый пол. Терпкий запах алкоголя повис в воздухе, олицетворяя аромат моего дикого страха. Но это где-то там, за гранью сознания и моего понимания.

А в реальности последовал еще один рывок! И хлипкий замок, который охранял мою бедовую голову, не выдержал, ломаясь под яростным ударом. Дверь повисла на едва держащихся петлях.

Словно проснувшись от кошмара наяву, я увидела в проеме пьяницу с горящими необузданной злостью глазами, которые ярко выделялись на смуглой коже латиноамериканца, а еще… в правой руке он сжимал нож. Крик застрял в горле, так и не вырвавшись на свободу.

– Ну что, тварь? – дерганый шаг в мою сторону. – Кричать будешь, сучка?!

Я задыхалась, беспомощно пытаясь заорать, чтобы хоть кто-то помог! Слезы совсем не вовремя появились на моих глазах, застыли, размывая мне обзор, показывая этот момент сквозь соленую призму.

– Бу-у-дешь, – зло протянул мужчина, делая еще шаг.

И я все же смогла сорваться на бег, хотя и понимала, что все уже кончено.

Я столкнулась со стеной, не сумев вовремя остановиться, резво оттолкнулась от обжигающего холодом бетона и вбежала в комнату… В тупик! От понимания своей ошибки, хотелось кричать, но я по-прежнему не могла издать ни звука, лишь судорожно вдыхала воздух, вслушиваясь в приближающиеся шаги. Дверей здесь не было, а единственное окно было забито ржавыми решетками.

– Ты решила поиграть? – расхохотался Бланка. – Сейчас я тебя догоню… – и вновь смех, озлобленный и ненастоящий.

До боли сжала кулаки, просчитывая пути отступления. Мне нельзя умирать! Шин, ей необходимо выздороветь! Я обязана выжить, даже не для себя. Для нее!

С трудом поворачивая голову, начала озираться в поисках чего-то тяжелого, чем можно было бы запустить в негодяя.

Мой беглый взгляд остановился на какой-то уродливой статуэтке, бог знает откуда взявшейся здесь, и я, преодолевая оцепенение, кинулась к ней, чтобы вцепиться дрожащими пальцами.

В этот момент из коридора раздался глухой удар, а потом что-то упало и… Бланка ворвался в комнату!

Я, зажмурилась, и что есть силы кинула предмет в вошедшего.

– Твою мать! – прошипел… Томас?!

Резко распахнула глаза, чтобы оценить ситуацию и удостовериться, не послышался ли мне голос Матисона. Нет, он был, настоящим, стоял в дверном проеме, не сводя с меня своих карих глаз. В глазах мужчины плескался целый спектр эмоций: от ярости до растерянности.

От осознания, что он здесь, меня всю затрясло, заколотило так, что я рухнула на пол и отползла подальше к стене. Вжалась в угол и горько зарыдала. Слезы прорвались наружу.

– Тише, – он кинулся ко мне, преодолевая в несколько шагов разделяющее нас расстояние. – Все закончилось.

Еще сильнее вжалась в стену, хотелось кричать, чтобы меня не трогали, но я глотала слезы и давилась собственными всхлипами.

– Глупая дурочка, почему ты раньше не сказала? – несмотря на все мое сопротивление, он притянул меня к себе, обнимая и позволяя немного раскачиваться из стороны в сторону. – Почему я должен узнавать об условиях твоей жизни и больной сестре сам?

Особенно громкий всхлип вырвался из моей груди. Я остервенело дернулась и всеми силами, на которые только была способна, скинула с себя его руки, чтобы отстраниться, взглянуть в глаза и с полной злостью, которая кипела в груди, прошипеть:

– Да потому, что таким, как вы, плевать на таких, как я! Вы – лицемеры, даже благотворительный прием превратили в фарс! Сволочи!

Он не нашел слов, чтобы мне ответить. Просто смотрел и слушал все то, что я кричала ему в лицо, срываясь в неконтролируемую истерику:

– Для вас мы – мухи! Признайтесь, мистер Матисон, вам ведь нравилось давить мою волю и пользоваться властью? Вы ни на минуту не задумывались о том, что чувствовала я, когда вы творили со мной все, что хотели? Не думали, потому что вам плевать на всех, кроме себя! Ненавижу! Оставьте меня в покое! Навсегда! Убирайтесь!

Выкрикнула громко, так, что сама оглохла от собственного голоса, зажала уши руками и сжалась еще сильнее, ожидая от него самой страшной реакции.

Мне хотелось скрутиться калачиком в этом углу, лежать так тихо, насколько сумею, и чтобы меня никто никогда не трогал.

Будто сквозь вату я услышала, как Матисон отстранился и отошел на несколько шагов, а после произнес:

– Ты права! Я полный мудак и конченный козел, но даже такая мразь, как я, не может оставить тебя сейчас в таком состоянии и уйти. Поэтому собирайся!

– Что?! – мне показалось, он издевается. Его слова словно холодная вода окатили с ног до головы, и мне пришлось приподняться, чтобы открыть глаза. – Собираться?

– Да! – босс стоял посредине моей комнатушки, возвышался над всей здешней мебелью. В своем дорогущем костюме он выглядел богом, сошедшим с Олимпа к сирым и убогим. – Если ты сейчас не встанешь и не сделаешь этого, то я сам соберу твои вещи. Те, что найду, и которые посчитаю нужным! Если посчитаю нужным…

– Убирайтесь, – прошипела, снова отворачиваясь.

Покидать свой дом я не собиралась, и уж точно не соглашалась слушать приказы Матисона еще и здесь.

– Я тебя понял, – он перешагнул через осколки разбитой статуэтки и вышел в коридор.

Несколько томительных мгновений ничего не происходило, а после скрипнула дверь в ванную и раздался грохот падающих средств с косметикой.

– Зубная щетка и расческа, – констатировал мужчина, вернувшись в комнату и тут же двигаясь к шкафу.

– Не смейте!

Но мои слова словно растворились в воздухе, потому что Матисон принялся вываливать из единственного покосившегося шкафа мою одежду. Шорты, свитера, кофты, замызганные краской джинсы, носки и белье – весь мой скудный гардероб оказался на полу.

А я… Мне вдруг стало все равно. Смотрела, как он из всех вещей берет первый попавшийся свитер и джинсы, складывает в пластиковый пакет из кухни, а через остальной ворох одежды просто переступает, подходя ближе ко мне.

Я никак не отреагировала, хотя в глубине души и было обидно. Просто сидела, чувствуя, как все двоится перед глазами из-за радужной пелены слез. Вот и со мной он так потом сделает, переступит, как через мусор!

– Больше ты в эту квартиру не вернешься. Не к таким соседям! – его пальцы осторожно приподняли мой подбородок, заставляя смотреть в глаза, а большой палец коснулся скулы. – Возьми, пожалуйста, то, что тебе дорого, а остальное мы купим.

Дернулась от его слов. Очередная подачка для нищенки! Ничего не хочу!

– Уйдите, прошу вас! – все еще пыталась сопротивляться я, но он не услышал. Вместо этого оказалась перекинутой сильными руками через плечо. – Что вы делаете? Отпустите немедленно!

– Увожу тебя отсюда и отпущу только в салоне автомобиля! – твердо выдал Матисон, уже выходя в коридор.

Мой взгляд наткнулся на лежащего без чувств соседа с ножом в руках. Я испуганно охнула!

– Он оглушен, очнется через полчаса и вряд ли пойдет в полицию, – голос Томаса был собран и холоден. – В противном случае, ему придется объяснять, каким образом дверь оказалась снесенной с петель.

Сглотнула ком, набежавший в горле, только сейчас начиная полностью осознавать, что чуть не лишилась жизни. Босс спас меня. Если бы не он, я могла бы лежать сейчас в углу квартиры с перерезанным горлом.

– Альбом, – с трудом выговорила я.

– Что? – с удивлением в голосе спросил Томас.

– Вы спросили, что мне дорого. Мне нужно забрать альбом, – выскользнула из его рук, но он и сам не держал. Дал мне выбраться и внимательно проследил за тем, как я метнулась обратно в комнату.

Нашла на полке старенький фотоальбом, в котором были собраны семейные снимки. Где еще живы мама с папой и не больна Шин. Моя личная имитация счастья. Затем подняла пакет с заданиями для сестры. Растерянно осмотревшись, поняла, что действительно брать нечего – я не дорожу ни одной вещью из тех, что оставались в квартире.

– Идем, – Матисон взял меня за руку и потянул прочь из моего убежища.

В коридоре было тихо и пусто. Никто из соседей не вышел на шум, не поспешил на помощь. Всем в этом забытом богом районе плевать на беды других людей, каждый заботится лишь о своей шкуре.

А я чуть было не погибла по глупости.

Холодная судорога в последний раз прошлась по телу, заставив вздрогнуть и громко всхлипнуть. Слез уже не было, но страх продолжал душить изнутри, рисуя все новые картинки возможного исхода… Если бы не Матисон.

А я обозвала его мерзавцем.

Бросив осторожный взгляд в сторону, увидела необычайно серьезного босса. Он сжимал мою руку крепко и надежно, но мысленно был где-то далеко. Знать бы, о чем он думает и куда ведет. Впрочем, все равно.

Сейчас в его компании было хорошо. Да, именно так. Спокойно и хорошо. Безопасно. Но обманываться не стоит – это ощущение временное. Очень скоро в глазах хищника проснется голод, и тогда… Я не хочу думать, что будет тогда… Нет. Есть только настоящее, в котором мы уходим прочь от пережитого кошмара.