– Мишель, выпей, – Ник вырастает передо мной, перекрывая путь к моим вещам. Поднимаю на него голову.

Не могу оторвать взгляда от этого мужчины, но знаю, что за этой красивой оболочкой скрывается чудовище. А для него у меня не припасено ничего, даже отвращения. Перевожу глаза на его руку, в которой он держит бокал с водой, и беру, делая пару глотков. Не позволяю своей душе хоть как-то отреагировать на близость Ника, на его ауру обманчивого тепла и солнца, под которым есть вероятность обгореть. Оно не пощадит тебя ни капли и не подарит спасения. Отступаю от Ника, но он подаётся вперёд. Делая ещё один шаг, смотрю в пол и сжимая пальцами стекло бокала.

– Скажи что-нибудь. Разрешаю тебе кричать, только посмотри на меня. Я поступил нечестно по отношению к тебе. Знал, как ты отреагируешь, но сейчас моя злость ушла, потому что я причинил тебе сильное потрясение. Признаю, хотел. Только вот результатом не насладился. Я не монстр. Обычный человек, с несколько своеобразными желаниями. И поверь мне, не я один такой, любителей боли, а особенно того, что я тебе описал, большое количество в каждом городе по всему миру. Это нормально, – тихо говорит он.

– Нормально? – Задыхаюсь от возмущения и поднимаю голову.

– Да. Это нормально, каждый человек вправе решать, как ему жить. Почему мы должны прятать собственные желания? Только чтобы не ранить нежных чувств закомплексованных людей? Все мы разные, но в большинстве случаев, каждый из нас лжёт о своих истинных намерениях. Но не я. Я сказал тебе всё открыто, не таясь, кто я такой. Но, чёрт, Мишель, ты не можешь осуждать меня за это! Ты не вправе этого делать, – он пытается меня убедить в своём уродливом мировоззрении, но это вызывает ещё больше отвращения к тем надеждам, которые питала на его счёт.

– Ты прав, только не понимаю, при чём тут я? Не собираюсь… не собираюсь наслаждаться всякими цепями, наручниками… ладно, наручники не так страшно, но удары, кровь, электрошок… ты причиняешь боль, Ник! Грёбаную физическую боль! Ты изверг! – Сейчас мои мысли беспорядочны и не понимаю, почему я до сих пор здесь и не убежала от него? Я ведь была полна решимости, уже была готова. Но он снова вовлекает меня в дискуссию, дабы воззвать к моим нежным чертам характера и остаться. Сама себя топлю всё глубже и изощрённей.

Зачем стою и доказываю ему, что он чудовище? Почему так отчаянно колотится сердце, а в груди разливается разочарование?

– Да, – спокойно отвечает он.

– Так просто? Обычное «да»? – Удивлённо переспрашиваю его, и он кивает.

– Ты думаешь, я раскаиваюсь в своём стиле жизни? Ни капли. Меня устраивает всё в ней, кроме того факта, что люди с таким отвращением относятся к нам. Ты называешь таких как я монстрами. Я слышал. Это неприятно. Мне захотелось познакомиться с тобой и посмотреть, что ты скажешь потом… после того, когда поймёшь, что я обычный мужчина.

– Что? – Выдыхаю я.

– Да, мне пришлось украсть твой мобильный. Я с самого начала нацелился на тебя, но только потому, что ты меня заинтересовала своим противоборством. Не характером и вот этой сексуальной родинкой на твоей щеке, ямочкой на подбородке, изящной шеей, цветочным ароматом, нежностью и лаской. Не знал, что ты это умеешь. И хочу тебя теперь ещё больше, Мишель, – излагает он свои мысли с бесстрастным выражением лица, а я задыхаюсь от его слов. – Я знаю, кто я, но не могу разгадать тебя. Причиняю тебе боль, душевную боль, потому что не могу позволить себе ударить тебя. Ты обещала мне тогда… ночью. Обещала, Мишель.

– Не пойти бы вам в задницу, мистер Холд? – Цежу сквозь зубы. – Ты маньяк какой-то! Пора лечиться!

– Я не против анального секса, Мишель, совершенно не против. И тебе тоже это понравится, уверен. Ведь ты тоже извращенка, как и я. Ты со мной. Ты выбрала меня.

– Вот поэтому я сваливаю, – гордо разворачиваюсь и беру в руки пальто, ставя бокал на столик, огибая Ника.

– А ну-ка стоять, – рявкает он, и я замираю, словно меня током ударяет.

– Не приказывай мне, Ник. У тебя на это нет прав, – бросаю я через плечо.

– Ошибаешься, крошка. Не испытывай моего терпения, встречаясь с Райли за моей спиной, – ошарашивает меня своими познаниями. Шокировано оборачиваюсь. – Мне неприятно знать, что моя женщина ходит в кафе, да ещё и позволяет держать себя за руку.

– Ты ревнуешь? – Прищуриваюсь я.

– Безумно, – он отвечает с такой страстью, что я едва стою на ногах, как он умеет переводить темы. Вот буквально несколько минут назад я была в ужасе, готовая бежать, а теперь эта приятная тяжесть внизу живота, начинает распространяться по всему телу, предавая меня.

– Меня с ума сводит, что кто-то, не я, дотронется до тебя, увидит твою улыбку и услышит твой голос, заставит смеяться вместе с ним и пригласит на свидание. Я убью любого, кто заберёт тебя у меня. Сойдёт за понятие «ревность»? – Он косо смотрит на меня, стоя боком, наблюдая за моим вытянутым лицом.

– Нет, не сойдёт, – мотаю головой, чтобы снять с себя это наваждение.

– А что сойдёт? Мне набить морду Райли? – Иронично интересуется он.

– Это, видимо, единственная опция, которую ты знаешь, – вздыхаю я.

– Зачем ты с ним встречалась? – Поворачивается ко мне всем корпусом и сверлит меня глазами.

– Решила сменить тариф, – усмехаюсь, раздражая его всё больше, но от этого я получаю нереальный прилив сил и уверенности.

– Что ты решила сделать? – Медленно и тихо произносит он, а я отступаю на шаг, сжимая в руках пальто и сумку.

– То, что сказала, – быстро отвечаю.

– Уверена в своих словах? – Делает шаг ко мне, а я не могу двинуться, намертво застыв на месте.

– Что он тебе рассказал? – Ник делает ещё один угрожающий шаг, а я сглатываю от своего глупого желания досадить ему.

– Всё. О том, что тебе было десять, когда твой отец умер и у тебя сейчас отчим. О том, что ты ушёл с последней сессии, так и не получив удовольствия от своего садизма. О том, что ты… ты другой, – заикаясь, произношу я.

Ник закрывает глаза и мотает головой в шаге от меня, вижу, что он не хотел, чтобы я знала, хотя сам обещал рассказать.

– Райли не виноват. Я умоляла его поделиться со мной. Он только сказал, что не может открыть большего. Это сделаешь ты. Но и ты не хочешь этого, поэтому я уже не знаю, что делать. Не хочу, чтобы ты злился на него, это моя вина, – быстро добавляю, и он поднимает голову. Его ноздри раздуваются, как у разъярённого быка, а руки сжимаются в кулаки. Кажется, я только усугубляю ситуацию.

– Подожди. Ты знаешь о том, что я встречалась с Райли, о том, что он держал меня за руку и как мы смеялись. Ты украл мой телефон, а Райли прислал сообщение Саре, объясняя это тем, что с тобой у него и так достаточно проблем. Всегда знаешь, где я, как в ту ночь в день всех влюблённых. Появился у Люка, а перед этим знал все мои планы и выходы в свет. Я не верю в такие совпадения. Ты что, жучок на меня поставил? – Под конец речи взвизгиваю от догадки.

В мгновение в моей голове всё встаёт на свои места, все его внезапные появления, вся его осведомлённость буквально всё. И это приводит меня в полное замешательство. Смотрю на Ника, который ищет варианты для ответа, полностью успокоившись.

– Да, ты поставил в мой телефон прослушку. Ты следишь за мной, ты никуда не уезжал, просто наблюдал, что я буду делать дальше. Да? Зачем, чёрт возьми?! Ты сумасшедший? Или больной маньяк? – Кричу я.

– За тобой наблюдают мои люди, а не я. Я должен знать, что с тобой всё хорошо, что ты в порядке. И да, в твоём телефоне стоит жучок, я вижу все сообщения и все звонки могу прослушать. Это только для твоего блага, Мишель, – ровным голосом отвечает он.

– Для моего блага? Ты обалдел, Холд! Ты совершенно наглый тип! Я не желаю тебя видеть, слышать и знать о тебе. Я не желаю больше купаться в твоих махинациях! Это ненормально! Зачем ты это делаешь? Почему я? Только потому, что сказала, что такие люди чудовища? Только для того, чтобы трахнуть меня и заставить умолять о большем? Что тебе надо от меня? Отвечай, – едва пытаюсь сохранять в себе благоразумие, чтобы не набросится на него с кулаками, не расцарапать его наглую физиономию.

– Да, поначалу, так и думал сделать. Соблазнить тебя, заставить прийти ко мне и сказать, что я обычный. Но сейчас… сейчас всё совершенно иначе, Мишель. Я должен быть в курсе, что ты и где ты. Потому что ты скрываешь от меня свои домыслы, ты копаешься в моём прошлом. И не хочу повторения истории с Зариной, – подтверждает он настолько равнодушно, что мне становится гадко от всех своих признаний внутри, от всего того тепла, которое получила от него.

– Тогда обрадую, Николас Холд. Меня больше не интересует ваша жизнь и ваше прошлое. Ты самонадеянный наглец, ты забрал у меня то, что я должна была подарить другому. Ты забрал меня, направил по другой дороге. Ты ворвался в мою жизнь, и разрушаешь её, только чтобы отбелить себя. Но с меня довольно, понял?

– Забрал? – Возмущается он, и я киваю. – Ты сама пришла ко мне, и, если помнишь, я спрашивал тебя, не пожалеешь ли ты. И что ты ответила? Твой ответ был – нет. Так что не надо вешать на меня своё раскаяние за то, что получила наслаждение с садистом вроде меня. Что я стал для тебя больше, чем просто любовник. Я тебе ответил честно, что неуверен в том, что делаю. Но ты соблазнила меня.

– А ты так сопротивлялся, – ядовито произношу. – Господи, и это всё было для тебя очередной партией. Все твои слова, заверения, буквально всё. Можете аплодировать себе, мистер Холд, у вас всё удачно сложилось. Глупая пешка попалась на ваше обаяние, на вашу красоту, на вашу страсть. Тут виновата только я, потому что позволила себе затуманить разум и забыть о реальности, в которой мы стоим на противоположных концах обрыва, – во мне бурлит обида и злость только на саму себя. Ведь он жил так, как привык, а я поддалась искушению узнать, что такое секс с опытным мужчиной. И вот, что из этого вышло. Меня теперь разрывает внутри эта горечь от осознания правды, от настоящего Ника, и ничего с ней не смогу сделать. Даже пережить это будет сложно.

– Мишель, хватит. Я не хочу дальше выяснять отношения с тобой, это больше похоже на мыльную оперу, чем на реальность. Никто ни в чём не виноват, ни ты, ни я. Мы просто желали друг друга, да и сейчас я хочу тебя. Но совершенно сбит с толку, ты пугаешь своей напористостью, а я не могу контролировать себя. Ты влияешь на мои решения, даже не находясь рядом. Устал от этого, как и говорил, я хочу только держать тебя в своих в руках. Не думал играть с тобой. Уже решил отпустить, а ты пришла ко мне. И я не смог устоять, ты права. Я безумец, знаю об этом. Но не позволю тебе разворошить моё прошлое и оставить меня в нём, ведь ты уйдёшь, если всё узнаешь. А я…я не могу сказать тебе прощай, – Ник сжимает голову руками и опускается на диван.

Стою в шоке и только безвольно хватаю кислород ртом, чтобы не рухнуть прямо тут. Я готова лишиться чувств от этой встречи. Слишком много правды, слишком болезненна она для меня.

– Твои слова, твои глаза, твоя нежность заставляют забыть меня, кто я есть. Разрываюсь между желанием и собственным я. Никогда не хотел причинить тебе вреда, только пытаюсь защитить тебя, как умею, – тихо произносит он, смотря в пол.

– От чего защитить? – Шепчу и делаю шаг в его сторону.

– От самого себя, от таких типов вроде Люка, от…

– От жизни, – перебиваю его, и он поднимает голову, даря мне горькую усмешку.

– Ты слишком хорошая для этого мира. Я не знал таких, выбирая грязных девок для своих утех. А ты… крошка, прошу прощения за всё, за каждое слово и свою силу, которую применил к тебе, чтобы заставить обратить на меня внимание. Сам нарушил собственные правила. Всё было не добровольно, а в принудительном порядке. Но я не могу подарить тебе открытые встречи, Мишель. Для тебя это станет губительным будущим, я знаю это наверняка. Но мне приятно с тобой проводить время, хочется показать тебе многое как в постели, так и в мире. Показать, что я имею, и как это у меня получилось. А прошлое… моё прошлое… оно смертельный яд для тебя, – Ник вздыхает и встаёт, запуская руку в волосы, и с напряжением смотрит на меня.

– Твой отец поджигал твои губы. За что? – Выпаливаю вопрос прежде, чем сообразить.

– Решила бить лежачего сразу. Похвально, крошка, быстро учишься, – усмехается он, а я продолжаю ожидать ответа.

– Он тушил о них сигареты, иногда так развлекался поднося зажигалку. Мой рот был для него пепельницей. Только вот шрамов на мне не осталось, потому что тогда бы социальная служба забрала меня у него, а у моего папочки были величайшие планы на моё существование, – не слышу в его голосе боль, я испытываю её за него. Слышу только презрение и отвращение к его отцу, а возможно, и ко мне.

– Господи, – шепча, сглатываю новый рвотный позыв, представляя живо эту картину. – За что? За что он так ненавидел тебя? Почему тебя, ты же был малышом?

– Потому что был психически нездоровым человеком, желающим унижать всех, а лучше тех, кого сотворил. Так, наблюдая муки на моем лице, наслаждался своей властью, и пугал мать, чтобы она всегда делала так, как он ей прикажет. Ему нужны были рабы, и мы ими стали, – сухо бросает Ник и, разворачиваясь, идёт к бару.