– Да ерунда! Пошли в «Асторию»!

– Ну что с тобой делать, пошли!

Мы опять шли молча. Меня точила одна мысль. Он считает, что наша женитьба – дело решенное, но как это все будет? Мне придется переехать в Питер. А моя работа? Быть просто домашней хозяйкой при безумно занятом муже, это не про меня. Я видела вчера его хозяйство, оно требует неусыпного внимания. А что буду делать я?

– Любимка, ты о чем задумалась?

– Да так…

Я не хотела сама поднимать эту тему. А, ладно, как-нибудь все устроится, но главное, что Кузьма совершенно мой человек и мужчина тоже. Ну, в конце концов, и в Питере можно найти работу. Будь что будет, лишь бы быть с ним!

Мы выбрали столик у окна.

– Заказывай все сам! – сказала я. – Ты наверняка тут ел не только крем!

– Это правда!

Сделав заказ, он сказал:

– Я отлучусь на минутку!

– Отлучись!

А я достала телефон. Вчера вечером я обнаружила три неотвеченных звонка от Тоньки. Надо ей звякнуть и сообщить, что все в порядке. Но не успела я набрать номер, как услышала мужской голос:

– Карина, ты?

Я подняла голову. Передо мной стоял поистине роскошный мужчина, слегка восточного вида.

– Господи, Ильяс, это ты? – ахнула я.

Это был Ильяс Абдрашитов, звезда мировой оперы и мой бывший сосед.

– Каришка, как я рад тебя видеть! Ты потрясающе выглядишь!

– А ты вообще, Ильяс, просто… нет слов! Какими судьбами?

– Да вот Гергиев пригласил участвовать в одном проекте… И еще тут снимают сюжет обо мне… Ну как ты? Ты с кем здесь? Я знаю, что ты… теперь одна… И я тоже один. Развелся!

– И я уже не одна, и у тебя, думаю, с этим нет проблем. Я в курсе, какую ты сделал карьеру! Молодец!

И тут возник Кузьма. Выражение его лица меня даже слегка напугало.

– Вот, Ильяс, познакомься, это Кузьма Брагин, мой…

– Будущий муж! – внес ясность Кузьма.

– О, очень рад! Ильяс Абдрашитов! Мы с Кариной были когда-то соседями! Вам, сударь, повезло! Карина чудеснейший человек и просто восхитительная женщина! Каришка, ты дай мне свой телефон, я буду в Москве и хочу пригласить тебя на концерт!

– О, с удовольствием, Ильяс!

И я протянула ему свою визитку.

Он протянул мне свою.

– Извините, я должен спешить! – сказал Ильяс и легонько и незаметно для Кузьмы мне подмигнул.

– Карина, что это значит?

– Ты о чем?

– Кто этот мужик?

– Ильяс Абдрашитов, звезда мировой оперы. У него сказочный бас-баритон. Он жил с нами на одной площадке. Учился в Консерватории, а после какого-то конкурса его пригласили петь в Вену. Теперь он поет по всему миру!

– У тебя с ним что-то было?

– Да никогда!

– А он красивый!

– И что?

– А почему он сказал, что ты восхитительная женщина?

– А ты с ним не согласен?

– Но я-то с тобой…

– Кузьма, прошу заметить, он не сказал, что я восхитительная женщина в постели.

– А зачем ты дала ему телефон?

– Потому что очень хочу пойти на его концерт. Он великолепно поет. А достать билеты в Москве практически невозможно!

– Ты почему сердишься?

– Потому что я не давала тебе поводов для ревности. А ты ревнуешь! Ты сразу скажи, если ты собираешься ревновать меня ко всем особям мужского пола…

– Извини, но просто я вышел на минутку, а тут такой экземпляр…

– Знаешь, в моей жизни, так уж случилось, вокруг было много великолепных экземпляров, многие снимались в фильмах моего мужа, я знакома с прорвой знаменитых и иной раз ослепительно красивых артистов, и ты ко всем будешь меня ревновать?

– Откуда я знаю! Может, и буду…

– Мой муж умер пять лет назад, и за эти годы я не приблизила к себе ни одного, как ты выражаешься, экземпляра… потому что мне нужен не мужик вообще, а мой человек. И мне показалось, что ты именно такой… мой человек… Именно поэтому я так легко и быстро с тобой сошлась.

– Прости меня, и не надо сердиться! Я, видимо, чего-то не понял…

– Чего ты не понял?

– Карина, прошу тебя, давай оставим эту тему!

– Хорошо, оставим!

Нам подали роскошный завтрак, а фисташковый крем и впрямь был невероятно вкусным. Просто чудо!

– Нравится? – спросил он.

– Не то слово!


Мы вышли на улицу. Вдруг начал накрапывать дождик. Зонтов у нас не было. И он потянул меня обратно в «Асторию». Мы сели в вестибюле. У меня вдруг возникло ужасное чувство, что все кончилось. От прежнего восторженно-влюбленного состояния не осталось и следа. Кузьма тоже был задумчив.

– Знаешь, Кузьма, ты извини, но… я не хочу никуда идти. Я неважно себя чувствую.

– Что случилось?

– Ничего! Хотя нет, вру… Случилось, и с тобой тоже.

– Что?

– Ты, похоже, понял, что мы как-то ужасно поторопились с нашими планами…

Он внимательно посмотрел мне в глаза. В его глазах я не увидела того тепла и любви, что были еще полтора часа назад. В них была настороженность.

– Разве я не права?

– Да, пожалуй, права…

– Ну вот… Последняя просьба, я хотела бы уехать уже сегодня. Помоги мне поменять билет.

– Карина!

И никакой больше Любимки Шикардос, прошу заметить!

– Что, Кузьма?

– Нет, это все как-то… неправильно… Я думал, у нас любовь…

– Я тоже так думала, а вот сейчас чувствую, что мы оба ошиблись, по-видимому. Мы провели два прекрасных дня и две прекрасные ночи и спасибо судьбе за это. Слава богу, мы не успели наделать каких-то глобальных глупостей… Вовремя одумались.

– Наверное, ты права.

Он достал айфон и занялся билетами.

– Сможешь уехать сегодня трехчасовым «Сапсаном». Я тебя провожу!

– Спасибо.

Он вызвал такси. Мы доехали до гостиницы. Я собрала вещи. До поезда оставалось еще больше двух часов.

– Кузьма, я… не надо провожать, я сама уеду. Ты лучше иди, зачем это уже? Не стоит.

– Да, пожалуй, я поеду. Прости, я не знаю, в чем дело, что произошло, но пусть будет так! Прощай и прости, если я виноват.

И он ушел.

Нет, я не прощу! Никогда не прощу! Мне казалось, что я вот-вот разревусь, но слез не было, только комок в горле.

* * *

За что она так со мной? – думал Кузьма. – Я ничего не понял. Неужели из-за этого певца? Ну, конечно, такой роскошный кобель, да с мировым именем, а кто я? Фермер! Хвосты коровам кручу! А она дамочка образованная, светская, запала на меня похоже просто с голодухи, сама же говорит, со смерти мужа пять лет у нее мужика не было, вот и повелась, а как этот знаменитый хрен нарисовался и наговорил ей комплиментов, да еще телефончик попросил, она и поплыла… Хотя чего врать самому себе, закралась у меня мыслишка, что не очень-то мы с ней монтируемся, а она, видать, считала эту мыслишку и повернула все так, будто это я виноват… Черт, черт, черт! А она такая… Я лучше не встречал! Но жизнь мою она бы исковеркала! Разве такая жена мне нужна? С ее столичными замашками… Зачем ей я? Воображаю, как она будет рассказывать подружкам… Скажет небось, что я да же не проводил ее… Да ерунда все это, просто зелен виноград. Она слишком хороша для меня. Я сам себе не верил, что это моя женщина… И сам, идиот, все испортил. Зачем надо было тащить ее в «Асторию»? Ведь если б не этот татарин или кто он там, все могло бы быть прекрасно. Сейчас, да, возможно. Но хуже было бы, если б мы поженились. Сколько крови мы бы друг другу попортили… Я сорвал бы ее с работы, с привычного места… А если это не любовь, то вскоре она бы винила меня, а я сходил бы с ума от ревности… Нет, все к лучшему. И нету никакой любви. Нету! Встретились, потрахались вволю, потешились мыслями о любви и благополучно разбежались. Слава богу, не глубоко увязли, просто не успели. Но почему же хочется завыть в голос? Или напиться до потери пульса? Почему так болит сердце? Или это не сердце, а душа? Может, плюнуть на все, я еще успею на вокзал, догнать поезд, вытащить ее из вагона, бухнуться на колени прямо на перроне, молить о прощении, сказать, как я люблю ее? – Он посмотрел на часы. – Поздно, поезд уже ушел! В прямом и в переносном смысле. Значит, не судьба!

* * *

До последней секунды я надеялась, что он все-таки примчится на вокзал, вытащит меня из вагона, обнимет и скажет: «Прости, Любимка!» Не примчался… Значит, все правильно и я не нужна ему. А зачем ему нужна такая столичная дамочка? А он мне зачем нужен? Не знаю, но зачем-то нужен, так нужен… Но поезд тронулся. Поезд ушел, в прямом и переносном смысле!


Я вернулась домой совершенно разбитая. Зазвонил мобильник. Я вздрогнула. Но звонила Тонька.

– Ну как ты, подруга? Блаженствуешь в северной столице?

– Тонька, милая, мне так хреново!

– Что стряслось? Ты вообще где?

– Дома.

– Нужна реанимация? Я сейчас приеду!

– Да, Тонечка, пожалуйста! Кирилл еще не вернулся?

– Да нет, только через неделю вернется.

Через полчаса Тонька примчалась.

– Ну ни фига себе видок! Что случилось? Или вернее, чего не случилось?

Я рассказала ей все.

– Я так понимаю, во всем виноват Ильяс?

– Мне так показалось.

– А ты не поспешила с выводами?

– Может, и поспешила… Но он же это принял. Значит, были такие мысли. Я просто первой… поставила точку, и от этого мне легче.

– Чепуха! А может, он и не собирался ставить точку?

– Но ведь поставил же! Я до последней секунды надеялась, что он примчится за мной на вокзал… И вот до сих пор не позвонил, не прислал эсэмэску. Просто поставил жирную точку.

– И слава богу! Значит, все правильно. Скажи, а Ильяс…

– Что?

– Он как на тебя смотрел?

– Нормально смотрел. Наговорил комплиментов, только и всего.

– А если он позвонит?

– Ну позвонит, и что?

– На концерт пойдешь?

– Откуда я знаю, какое у меня тогда будет настроение! Да он скорее всего и не позвонит, просто не вспомнит.

– А мне почему-то кажется, что позвонит. И если оставит два билета, возьми меня! Я от его голоса тащусь!

– Договорились!

– Я тут третьего дня видела его по «Культуре». Он пел Дона Базилио и Мефистофеля. Обалденно!

– Рада за тебя. А мне он, похоже, жизнь сломал.

– Каришка, не будь дурой, если это счастье так легко сломалось, так чего оно стоило? Грош! Ломаный грош в базарный день! А вообще, лучше всего тебе сейчас куда-нибудь смотаться. За границу!

– У меня денег нет. Да и неохота…

– И что? Будешь киснуть дома?

– Значит, буду киснуть.

– Очень умно!

* * *

Время шло. Дела так закрутили Кузьму, что даже и вспоминать Карину времени не было. Так, изредка щемило сердце. И все.

Он заехал на сыроварню.

– О, Кюзьма, давно не бывал! А почему темный такой?

– Темный?

– Да нет… как это… мрачный, вот! Почему такой мрачный? Кризис?

– Да нет, дела идут неплохо, даже прибыль есть и немалая.

– А, я понял, твоя прекрасная Карина уехал, да? Когда теперь приедет?

– Не приедет она. Бросила она меня!

– Как это бросила? Ты неправильно! Она не мог!

– Мог, еще как мог!

Роже внимательно посмотрел на друга, покачал головой и достал из шкафа бутылку красного вина.

– Сядь, Кюзьма, мы сейчас попьем вина, закусим нашим сыром, и ты мне все рассказать!

– Да что рассказывать…

– Я видать, она тебя любил… Роже в этом понимает!

Он разлил вино по стаканам, достал сыр и виноград.

– Давай выпьем за… за…

– Нет, просто выпьем, без тостов!

– Можно и просто. Ну, а теперь рассказать. Что такое случилось с твоя девушка?

Кузьма подумал: «Если расскажу, может, полегчает?» Он рассказал. Не полегчало. Роже постучал себя кулаком по лбу.

– Кюзьма, ты дурак! Совсем дурак! И это… забыл слово, а… трус! Ты трус, Кюзьма! А Карина умная, поняла, что ты боялся, человеку и женщине всегда легче, если он уходил первый! Вот и все! А я знаю этот певец, я любить опера! Его знает весь мир… и…

– Вот именно! Его знает весь мир, а я кто?

– А ты дурак! Ревнёвый дурак!

– Не ревнёвый, а ревнивый!

– Какой разница? Ты же меня понял!

– Ни черта я не понял. Только одно – мы с ней не пара.

– Ты как это… муж овца?

– Муж овца? – фыркнул Кузьма. – Баран!

– О! Ты баран, Кюзьма! И я не хочу больше говорить про эта бедная девочка. Все!

Кузьма остался ночевать у Роже. А тот ушел к жене. Кузьма долго ворочался с боку на бок, а потом вдруг решился. Схватил телефон. И набрал ее номер. Будь что будет! Но ничего не было. «Такой номер не существует!» – ответил ему телефон. «Значит, она сменила номер, не хочет, чтобы я ей дозвонился. Ну что ж, все ясно. Или чтобы ей не дозвонился этот татарин? – закралась спасительная мысль. – Хотя нет, она дала ему свою визитку, там наверняка есть ее домашний телефон… и рабочий, вероятно, тоже. А мне она своей визитки не дала… Ну и черт с ней!»

* * *

Я сменила телефон и удалила из памяти номер Кузьмы. Не хочу! Я была так обижена, так зла на него… Каждый раз, входя в свой подъезд, я волей-неволей вспоминала, как вот на этом подоконнике складывала его вещи… и даже не подозревала, сколько боли мне причинит этот человек. За что? За знакомство с Ильясом? Бред!