Пилар пролезла в дыру, поставила ноги на ступеньку и стала нащупывать следующую, но поскользнулась и подняла руку, чтобы ухватиться за плиту. Как только она коснулась ее, плита медленно опустилась и закрыла отверстие у девочки над головой.

Пилар свалилась вниз на несколько футов и испуганно вскрикнула, почувствовав на лице паутину. Поднявшись, она стала вглядываться в темноту. Страх не давал ей двинуться с места. В помещении было холодно, но Пилар ощущала, как пот течет у нее по затылку. Она хотела позвать на помощь, но язык и губы отказывались ей повиноваться.

Постепенно глаза привыкли к темноте. Пилар знала, что нужно оглядеться, но ей мешал страх, какого она никогда не испытывала раньше.

Словно в кошмарном сне, темнота в углу приобрела очертания скрюченной фигуры, готовой броситься на того, кто нарушил ее покой. Затаив дыхание, Пилар повернулась, пытаясь нащупать ступеньки, чтобы влезть наверх, к плите.

Внезапно послышался мужской голос:

– Кто ты и что здесь делаешь?

– Выпустите меня, – стуча зубами от страха, пробормотала Пилар. – Я не хотела приходить сюда.

– Говори тише! – предупредил голос. – Нас могут услышать.

– Что это за место? – спросила она.

– Ты находишься под часовней, – ответил голос. – Но я тебя не знаю. Кто ты?

Пилар уставилась на белый овал лица незнакомца.

– Я Пилар, – ответила она.

– Зачем ты пришла сюда?

– Я не хотела… Я просто подняла плиту и залезла в дыру, а плита опустилась. Тогда я упала вниз.

– Тише! Ты можешь нас выдать. Они услышат твой голос.

– Я хочу, чтобы меня нашли! Мне здесь не нравится!

– Ты пришла сюда, дитя мое, – сказал незнакомец, – и тебе придется здесь остаться.

– Навсегда? Значит, я умерла, и это ад?

– У тебя нечистая совесть, если ты так боишься ада?

– Я знаю, что со мной случилось! – в панике крикнула Пилар. – Плита упала мне на голову и убила меня, а я провалилась в ад!

– Нет, дитя мое, ты не умерла. Ты та самая девочка, мать которой посещала Харди-Холл последние три недели?

– Да, – ответила Пилар. – А мы действительно под часовней?

– Конечно.

– И вы всегда находитесь здесь?

– Я пришел сюда за пять минут до тебя.

– А кто-нибудь знает, что вы здесь?

– Надеюсь, что те, кто меня ищет, этого не знают.

– Значит, вы прячетесь?

– Умоляю, говори потише. Звуки наших голосов могут быть слышны в часовне.

– Если они услышат нас, то придут и заберут нас отсюда.

– Боюсь, что да, дитя мое.

– Но я хочу, чтобы меня забрали! Мне тут не нравится. Здесь темно, холодно и… страшно. Я хочу подняться наверх.

– Тебя привело сюда любопытство, дитя, – промолвил незнакомец, – и тебе придется оставаться здесь, покуда те, кто меня ищет, не перестанут это делать.

– А долго еще вас будут искать?

– Обычно они занимаются этим весь день и следующую ночь.

– Но я не могу оставаться здесь до утра! Мама будет меня искать, и я проголодаюсь! А, кроме того, здесь страшно!

– Сколько тебе лет? Я знаю, что ты маленькая, но не могу определить твой возраст.

– Мне почти десять.

– Я думал, ты старше. Ты храбрая малышка. Не трусишь, как многие бы сделали на твоем месте. Только ты слишком любопытна – это часто приводит к неприятностям. Ты сама убедилась, что это так. Тебе почти десять лет, и ты уже получила важный урок. Мне тридцать, втрое больше, чем тебе, и жизнь тоже дает мне уроки.

– А что вы здесь делаете?

– Прячусь.

– Это игра?

– Да, только мрачная.

– Что они сделают, если найдут вас?

– Ты смышленая девочка. Ты понимаешь, что я так же испуган, как и ты?

– Взрослые не боятся.

– Они могут так же бояться, как маленькие. Мы все в какой-то мере дети.

Пилар изумилась этому откровению. На минуту она даже забыла, что находится в темном незнакомом месте со странным человеком. Ее мысли были заняты страхом взрослых.

– Что с вами сделают, если они вас поймают? – повторила Пилар.

– Возможно, повесят, – ответил незнакомец. – А может, приготовят мне более страшную смерть.

– Вы что-нибудь украли?

– Они бы сказали, что я украл приверженцев их веры. А я бы ответил, что вел мужчин и женщин к истине.

Внезапно наверху послышались голоса. Пилар увидела, как незнакомец опустился на колени, и услыхала его шепот.

– Дай мне смелости, и да исполнится воля Твоя…

Пилар никогда не видела ничего более необычного, чем этот человек, молящийся на коленях в подземном тайнике.

Звуки прекратились так же внезапно.

– Они ушли, – сказал незнакомец. – Но они еще вернутся. Часовни они всегда обыскивают особенно тщательно.

– Они ходили у нас над головой, – отозвалась Пилар.

– Да, – пробормотал он.

– Мы слышали их, и они бы услышали меня, если бы я их позвала.

– Да, дитя мое, они бы тебя услышали. Ты могла бы постучать по стене или по потолку.

– И они нашли бы нужную плиту?

– Если понадобится, они бы отодрали все плиты, чтобы найти нужную.

– А кто они такие? Леди Харди? Сэр Уолтер?

– Нет. Те, о ком ты говоришь, мои друзья.

– Но кто еще осмелился бы отдирать плиты в часовне?

– Те, кто меня ищет.

– Но если бы сэр Уолтер запретил им…

– Они действуют именем королевы, поэтому могут делать что хотят.

– Мне не следовало поднимать плиту, верно?

– Кто знает? Возможно, ты орудие Бога.

– Вы имеете в виду, что Бог послал меня сюда… чтобы я подняла плиту и упала?

– Быть может, Он желает выдать меня моим врагам.

– И Он хочет, чтобы вас повесили?

– Возможно, пришло мое время доказать свою преданность Его делу. Не исключено, что у Него нашлась работа и для тебя.

Пилар сдвинула брови. Незнакомец не мог ее видеть, но догадывался, что ее беспокоит перспектива попасться Богу на глаза.

– Я не могу вас разглядеть, – сказала Пилар, – но вы говорите, как мистер Пауэр.

– Я священник, – ответил он. – Слушай меня, дитя мое. Ты была послана сюда с определенной целью. Если те, кто ищет меня, вернутся в часовню, моя жизнь окажется в твоих руках. Если ты окликнешь их, они найдут нас обоих. Тебе решать, что делать. Если ты будешь молчать, возможно, они нас не обнаружат. Они могут уйти и продолжать поиски в другой части дома. Но обыск может продлиться несколько часов. В таком случае тебе придется оставаться здесь, пока они не уйдут.

– Но если я позову их, они вас повесят… или еще хуже. А что может быть хуже?

– Предпочитаю об этом не говорить.

Пилар поежилась:

– Я не люблю смотреть на повешенных. Они не похожи на людей, и я их боюсь. Неужели я тоже буду так выглядеть, когда умру?

– Боже упаси!

– Зато вы будете, если они вас повесят. – Подумав, она внезапно добавила: – Вы могли бы убить меня, и тогда я не могла бы их позвать.

– Ну и странная же ты девочка!

– А вы убили бы меня, если бы я попыталась их окликнуть?

– Дитя мое, мне еще никогда не приходилось бывать в подобном положении. Ты права. Я мог бы заставить тебя замолчать так же легко, как ты выдать меня моим врагам. В таком маленьком помещении легко поддаться искушению – дьявол ведь никогда не дремлет. Если бы ты попыталась меня выдать, я мог бы зажать тебе рот и даже задушить. Твоя жизнь в моих руках. Я мог бы сказать себе: «Ты – священник, человек, выполняющий дело Господне. Что значит жизнь этой озорной девчушки в сравнении с душами, которые ты надеешься спасти, прежде чем покинуть этот мир?» С другой стороны, ты могла бы закричать и привести тем самым сюда моих врагов. Дьявол шепчет каждому из нас: «Спасай себя!» Если мне он напоминает о моем деле, то тебе – о том, что я человек, которого разыскивают слуги королевы. Как ты поступишь, дитя, если эти люди вернутся в часовню? – Он умолк, и они оба прислушались.

– Я слышу звуки, – прошептала Пилар. – Они вернулись.

Наверху грубо передвигали мебель. Пилар и незнакомец смотрели друг на друга затаив дыхание.

Шум продолжался минут пятнадцать. До ушей Пилар донеслось тихое бормотание – священник снова молился.

– Осторожнее! – шепнула она. – Они могут вас услышать.

Священник перестал молиться, и Пилар поняла, что они хотят одного и того же – чтобы люди наверху ушли и они могли бы выйти безопасно.

Когда звуки стихли, священник промолвил:

– Ты смелая девочка.

– Да, – гордо заявила Пилар, – я смелая. Мой отец – очень храбрый и говорит, что я должна быть такой, как он. Думаете, они опять вернутся?

– Едва ли. Они обыскали часовню и не нашли тайник. Возможно, какое-то время они еще будут обыскивать дом.

– И нам придется оставаться здесь, пока они не закончат?

– Да.

– Моя мама и Роберто будут волноваться за меня.

– А что ты делала в часовне?

Пилар объяснила ему и рассказала, как впервые пришла в часовню с Говардом. Она не упомянула, как обнаружила тогда плиту, потому что поклялась никому об этом не говорить и не знала, следует ли ей продолжать хранить тайну.

Пилар спросила у священника, почему слуги королевы ищут его, и он ответил, что из-за его веры, которую подданным королевы не разрешают исповедовать.

– А почему вы исповедуете эту веру, если королева ее запрещает? – допытывалась Пилар.

– Должны ли мужчина или женщина отказываться от правды, потому что им силой навязывают ложь? – отозвался священник.

Он стал расспрашивать Пилар о ее религиозном воспитании и пришел в ужас от ее ответов. Священник предупредил, что душе Пилар угрожают вечные муки, и рассказал, что королева издала закон, по которому пребывание иезуитов в ее владениях является государственной изменой.

– А кто такие иезуиты? – спросила Пилар.

– Они священники, дитя мое, – члены ордена Иисуса. Это общество много лет назад основал великий человек по имени Игнатий Лойола,[42] родившийся в Баскской провинции Испании.

– Я наполовину испанка, – сообщила Пилар.

– Тем более тебе следует внимать правде Господней.

– Расскажите мне об этом человеке, который родился в Испании, – попросила Пилар.

– Он происходил из благородного испанского семейства и был солдатом, но когда его ранили на поле битвы, Бог поведал ему, что его дело не убивать людские тела, а спасать их души. Выздоровев, Лойола стал собирать вокруг себя отважных людей, готовых умереть за свою веру, как солдат готов умереть за свою страну. Это была армия священников, которой предстояло вести войну с язычеством и ересью во многих странах, где существовали эти язвы. В часовне аббатства Монтсеррат последователи Лойолы дали обет служить Богу.

– И вы тоже?

– Да, но не тогда. Это произошло задолго до моего рождения, но с тех пор многие продолжают дело, начатое Игнатием Лойолой.

– И если вас поймают за этим делом, то повесят?

– Если повесят, можно считать, что мне еще повезло. Когда ты вырастешь, то будешь вспоминать, что держала в своих руках жизнь священника и спасла ее. Скажи мне, что заставило тебя так поступить? Тебе подали знак Бог или святые?

– Нет, – ответила Пилар. – Бог и святые тут ни при чем. На прошлой неделе я видела повешенного. Мне это не понравилось, и я не хотела, чтобы такое случилось с вами.

– Эту мысль внушил тебе Бог, дитя мое.

– А вам Он тоже внушил мысль не причинять мне вред? Вы сказали, что могли бы убить меня.

– Я бы никогда не смог тебе повредить. Такое противно Господу. Я сказал это, чтобы испытать тебя. Если я благополучно выберусь отсюда, то буду знать, что Божья воля – спасти для Него твою душу.

– Надеюсь, за нами скоро придут, – сказала Пилар. – Я замерзла, и мне хочется есть.

– Я не успел взять с собой пищу. Предупреждение пришло внезапно. Завернись в это.

Он протянул ей свою сутану.

– Но тогда вы замерзнете, – возразила Пилар.

– Нет, – покачал головой священник. – Я не боюсь холода. Слуг Господних учат умерщвлять плоть.

Пилар закуталась в сутану, села на пол и прислонилась к стене.

– За нами придут, когда будет безопасно, – сказал священник.

– Расскажите мне об Испании, – попросила она. – Вы бывали в Хересе? Там жили моя мама, Бьянка и Карментита.

– Да, – ответил он. – Я бывал там. Это красивый город, окруженный виноградниками и оливковыми рощами. Он лежит среди холмов, согреваемый жарким солнцем.

Пилар хотелось еще что-нибудь услышать о Хересе, но священник не намеревался отвлекать на это ее внимание и заговорил о Боге и святых. Пилар тут же заскучала, как на уроках мистера Пауэра.