— Мы не одни, — возразила она, — и если вы не измените свое поведение, я попрошу, чтобы меня подвезли…

— И попадешь из огня да в полымя. Ты слишком привлекательна, чтобы без риска просить незнакомых людей подвезти тебя. Честно сказать, Иви, когда ты возбуждена, ты очень соблазнительна.

— Я должна поблагодарить вас за комплимент? — язвительно спросила она. — Право же, мистер Линден…

— Меня зовут Макс, — прервал он ее.

— Я знаю, но предпочитаю называть вас мистер Линден. Вы намеренно старались пробудить во мне чувственность, не так ли? Какова ваша цель?

— Она очевидна, nicht wahr[6]?

— Не понимаю.

— Ты думаешь, мне приятно видеть, как молодая, очаровательная девушка пытается похоронить себя среди пепла прошлого? Это не только неестественно, но и глупо.

— Когда она могла бы одарить своей благосклонностью какого-нибудь проходимца вроде вас! — в гневе бросила Ивлин. — Вот это я считаю глупым! — Ей тут же стало стыдно за свои слова. Макс не был проходимцем; Ивлин надеялась, что он не понял ее слова.

Уже гораздо мягче она добавила:

— Я верна, Ma… мистер Линден, моему жениху, моему бедному Гарри.

— Но его нет в живых уже два года, — не выдержал Макс и невольно выдал, что ему известно о ней гораздо больше, чем она ему рассказала. На мгновение Ивлин задумалась, от кого он получил эту информацию. Вероятно, от Эми.

— Du liebe Gott[7], — сердито продолжал Макс, — а ведь ты — не вдова. Я уверен, что твой жених хотел бы, чтобы ты вновь обрела счастье.

— Вы не понимаете, — с жаром сказала Ивлин. — Наша любовь была на всю жизнь. А сейчас я возвращаюсь в отель, откуда я закажу машину до Штерцинга. Прощайте, мистер Линден.

Ивлин даже не подумала, как они с Эми будут возвращаться через перевал Бреннер. Она смутно помнила, что до Зеефельда есть поезд. Сейчас она только хотела как можно скорее покинуть Макса.

Она успела сделать лишь несколько шагов, когда его сильная рука легла ей на плечо. Ивлин повернулась; легкое волнение охватило ее, когда она увидела его так близко. К своему ужасу, она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься в его объятия.

— Не делай глупостей, liebchen[8], — мягко сказал Макс. — Такая поездка стоит очень дорого, к тому же ты ведь не согласишься обречь свою тетушку на утомительное путешествие до Зеефельда по железной дороге. Мы заключим перемирие до тех пор, пока ты вновь не окажешься под ее крылышком. Я не собираюсь воспользоваться твоей беззащитностью; для первого дня я уже многого достиг.

Это замечание поразило Ивлин своей откровенностью, но она почувствовала облегчение. Она сомневалась, что ее поймут по телефону, если она будет заказывать машину, и к тому же расходы действительно будут слишком велики.

— Вы обещаете хорошо себя вести? — еще колеблясь спросила она.

Макс щелкнул каблуками и поклонился.

— Я клянусь, что мое поведение будет безупречным. — Но его глаза озорно блестели.

— Вы не дотронетесь до меня? — Теперь она знала, что любой подобный контакт с ним для нее опасен.

— Даю торжественное обещание… если ты не станешь меня провоцировать.

— Надеюсь, вы — человек слова, — с сомнением произнесла она.

Макс сделал обиженное лицо.

— Ты очень несправедлива, если сомневаешься во мне.

— Ну, хорошо. — Ивлин повернулась к спуску, но в волнении совершенно не обратила внимания, куда она идет. Ей хотелось добраться до машины кратчайшим путем, но она не подумала, что они уже отошли от того места, где переходили ручей. Здесь же вся земля была сырая. Ивлин не предполагала, какая опасность подстерегает ее. Она увязла в грязи по самую щиколотку, а когда выбралась на берег, ее босоножки и низ брюк были заляпаны грязью.

Макс нашел то место, где они переходили ручей, и легко перепрыгнул на другой берег. Теперь он с непроницаемым выражением лица наблюдал за девушкой.

Красная от обиды, Ивлин выбралась на берег рядом с ним, чувствуя, что ноги у нее окончательно промокли.

— Тебе следовало смотреть, куда ты идешь, — спокойно заметил Макс. — Разве ты не видела, что всего в нескольких метрах отсюда ручей сужается?

Ивлин была уверена, что Макс догадался о причине ее поспешного бегства.

— Вы могли предупредить меня. — Глаза девушки сверкали от гнева. Он даже не окликнул ее и не предложил помощь.

— Я не успел тебя остановить, — заметил Макс, насмешливо глядя на девушку. — Я хотел было протянуть тебе руку или даже перенести тебя на руках, но это означало бы нарушить мое обещание, а я — человек слова, Иви, поэтому у меня ее было другого выбора, как только сдержать свои рыцарские побуждения и позволить тебе самой выбираться из затруднения.

В его словах чувствовался более глубокий подтекст, но Ивлин была слишком сердита, чтобы это заметить.

— Злодей! — возмущенно бросила она и отвернулась.

— Ты несправедлива, Иви.

— Хорошо, вы победили. — Она попыталась очистить от грязи свои босоножки, но безуспешно. Драматическая ситуация закончилась фарсом, и все из-за того, что ей не хватило здравого смысла правильно выбрать дорогу.

— Боюсь, что от этого мало проку, — заметил Макс, наблюдая за ее усилиями с плохо срываемой насмешкой, что разозлило Ивлин еще больше. — Пойдем к машине, там ты сможешь их снять. Тебе больше не придется ходить пешком.

— Надеюсь! — сердито воскликнула Ивлин, направляясь с тому месту, где они оставили машину. Когда Ивлин неожиданно споткнулась, Макс протянул было руку, чтобы поддержать ее, но тут же спрятал за спину. Ивлин заметила это движение, но это не доставило ей удовольствия. Макс сделал фарс из обещания, которое она взяла с него. Это был его метод добиваться своего.

Когда они подошли к машине, Макс подал Ивлин тряпку.

— Можешь вытереть грязь, — сказал он.

Пока Ивлин занималась своей одеждой, Макс открыл багажник и достал оттуда пару голубых босоножек.

— Надеюсь, они тебе подойдут, — сказал он, протягивая их ей. — Ты можешь поносить их, пока твоя обувь не высохнет.

Он тактично отошел, пока она переобувалась. Босоножки были ей немного малы, но благодаря тому, что у них был открытый нос, Ивлин все-таки сумела их надеть.

Макс не объяснил, как эти босоножки попали в багажник его машины. Ивлин сомневалась, сделает ли он это в дальнейшем. Появление дамских босоножек наводило на размышления. Оставила ли их какая-то другая девушка, с которой Макс совершал прогулку? Может быть, у Макса была манера привозить женщин в горы и целовать их здесь, чтобы выяснить их реакцию? Это предположение совершенно не понравилось Ивлин. Ее лицо горело от смущения — она так глупо вела себя. Если бы только она могла вновь обрести свое полное достоинства равнодушие, тогда при новой попытке поцеловать ее Макс получил бы от нее пощечину. Что он подумал о ней, когда она так безрассудно отвечала на его ласки? Наверное, он ждал этого. Своей настойчивостью он надеялся стереть ее воспоминания о прошлом. Ивлин вспомнила его победный взгляд, и ее раздражение усилилось. Макс был тщеславным и самонадеянным; Эми напрасно поощряла его. Это она рассказала ему о гибели Гарри; Ивлин оставалось только надеяться, что ему известно только это. Все же она верила, что Эми не рассказала Максу о том, кем была ее племянница раньше. Девушка решила, что Макс ни в коем случае не должен об этом узнать. Изабелла Равелли целовалась под соснами, а потом оказалась в трясине! Это было слишком унизительно.

Ивлин вытерла грязь на брюках, чтобы потом почистить их щеткой, однако они выглядели безнадежно испорченными. Девушка была без чулок, и ее ноги в чужих босоножках выглядели слишком бледными и хрупкими. По крайней мере, они были красивой формы, удовлетворенно подумала она, ведь Макс непременно заметит это.

Так и случилось. Когда он садился в машину рядом с девушкой, его взгляд задержался на ее ногах.

— Так-то лучше, — сказал он.

— Кому принадлежат эти босоножки? — спросила Ивлин.

— Честно сказать, не знаю. Я подвозил многих моих друзей и помню, что заметил оставленные босоножки, но чьи они… — он пожал плечами.

— Какой-нибудь подружки? — язвительно спросила Ивлин, чувствуя, что Макс лжет.

Он бросил на нее хитрый взгляд.

— Не отрицаю, что босоножки принадлежат женщине.

— Это очевидно, — холодно согласилась Ивлин. Она хотела задать еще вопрос о его знакомых женщинах, но вовремя сдержалась. Это ее не касается, а то Макс может решить, что она ревнует. Эта мысль вызвала у Ивлин улыбку.

Перевал кончился, и начался извилистый спуск. Макс, казалось, был полностью поглощен дорогой, но он заметил ее улыбку.

— Что развеселило тебя, Иви?

— Мои мысли, но я, кажется, не разрешала вам называть меня по имени.

— Но ведь среди молодежи так принято, nicht wahr, или ты считаешь, что я уже не отношусь к молодежи?

Ивлин даже не пыталась определить его возраст. Светловолосые мужчины часто выглядят моложе своих лет, но Макс явно был зрелым мужчиной.

— Вы не можете быть слишком молодым, если вы занимаете положение, позволяющее вам иметь такую машину, — сделала вывод девушка, мысленно определяя расходы на «мерседес» и надеясь, что теперь Макс объяснит, чем он занимается.

— Меткое наблюдение, но ошибочное, — сказал он. — Кроме жалования у меня могут быть личные сбережения или эта машина может оказаться краденой.

— Это еще одно ваше хобби? — с усмешкой спросила она, разочарованная, что ее надежды не оправдались.

— Какое?

— Кража автомобилей, — язвительно объяснила Ивлин.

— Это я еще не пробовал. А какое второе?

— Эксперименты с девушками.

Макс рассмеялся.

— Так ты считаешь, что сегодняшний поцелуй был экспериментом?

— Разве нет?

— Нет, — твердо заявил он.

— Тогда как вы объясните свое поведение?

— Провоцируешь? Чтобы подробно все объяснить, мои руки должны быть свободны, а ты, вероятно, понимаешь, что для поездки по такой дороге требуются не только руки, но и голова. Вместо того, чтобы расспрашивать меня, лучше смотри в окно. Мы ведь приехали сюда любоваться природой.

Получив выговор, Ивлин обиженно замолчала и отвернулась к окну. Дорога круто спускалась в долину Фасса; слева возвышалась вершина Розенгартен, справа — другая горная цепь. В долине находилась типично итальянская деревушка, которая не принадлежала ни Италии, ни Австрии, и все ее жители говорили на своеобразном наречии, напоминавшем латинский язык.

— Там вдалеке можно увидеть Мармолу, — сказал Макс. — Это самая высокая вершина Доломитовых Альп. Миновав долину, мы поднимемся на перевал Селла. Он имеет высоту более семи тысяч футов, а дорога, ведущая к нему, — двадцать семь опасных поворотов. Ты увидишь знаменитую отвесную скалу на вершине Розенгартен, куда могут взобраться только опытные альпинисты. Фактически, мы совершаем круг по горным перевалам.

Когда они подъехали к упомянутой скале, Ивлин увидела огромную отвесную стену без каких-либо видимых опор для ног и рук. Ее огромные размеры подчеркивала цепочка альпинистов, поднимающихся вверх. Издали они казались не крупнее мух.

Перевал Селла все еще лежал в снегу. На его вершине Ивлин с любопытством наблюдала, как группа туристов высыпала из автобуса, чтобы поиграть в снежки. Воздух был кристально чист, а от высоты закладывало уши.

Макс показал девушке лыжные трассы с подъемниками. Ивлин с интересом рассматривала их, думая, что именно в таких местах проводил Гарри большую часть своей жизни. Лыжные трассы в Австрии, где он участвовал в Зимних олимпийских играх, должно быть, походили на эти. Странно, что Гарри всегда противился ее попыткам встать на лыжи, и мир, к которому он принадлежал, остался для нее таким же чужим, как для него ее музыка.

По мере того как они спускались вниз, снег начал исчезать. Макс показывал девушке здешние достопримечательности с дотошностью хорошего экскурсовода. Постепенно раздражение Ивлин улетучилось, и хотя она усиленно старалась сосредоточить свое внимание на горных вершинах, глубоких долинах и живописных деревушках, она все острее ощущала присутствие мужчины рядом с собой. Она видела его сильные руки, умело управляющие машиной, худощавое загорелое лицо, копну густых белокурых волос, которые на солнце отливали золотом, длинные ресницы и жесткую линию подбородка. Он был поразительно красив; его уверенная манера держаться говорила о том, что этот человек привык приказывать. Кем он был? Чем занимался? Он очень сдержанно говорил о себе и избегал лишних вопросов, но Ивлин и не проявляла настойчивости, потому что тоже не хотела рассказывать о себе.

Здесь, среди прекрасной природы, рядом с Максом девушке казалось, будто она знает его много лет. Она чувствовала в нем какое-то родство души, которое заставляло ее простить ему его возмутительное поведение на перевале Карер. Возможно это было связано с тем, что в огромном мире среди скал и лесов они были лишь крошечными песчинками. Кроме Гарри, подлинно дружеские отношения устанавливались у Ивлин только с музыкантами; музыка была их связующим звеном, но насколько ей было известно, Макс не имел отношения к музыке, поэтому Ивлин никак не могла объяснить причину той таинственной связи, которая возникла между ними.