Брэди подумал, что, запретив себе и мечтать о близости с Мариссой, он бессознательно стремится урвать хоть каплю наслаждения от близости с этой изумительной женщиной. И это лишь увеличивало в нем желание, не находившее выхода.

Он неторопливо проводил расческой по сверкающим чистотой прядям, временами разбирая пальцами спутавшиеся волосы.

– Не беспокойтесь. – Его грубый, хрипловатый голос странно не соответствовал ласковым движениям.

– Как же мне не беспокоиться? Я же вторглась в вашу жизнь, облачилась в ваш гардероб…

– Помимо фланелевых рубашек, у меня есть и другая одежда…

Она только что вышла из-под душа и не пользовалась духами. Почему же всякий раз, наклоняясь над ней, он ощущал едва уловимый упоительный аромат женственности и соблазна?

– Видите ли… Я только хотела спросить. Я заметила, что моя благодарность вас смущает… Не понимаю почему?

– В ней нет никакой необходимости.

Он и раньше в порыве страсти запускал пальцы в волосы женщин. Но ему в жизни не приходилось мыть голову своим партнершам или даже причесывать какую-нибудь из них. Брэди пережил момент особой близости, о существовании которой даже не подозревал. И эта таинственная близость, более духовная нежели физическая, ошеломила его больше, чем обычное плотское возбуждение.

Он подумал, что и внешне, и на ощупь ее волосы напоминают мокрый шелк.

– Тем не менее, как только мне станет лучше, я буду помогать вам по дому, – решительно заявила Марисса.

– У меня раз в неделю дом убирает приходящая прислуга, – возразил Брэди.

Марисса попыталась обернуться и посмотреть на него через плечо, но он остановил ее, сжав ей виски руками.

– Сидите смирно, или я случайно сделаю вам больно.

Она не придала значения внезапному изменению его голоса.

– Значит, я должна отблагодарить вас чем-то другим, – настаивала она.

– Должны, – подтвердил Брэди. – Вы должны поправиться.

Марисса задумалась, в рассеянности облизывая нижнюю губу.

– А вы ляжете сегодня со мной? – Марисса почувствовала, как напряглось его тело. – То есть я хочу сказать, вы будете рядом со мной, как вчера?

Расческа застыла в его руке.

– Не думаю.

– А мне бы от этого стало лучше, – продолжала Марисса.

– Видите ли, прошлой ночью мне приходилось время от времени будить вас. Я должен был следить, что вы спите, а не находитесь без сознания. А сегодня это уже излишне.

Но Марисса была не согласна, она так нуждалась в нем! И хотя пока не могла разобраться в своих чувствах, они не делались от этого слабее.

– Где вы будете спать? – спросила она.

– Здесь, на кушетке, – ответил Брэди. – Мне здесь вполне удобно, не беспокойтесь.


Марисса медленно раскачивалась в кресле-качалке из соснового дерева и с мечтательной улыбкой поглаживала бархатистую поверхность подлокотника. Вчера она поняла, что Брэди для нее не только спаситель. Это был мужчина, к которому ее неудержимо влекло. А сегодня она открыла для себя его дом, который поверг ее в неподдельный восторг.

В этом простом строении из бревен и камня не было ничего претенциозного, ничего лишнего. Теплые и светлые комнаты дышали уютом, среди которого не находилось места модным диванам причудливых форм и многочисленным совершенно никчемным подушечкам, рекламируемым современными дизайнерами. Никаких дорогих безделушек, ковров – словом, ничего из тех предметов, которые традиционно используются для украшения жилища!

Но зато здесь был душевный комфорт. Этот дом благоприятствовал творчеству и покою. И какие бы бури ни бушевали за его стенами, внутри всегда было тепло и безопасно.

Куда бы ни обращался взор, Марисса всюду подмечала приятные детали. Часть дощатого пола покрывал большой ковер без ворса, расцвеченный бесформенными пятнами рыжевато-коричневого, золотистого и кофейного оттенка. Поодаль лежали несколько ковриков поменьше. Своей безыскусной простотой и теплым колоритом они прекрасно гармонировали с некрашеным деревом стен.

Два дивана и один стул были закрыты чехлами из голубого твида. На камине стояла корзинка с сосновыми шишками и сухими соцветьями каких-то местных растений. Внимание Мариссы привлекли две деревянные фигурки, также стоявшие на каминной доске: очаровательная задумчивая сова и домовитая, грубовато вырезанная утка. Все эти нехитрые украшения создавали ощущение безмятежного спокойствия, какое может сохраняться только в таком месте, далеком и от бешеного ритма шумных городов, и от мелочной повседневной суеты полусонной глубинки. Ей хотелось остаться здесь навсегда, уютно закутаться в надежный кокон, который будет оберегать ее от боли и одиночества.

От боли? Марисса нахмурилась. Значит, в том, далеком, внешнем мире, оставшемся за мостом, была какая-то боль? Может быть, она стала такой нестерпимой, что милостивый Бог даровал ей забвение? Но Марисса была не готова к тревожным мыслям и, без труда отогнав мучительный вопрос, с наслаждением вновь погрузилась в свое умиротворенное состояние.

Вернулся Брэди, который на пару часов выходил из дома.

– Ну как, дождь прошел? – спросила Марисса.

Небрежно сбросив джинсовую куртку, Брэди повесил ее на деревянную самодельную вешалку.

– Не совсем. Все еще накрапывает. Знаете, такой мелкий дождичек, какой может зарядить на несколько дней кряду.

Брэди заметил, что теперь на Мариссе надета клетчатая, пурпурная рубашка. И по тому, как ткань прилегала к округлостям ее тела, можно было с уверенностью сказать, что, кроме этой рубашки и трусиков, на ней ничего не было. Очевидно, она решила не стеснять себя условностями во время своего выздоровления, и он был не вправе предъявлять ей за это претензии. Не ее вина, что он не может отвести от нее глаз!

Брэди скользнул взглядом по нежно-розовой полоске ее шеи, видневшейся из-под расстегнутого ворота, по длинным, стройным ногам и, наконец, по голым ступням, почему-то показавшимся ему особенно чувственными.

– Но буря еще вернется. Уж поверьте, я не ошибаюсь.

– Откуда вы знаете?

Он провел ладонью по мокрым взъерошенным волосам и подошел к огню.

– Я ведь живу здесь, в горах, не первый год. Бури так просто не отступают. Они бродят по округе, набираясь сил, чтобы снова обрушиться на этот лес.

Марисса невольно вздрогнула.

– Я ненавижу бури! – воскликнула она.

Брэди внимательно взглянул на нее. «Интересно, о какой буре она сейчас подумала? О той, недавней, когда оказалась на пороге этого дома, или о какой-нибудь другой?»

– Не бойтесь, – постарался он успокоить свою гостью. – Даже если она вернется, вы будете в безопасности.

– Знаю. – Марисса тряхнула головой. Распущенные волосы мягко хлестнули Брэди по лицу. – Мне действительно очень повезло.

– Повезло? – Брэди недоверчиво усмехнулся. – Вы пережили аварию, оказались в чужом месте, потеряли память – и после этого говорите о везении?

– Но за то я нашла вас!

Брэди бросило в жар. Чтобы вернуть хладнокровие, он рывком встал на ноги, подошел к камину и стал разгребать кочергой вяло тлеющие поленья.

– Кстати, не пора ли вам вздремнуть? – напомнил он. – Я за сегодняшний день спала уже три раза, как грудной ребенок.

– Отдых – это лучшее лекарство, какое я могу вам предложить.

– А знаете, я сегодня бродила по дому и пришла к выводу, что вы очень любите прикосновения.

– Как это понимать? Какие прикосновения? – насторожился он.

– Вы любите, чтобы рядом с вами были вещи, к которым приятно прикасаться.

«Я хотел бы, чтобы рядом были вы», – Брэди чуть не сказал этого вслух.

– Да, я действительно люблю прикосновения.

Брэди решил отвлечься от опасных мыслей и попытался оценить ее состояние, как это сделал бы врач. Но это оказалось невозможно. Несомненно, ее физическое самочувствие улучшалось, и относиться к ней как к больному ребенку уже не было оснований. Однако Брэди решил, что здоровье в данном случае будет самой благодатной темой разговора.

– Как вы себя чувствуете?

– Головная боль почти прошла, а сознание – как небо за окнами – все во мгле.

Марисса вглядывалась в огонь. Ей вдруг припомнилось старинное поверье: если долго смотреть на пламя, то увидишь в его отблесках свое будущее. «Лучше бы мне показали мое прошлое», – с горечью подумала она.

На смену недавней безмятежности пришла тревога, от умиротворенного настроения не осталось и следа. Марисса зябко съежилась, закрыла лицо руками. Эта ее поза выражала глубокое смятение.

Заметив перемену, произошедшую в ней, Брэди поспешил заговорить на другую тему. Опустившись на кушетку, он, немного помедлив, сказал:

– А знаете, Роден успел к вам привязаться!

Как и рассчитывал Брэди, упоминание о его симпатичном ирландском сеттере вызвало у Мариссы улыбку.

– Он замечательный пес. Как я вам завидую! У меня никогда не было собаки.

Брэди весь превратился во внимание. Марисса говорила небрежно, очевидно, не замечая, что она что-то вспомнила.

– Не было? – на всякий случай переспросил он.

Марисса покачала головой.

– Нет, никогда.

– В детстве у меня была пара собак, но потом я перестал держать животных. А года два назад я заехал к другу, который живет внизу, в городе. Незадолго до того его сука как раз преподнесла ему в подарок целый выводок щенков. Когда я шел к дому, корзина с малышами была выставлена на заднее крыльцо. Роден был из них самым неказистым. Маленький, тщедушный, он и ходить-то как следует не умел. А его братья и сестры уже твердо стояли на лапах. Одного уже даже забрали покупатели. И вообразите, как только я подошел, этот заморыш выбрался из корзины и поковылял за мной.

Пока я был в гостях, он ни на минуту не отставал от меня, правда, то и дело засыпал у меня на ногах. Когда пришло время уезжать, стало ясно, что мне с ним не расстаться. Убежден, что если бы я его не забрал, он самостоятельно прибрел бы сюда, вскарабкался на эту гору и поселился здесь. Кстати, друг рассказывал, что при появлении покупателей Роден вообще не шевелился, притворяясь полуживым. Очевидно, хотел представиться совершенно бесперспективным приобретением. Забавно, правда?

– А по-моему, это вполне естественно. Он просто ждал вас.

Эта фраза была сказана с такой теплотой, что Брэди сделалось не по себе.

– Вы говорите, что в детстве держали собак. А вы что, росли где-то поблизости? – спросила Марисса.

– Да, совсем рядом.

– А ваши родители? Они живы?

Мариссе было интересно все, что касалось этого мужчины, завладевшего ее мыслями… и сердцем.

– Мать с отцом по-прежнему живут в нашем старом доме на северной окраине городка.

– Мне представится случай с ними познакомиться?

Этот вопрос озадачил Брэди. Поколебавшись, он ответил:

– Не думаю.

Марисса постаралась скрыть горечь, вызванную упоминанием о чьем-то семейном доме, о нормальной, понятной жизни, к которой ей не позволено прикоснуться.

– Как бы мне хотелось знать, есть ли у меня родители или кто-то из близких!

Брэди почувствовал, что их разговор снова зашел в тупик.

– Марисса, я только хотел сказать, что вы вот-вот все вспомните и захотите уехать домой. Вас там ждет ваша жизнь, ваши друзья, и вы вряд ли будете возвращаться в памяти к этим местам…

Она прикрыла глаза, тени от ресниц легли на щеки.

– Да, наверное.

Последовало неловкое молчание.

Брэди с болью наблюдал, как Марисса все глубже погружается в отчаяние. Ах, как бы он хотел ей помочь!

Мысль о скорой разлуке неотвязно преследовала его. Он старался запомнить милый образ этой женщины. Изысканные черты лица, грациозный изгиб шеи, будто точеные линии тела. Господи, вот бы воплотить это совершенство в скульптуре, заглянуть за эту безукоризненно элегантную оболочку!

Какие тайны открылись бы перед ним? Какие мысли, какие мечты?

Кто населяет ее жизнь в обычном мире: какие друзья, родные, любовники…

Он бы многое отдал, чтобы, воплотив в материале образ этой женщины, проникнуть в ее тайны. Но Брэди не обольщался: при всем своем мастерстве он был не в силах выполнить эту задачу. Самое большее, что у него получится, – точная копия модели. Никто не смог бы воссоздать подобную красоту.

Брэди сидел молча, не решаясь расстроить Мариссу очередным неуместным замечанием.

Наконец Роден бесцеремонно вывел ее из глубокой задумчивости. Уткнувшись мордой ей в колено, он постарался подсунуть голову под ее ладонь, в надежде, что уж тогда его точно погладят. Марисса не удержалась от улыбки:

– Какой ты хороший, умный пес!

Роден с готовностью завилял хвостом в знак совершенного согласия.

Марисса перевела взгляд на Брэди.

– А куда вы ходили, пока я спала?

– Надо было кое-что поделать в мастерской.

– Я отрываю вас от работы.

Она сказала это с таким искренним смущением, что Брэди поспешил ее успокоить:

– Не волнуйтесь, когда я захвачен работой, меня не может отвлечь никто и ничто. Просто сейчас мне важнее быть рядом с вами.