— Ты заперла ее? — спросил он, когда Касси закрыла за ним дверь.

— Кого?.. А, вы имеете в виду Марабелль? Она на кухне. Не беспокойтесь. Я попросила Марию держать ее у себя, пока вы в доме.

— Благодарю, — коротко ответил он.

Осторожность Ангела по отношению к ее любимице могла бы позабавить Касси, но она заметила, что даже на ужин Ангел явился с револьвером. Так что Марабелль, несмотря на свой миролюбивый характер, все равно находилась в опасности.

Представляя, каким унылым будет их ужин, Касси повела Ангела в столовую, где длинный стол был накрыт на две персоны. Приборы стояли рядом, и Касси пожалела, что не додумалась попросить Марию расположить их на противоположных концах стола. При сложившихся обстоятельствах это выглядело несколько интимно, но Касси решила не переставлять приборы, чтобы не обидеть Ангела. Она подошла к столу и приятно удивилась, когда Ангел галантно отодвинул стул, помогая ей сесть. Она не ожидала от него таких изысканных манер.

— Спасибо, — произнесла Касси и почувствовала еще большую неловкость, когда он молча уселся напротив нее.

Услышав голос Касси, Мария просунула голову в дверь, и через несколько секунд ужин был подан. Ангел сказал, что ему нравится обстановка в комнате, и Касси обрадовалась, что наконец-то можно поговорить на нейтральную тему. Она объяснила ему, что этот дом до мельчайших деталей похож на их дом в Вайоминге и что отец специально заказывал мебель в том же магазине, в Чикаго, где была куплена предыдущая обстановка. Некоторых предметов мебели в продаже уже не было, и он распорядился изготовить их.

— Зачем? — удивился Ангел.

— Я никогда его об этом не спрашивала, — призналась Касси. — Есть некоторые вещи, о которых я избегаю с ним говорить. Все, что связано с мамой или как-нибудь может быть связано с ней, считается запретной темой.

— Но почему? Неужели только из-за того, что они развелись...

— Они не развелись.

Когда Ангел отложил вилку и удивленно посмотрел на Касси, она добавила:

— Я знаю, многие считают, что мои родители давно уже в разводе, но ни один из них никогда не поднимал этот вопрос. Думаю, их обоих устраивает жить в разных концах страны.

— А если кто-нибудь из них захочет вступить в новый брак? — поинтересовался Ангел.

Касси пожала плечами.

— Тогда, очевидно, им все же придется развестись.

— И это тебя не волнует?

— За всю мою жизнь родители ни разу не разговаривали друг с другом. Почему же меня должно волновать, что кто-то из них захочет вступить в нормальный брак?

Покачав головой, Ангел вновь принялся за еду.

— Мне с трудом верится, что за все эти годы они ни разу не обращались друг к другу. Тебе, наверное, трудно пришлось в детские годы.

Касси усмехнулась.

— Честно говоря, только к семи годам я узнала, что на свете есть и другие родители, которые ведут себя совершенно иначе. До этого мне казалось, что у нас дома все совершенно нормально. Может, вы, Ангел, расскажете немного о себе?

Она невольно вспыхнула, когда произнесла его имя, впервые назвав его так, и ей показалось, что это внесло в их отношения некую близость.

Он заметил ее смущение.

— В чем дело?

— Э... А можно мне называть вас как-нибудь по-другому?

Он не улыбнулся, но Касси заметила, что его позабавил ее смущенный вид.

— У тебя неплохо получалось, когда ты называла меня просто «мистер», — сказал он.

Но Касси не могла представить, как она станет обращаться к нему «мистер Ангел», ведь это все-таки было имя, а не фамилия. Он не собирался помочь Касси в этом сложном для нее вопросе, и тогда, разозлившись, она спросила:

— А почему вы взяли себе такое имя — Ангел?

Он поднял бровь.

— Ты считаешь, что это я сам придумал?

— А разве нет?

— Конечно нет, черт возьми! Так меня называла мать, и это было единственное имя, которое я запомнил. И когда охотник, который меня вырастил, спросил, как меня зовут, я так ему и сказал. Я помню, как он долго хохотал, когда это услышал.

Некоторое время Касси осмысливала слова Ангела.

— Но это, наверное, было просто ласковое прозвище. Матери всегда называют детей «золотце» или «солнышко»...

— Потом я тоже пришел к такой мысли, но к тому времени я уже и сам привык к этому имени. К тому же меня это мало волновало. Когда считаешь, что у тебя есть имя, которое тебе дали при рождении, то привыкаешь к нему. Я уже не могу представить, что меня могут звать как-то иначе.

«А те, кто не привыкли к такому имени?» — хотелось спросить Касси, но сначала она решила задать ему еще один личный вопрос.

— Значит, ваша мать умерла? Поэтому вас воспитывал этот охотник?

— Нет, он просто украл меня.

На этот раз Касси изумленно отложила вилку в сторону.

— Простите, не поняла.

— Прямо из Сент-Луиса, — как ни в чем ни бывало продолжал он, не обращая внимания, что Касси от удивления раскрыла рот. — Мне тогда было лет пять или шесть. Не помню точно.

— Не помните? Вы хотите сказать, что и сейчас не знаете, сколько вам лет?

— Не знаю.

Это так растрогало Касси, что она машинально потянулась, чтобы сочувственно похлопать его по руке, но вовремя опомнилась. От Ангела это не ускользнуло, и Касси так смутилась, что тут же поспешно стала есть приготовленного Марией цыпленка, чтобы не смотреть на Ангела.

Но любопытство все же взяло над ней верх.

— Но как же это возможно — похитить ребенка в большом городе? — Она снова посмотрела на Ангела. — Неужели вас никто не искал?

— Не могу ответить на этот вопрос, ведь меня так и не нашли. Девять лет я провел в Скалистых горах, где не то что белого человека, даже индейца не видел.

— А вы никогда не пробовали убежать?

— Через несколько месяцев после того, как охотник привел меня в свою хижину, я случайно забрел далеко в лес. Когда Старый Медведь поймал меня, он привязал меня цепью во дворе и держал так три недели подряд.

Касси не верила своим ушам.

— И он даже на ночь не пускал вас в хижину?

— Хорошо, что все это произошло летом, — небрежно заметил Ангел, как будто говорил о каких-то пустяках. — Но после этого я уже не осмеливался отходить далеко от хижины. И только через пять лет он взял меня с собой в поселок, где продавал шкуры. Нам потребовалась неделя, чтобы туда добраться.

— И вы ни к кому не обратились за помощью?

— Он предупредил меня, чтоб я держал рот на замке. К тому времени я привык слушаться его. К тому же люди в поселке хорошо знали Старого Медведя. Вряд ли кто-нибудь осмелился бы выступить против него и помочь мне вернуться в Сент-Луис.

Касси уже пожалела, что спросила его об имени, но теперь она просто не могла остановиться.

— А вы знаете, с какой целью он вас украл? Он хотел иметь сына?

— Нет, ему просто было скучно одному. Он сказал, что ему надоело разговаривать с самим собой.

Ему было скучно! Старик украл маленького мальчика, чтобы избавиться от скуки! Касси никогда еще не приходилось слышать ничего подобного.

— А где он сейчас? — спросила она.

— Умер.

— Это вы?..

— Нет, — ответил Ангел и пояснил: — Его называли Старым Медведем, потому что он каждый год продавал в поселке одну или две медвежьи шкуры. Ему нравилось мериться силами с медведями. Но годы взяли свое, и в последней схватке победителем вышел медведь.

— И вы ушли оттуда?

— Сразу же, как только похоронил его, — ответил Ангел. — Тогда мне было четырнадцать или пятнадцать лет.

— Вы вернулись в Сент-Луис, чтобы разыскать своих родителей?

— Первым же делом. Но там никто ничего не помнил о маленьком мальчике, которого похитили много лет назад. Конечно, Сент-Луис не был моим родным городом. Я помню, что мы приехали туда на поезде, и вскоре после этого меня украл Старый Медведь.

— Но вы ничего не сказали о своем отце.

— Я его совсем не помню. Был человек, который называл себя моим отцом, но я его видел всего лишь раз или два. Не знаю, чем он зарабатывал на жизнь, но, очевидно, он постоянно находился в разъездах.

— Значит, вы так и не нашли своих родителей?

— Я не знал, где их искать. — Ангел сказал это таким безразличным тоном, как будто речь шла о каких-то пустяках.

Касси была поражена таким отношением.

— Чейз Саммерс тоже никогда не знал своего отца, — сказала Касси. — Но он знал, как его зовут, и когда он отправился искать его в Испанию, то без труда его там нашел. К тому же есть такие люди, которые специально занимаются поиском пропавших родственников. Они умеют отыскивать следы многолетней давности, о которых уже никто не помнит. Мы можем нанять такого человека, чтобы он помог разыскать ваших родителей.

— Мы?

Касси опять вспыхнула и, чтобы как-то скрыть смущение, взяла бутылку и налила в бокалы белого вина. Она заметила, что Ангел почти не пьет. Касси подумала, что надо было попросить Марию подать виски, если оно, конечно, найдется в доме, — отец Касси не употреблял спиртных напитков, — хотя еще неизвестно, на что способен пьяный Ангел.

— Наверное, мне никогда не удастся избавиться от привычки вмешиваться в чужую жизнь, — призналась Касси, надеясь, что Ангел не обратит внимания на ее румянец. Никогда еще она столько не краснела. — Простите, я ничего не могу с собой поделать. Мне всегда хочется помочь людям.

— Даже когда люди этого не хотят?

Он явно хотел, чтобы она сменила тему разговора, но Касси решила не сдаваться.

— Иногда людям надо немного помочь, чтобы они разобрались в своих желаниях.

Ангел промолчал, очевидно, соглашаясь с ее словами. Конечно же, он мечтал разыскать своих родителей. Его никто никогда не любил, и ждать подобных чувств он мог только от родителей. В его жизни никогда не было любви, и не только родительской. Когда Ангел видел, как Джесси и Чейз Саммерс нежно смотрят друг на друга, как стараются постоянно держаться вместе, ему тоже хотелось иметь близкого человека. Ангелу хотелось нежности и тепла, которых он никогда не имел или имел так давно, что уже и не помнил об этом. Но он уже давно утратил надежду, что его кто-нибудь сможет полюбить. Порядочных женщин отпугивала его репутация. А падшим женщинам он, наоборот, нравился, и они охотно делили с ним постель, опасаясь, правда, что он захочет чего-нибудь более серьезного, чем просто приятное времяпрепровождение.

Но почему эти мысли пришли ему в голову именно сейчас? Оттого, что рядом с ним находилась Кассандра Стюарт? Нет, дело не в ней, а в том, что она заставила его вспомнить о годах детства.

— Простите, — сказала Касси, и Ангел поднял на нее глаза. — Просто вы... вы так поразили меня своим рассказом. Я столько всего о вас слышала, но мне никогда и в голову не приходило, что у вас могло быть такое грустное детство.

До сих пор никому, кроме Кольта, Ангел не рассказывал про Старого Медведя. И сейчас он никак не мог понять, что заставило его рассказать об этом Касси. Может, потому, что она сидела перед ним такая аккуратная и чистенькая, вся такая правильная, что он поневоле чувствовал себя неловко. К тому же сейчас она казалась ему еще красивее, чем раньше. И Ангел не мог понять, откуда взялась эта красота, ведь она специально не прихорашивалась. И даже не переоделась к ужину. Впрочем, он впервые видел ее в платье, без шали или накидки, и его поразила стройная фигура, высокая полная грудь, тонкая талия. При свете свечей ее кожа казалась нежно-кремовой, а серые глаза своим цветом напоминали серебро. А ее роскошные губы... Ангел уже сбился со счета, сколько раз за сегодняшний вечер он останавливал взгляд на этих губах. Он уже знал, какими сладкими были эти губы, когда Касси одарила его поцелуем. И хотя этот поцелуй длился совсем недолго, Ангелу казалось, что он до сих пор ощущает его сладость. Зря он пытается себя обмануть. Ему просто хочется еще раз ощутить на губах этот вкус. А когда его взгляд упал ей на грудь, по реакции своего тела Ангел понял, что хочет большего, чем поцелуй.

Отведя глаза, Ангел взял бокал с вином и выпил его до дна. Когда он поставил его на стол, то заметил, что Касси смотрит на его шрам под подбородком. Он знал, что девушка уже давно обратила внимание на этот шрам, но не стала задавать никаких вопросов. Шрам проходил под подбородком, и увидеть его можно было лишь тогда, когда Ангел поднимал голову. Судя по тому, как Касси поспешно опустила глаза, она и сейчас не собиралась спрашивать про этот шрам. Ему это показалось странным, ведь только что она буквально засыпала его вопросами, даже очень личного характера. Возможно, ей больше не хотелось слышать о насилии. Эта излишняя чувствительность раздражала Ангела. Хотя нет, его раздражало то, что он хотел ее как женщину. Он хотел посадить ее себе на колени, крепко обнять, наслаждаясь близостью. Ангел решил сам рассказать ей о происхождении шрама.