Джоанна Линдсей - Ангел

— Оно прекрасно сыграло роль свадебного платья. Только вот накидку надо было все-таки снять.

Не отвечая, она смотрела на него широко открытыми глазами. Он и сам не понимал, зачем это сказал, и, испытывая неловкость, добавил:

— Похоже, кошка его не испортила.

— Она не трогает одежду. Ее так воспитали.

— А как же сапоги?

— Это совсем другое дело. Марабелль к ним явно неравнодушна.

— Запах кожи?

— Скорее, пота.

Касси это сказала таким веселым тоном, словно он сам должен был догадаться. Она вызывала у него желание засмеяться в самый неподходящий момент. Но он сдержался. Забрав сапоги, поспешно вышел из комнаты, опасаясь поддаться искушению и снова овладеть ею.

Не надо было вчера вечером подниматься сюда. Он ведь прекрасно это понимал. Вот уж глупость так глупость! Не приложив никаких усилий, он получил право обладать той самой женщиной, которая вызывала в нем сумасшедшую страсть.

После того как мысль о Касси захватила его целиком, сопротивляться желанию было уже бесполезно. Он не лгал ей сегодня утром. Однако ее не интересовали его доводы или то, что она теперь стала его слабым местом. Она все еще была сильно расстроена тем, что их брак, свершившийся под нажимом, он превратил в настоящий, хотя и временный.

Р. Дж. Маккаули — упрямый негодяй, но то, что он сделал, — не велика беда. Это все понимали, кроме Касси. Будь ее воля, она бы этого никогда не допустила, как бы ни сложились обстоятельства. Ангел все еще был чрезвычайно обозлен тем, что она так сопротивлялась, так не хотела, чтобы это произошло. И как же глупо было с его стороны принимать ее отпор так близко к сердцу! Ведь ему хорошо известно, что с такой женщиной, как она, у него не было никаких шансов на успех.

Ангел не припоминал, чтобы когда-нибудь раньше его чувства были закручены в такой тугой узел, и не знал, что ему делать и как выпутаться. Единственное, что приходило в голову, это уехать. Через несколько дней он так и сделает. Ему страстно хотелось избавить себя от искушения. Время залечит раны, сумятица в мыслях исчезнет, он снова вернется на свою тропу одиночки, со стремлением к разнообразию будет покончено.

Он уедет и начнет жизнь с новой, чистой страницы. Теперь он никому ничего не должен.

Кой черт не должен! Он прекрасно знал вчера, что, если поднимется к Касси, дело кончится тем, что он ею овладеет. Она ни за что не отдала бы ему своей невинности, будь у нее хоть какой-нибудь выбор. Она ведь все время пресекала любые поползновения с его стороны. И чем он может отплатить женщине за такой подарок?

Ответ нашелся довольно быстро, благо текила еще не совсем затуманила ему рассудок. Ангел знал, чего хотела Касси. Сунувшись не в свое дело, она усугубила и без того скверную ситуацию. В результате пострадали хорошие люди. И теперь ей хотелось лишь уладить это дело, чтобы можно было отправиться домой с чистой совестью. Сам Ангел никогда не был склонен заниматься подобными делами, но сейчас он знал, что для Касси, возможно, займется. Ей не понравятся его методы, ну и черт с ней. Они вообще мало кому нравятся, но сейчас именно они могут сработать.

Он примерился было сделать еще один глоток, но рука остановилась на полпути, когда послышались шаги. Кошка! Черт побери, она мурлыкала так громко, что было слышно даже сквозь закрытую дверь! В напряжении Ангел уставился на дверь, сжимая в руке бутылку. Вообще-то она не обращала на него никакого внимания. И раньше они встречались, когда он бродил по дому, но Марабелль просто провожала его своими громадными золотистыми глазами. То же самое сделала она и сейчас, появившись в дверях и присев. Он слегка расслабился, когда увидел, что она не собирается входить в комнату.

— Умница, — кивнул Ангел, — теперь, когда на моих сапогах следы от твоих зубов, ты мой злейший враг. Держись-ка подальше...

Марабелль одним прыжком оказалась у его ног, обнюхала их и улеглась кольцом, практически взяв его в плен. Одной лапой она охватила его щиколотки, словно для того, чтобы не дать ему сдвинуться с места. Он сидел не шевелясь.

— Только попробуй почистить об меня зубы, и я застрелю тебя, — предостерег он кошку.

Она даже не обернулась на его голос. Вместо этого Марабелль стала тереться о рант сапога. Но Ангел не потянулся за револьвером.

— Черт, ты такая же дура, как и твоя хозяйка. Не знаешь, когда нужно остановиться.

Пантера продолжала мурлыкать. Ангел пристально следил за ней, и будь он проклят, если ее зубы не прошлись по сапогу. Он встряхнул головой, решив, что текила, должно быть, крепче, чем он думал. А то отчего бы ему сидеть здесь, позволяя огромной пантере глодать его обувь.

Открыв глаза, Касси обнаружила, что это был в конце концов не сон. Ангел снова явился к ней в комнату вчера вечером, только на этот раз очень поздно. Она к тому времени уже спала. Правда, поспать ей удалось не долго. Ее разбудил его поцелуй, он склонился над ней и хрипло прошептал:

— Мы же еще не разведены, милая.

Действительно, это было так. Когда-нибудь они разведутся, но пока она еще замужем. И еще ей было просто лень вспоминать, обещала ли она себе не позволять ему больше пользоваться правами мужа. Яркий утренний свет слегка подправил ее видение вещей, тогда как вчера мерцание угасающего в камине пламени отнюдь не способствовало ясности мышления.

Она не жалела о том, что он пришел к ней. Нет, не жалела. Но дальше так продолжаться не может. Само собой, он пробудет здесь еще несколько дней, и, если не принимать во внимание другие обстоятельства, она не пожалела бы ничего, лишь бы провести остаток времени в его объятиях.

Однако так недолго и забеременеть! Дженни — свежий тому пример. Конечно, Касси очень хотелось иметь детей. Когда-нибудь, не сейчас. Но ей вовсе не улыбалось оказаться в том же положении, что и Дженни, — остаться разведенной, да еще с ребенком на руках. Если дойдет до этого, она не станет слушать ничьих советов, а просто не подпишет документы о разводе. Конечно, таким способом мужа не удержишь, по крайней мере, жить они вместе все равно не будут. Ангел жаждал свободы. Такая ерунда, как листок бумаги, на котором написано, что он женат, не удержит его на месте.

— Такие серьезные размышления в такую рань?

Касси повернула голову и наткнулась на эти черные глаза. Ей казалось, что он еще спит, и именно поэтому она не пыталась освободиться от руки, лежавшей у нее на груди. Эта рука поднялась к ее лицу, и палец прошелся по морщинке между бровей.

— У меня есть для тебя более приятные вещи, — добавил Ангел, приподнявшись, чтобы приникнуть к ней.

Касси едва не позволила себя поцеловать. Он был так чертовски привлекателен сейчас — со спутанными волосами, заспанными глазами, он так страстно хотел ее... Склонность Ангела заниматься любовью находила живой отклик во всех уголках вновь проснувшегося тела Касси. Еще разок... Что это изменит?

Но в самый последний момент ее рука взметнулась, чтобы удержать его. Внутренне девушка застонала от собственного упорства. Но внешне демонстрировала полную решимость ничего не допустить.

— Я слыхала, что именно так делаются дети, — произнесла она, стараясь, чтобы сказанное, не звучало обвинением. — Ты что, намерен оставить меня с ребенком на руках, а сам смоешься?

Помолчав секунд пять, Ангел откинулся на подушку и уставился в потолок.

— Ты не упускаешь возможность уколоть, не так ли?

— Вполне уместный вопрос!

— Знаю, — вздохнул он. — Нет, это не входит в мой намерения. Говоря по правде, я об этом никогда не думал, по крайней мере, с теми женщинами, с которыми я обычно...

Он не закончил, но Касси легко додумала остальное. Для него было привычным платить за удовольствия, а все мужчины считали само собой разумеющимся, что их грешные голубки знают, как предотвратить нежелательные последствия их отношений. Так эти голубки и делали, не то им очень скоро пришлось бы менять профессию и зарабатывать на пропитание совсем другим способом.

Неожиданно Ангел повернулся к ней, причем достаточно осторожно, чтобы не коснуться ее. В его глазах светился неподдельный интерес.

— А ты хочешь ребенка?

Глаза Касси гневно расширились:

— Это еще что за вопрос!

— Вполне уместный.

— Черта с два, уместный, — проворчала она, садясь и плотно запахивая простыню на груди. — Сначала мне нужен муж, а уж потом можно подумать и о детях. Настоящий муж, который был бы рядом и помогал их воспитывать. Тогда мне хотелось бы иметь их много-много. Но не раньше, чем будет муж.

Ответ прозвучал громко и отчетливо, и был услышан. Сказанное пришлось как раз к месту, поскольку она полагала, что теперь ей такого мужа ни за что не найти. Он воспринял это как еще один отказ в том смысле, что ни теперь, ни потом она не намерена рассматривать его как кандидата на это место.

Ангел тоже встал, но только для того, чтобы одеться. На этот раз она не станет на него смотреть. Обхватив руками колени, подтянутые к груди, она отвернулась, чтобы не подвергать себя искушению. Касси была собой чрезвычайно недовольна, но что еще можно было ему сказать? Что она не прочь иметь ребенка от него? И вообще, почему он об этом спрашивал?

— Надо было застрелить этого старого негодяя Маккаули. Жаль, что упустил такую возможность!

— Касси резко повернулась на его бормотание. Ангел уже оделся и застегивал пояс с револьвером.

— Это не смешно! — резко произнесла девушка.

— Я что, смеюсь? — так же резко парировал он.

— Не знаю, какого черта ты там думаешь, но нельзя же просто так пойти и застрелить Р. Дж.! Он тебя в мою кровать не толкал.

— Правильно, он только вычислил мое единственное слабое место. Какого черта, как ты думаешь, он был так доволен?

— Какое еще слабое место?

Ангел так и не успел ответить. Раздался щелчок замка, и дверь стала открываться. Он обернулся на звук, одновременно выхватив револьвер.

Слова приветствия, которые собирался произнести Чарлз Стюарт, застряли у него в горле. Касси ахнула:

— Папа!

Ангел глянул на ее лицо, где было написано выражение ужаса, и произнес:

— Полагаю, в него мне тоже стрелять не надо?

Он сказал это довольно мягко, но Касси, опасаясь, что отец все же его услышал, быстро заверила:

— Он шутит, папа. Он вовсе не хотел...

Ангел сдержался, чтобы не сказать: «Черта с два, не хотел», и спрятал револьвер. Он все никак не мог понять, почему после бесед с «женой» у него возникало такое непреодолимое желание кого-нибудь застрелить, неважно, кого именно. Очень жаль, что это не Маккаули сейчас вошел в комнату... Чарлз Стюарт, конечно, совсем другое дело.

Он оказался моложе, чем ожидал Ангел, на вид ему было чуть больше сорока. Волосы такие же темные и вьющиеся, как у Касси, глаза шоколадного оттенка. На носу небольшая горбинка, значит, когда-то он был сломан. Сейчас он опирался на палку, оберегая раненую ногу, и поэтому и казался одного роста с Ангелом, хотя на самом деле был на пару дюймов выше.

Так, значит, это и есть ее папочка. Ангелу никогда раньше не доводилось иметь дела с разгневанными отцами. И поскольку это был отец Касси, Ангел не мог застрелить его, не мог вызвать его на улицу, не мог с ним драться. Черт, это даже интересно!

Чарлз устал, нога болела, и хотя у него был отвратительный характер, он никогда не выходил из себя в присутствии дочери. К тому же он все еще не верил собственным глазам.

— Касси, что этот мужчина делает в твоей спальне?

Касси, отвлекшаяся было на шутку Ангела, со всей остротой осознала вдруг, как все это выглядит в глазах отца: она в постели, голая, под одной простыней, ночная рубашка на полу под ногами у Ангела. Ангел, правда, был одет, но весьма небрежно: рубашка не застегнута, лишь кое-как засунута в брюки, сапоги валяются на полу. В общем, все было не так, как ей хотелось бы для объяснений с отцом. Ее щеки зарделись.

— Ты ничего такого не подумай, папа... Я сейчас все объясню... Нет, ну, все так, конечно... Мы поженились... То есть временно... Боже, тут так много всего случилось, пока тебя не было!

— Оно и видно, — ответил Чарлз, и тут до него дошел смысл ее слов.

Поженились? Господи помилуй, но я ведь не так уж долго и отсутствовал! Что, не могли дождаться, пока я вернусь?

— Я пыталась сделать так, чтобы Р. Дж. принял это во внимание, но он не слушал никаких доводов.

Чарлз взглянул на Ангела:

— Ты что, из семейки Р. Дж.?

— Нет, сэр. Меня зовут Ангел.

— Ангел, а дальше?

— Просто Ангел.

— Касси, так ты теперь что, миссис Ангел?

— Наверное, либо... — Она неожиданно побледнела и повернулась к Ангелу. — Они же могли записать нас под фамилией Браун! Ты не посмотрел, что там написано в свидетельстве о браке?