— Поистине, идеал мужчины.

— Во многих отношениях.

— Что случилось после того, как пришла стража и подтвердила его смерть?

— Они поговорили между собой и решили, что он умер от удушья. Средством убийства, по их словам, послужила одна из подушек.

Слухи выдвигали именно эту версию смерти лорда Кретьена.

— А вы как считаете?

— Не исключаю такой возможности. У меня нет шанса выяснить наверняка. — Она развела руками. — Он мог умереть от сердечного приступа или еще от чего-то. Смерть выглядит одинаково, независимо от причин, вызывающих ее.

— Вы правы.

Да, но насильственная смерть оставляет следы если не побуждений, то методов преступника, это он знал наверняка.

— Тогда же люди лорда обвинили меня в убийстве. Их было трое — во главе камердинер мужа, Юджин Делигер. Он подошел, когда они посовещались у горевшего камина, и от имени всех обвинил меня в этом злодеянии. — Она до крови прикусила губу. — Они говорят, будто я задушила Кретьена подушкой… Вроде, только у меня была такая возможность.

— Это правда?

— Не могу утверждать. Дверь нашей спальни не охраняется.

— Почему?

— Кретьен всегда доверял своим людям и заявлял об этом во всеуслышание.

— Кто-то злоупотребил доверием.

— Да, любой мог войти в дверь или…

Горячность, с которой она это произнесла, многое прояснила в ее теперешних страхах, в ее наивности.

— Или?

— Через коридор, сообщающийся с моей гардеробной, о нем мало кто знает, а, может быть, и вообще никто.

— А куда ведет другой конец этого коридора?

— Не знаю. Это ужасное место, там полно паутины, насекомых и… всякого прочего, я не видела всего. Никогда не могла добраться до выхода, хотя мне кажется, он ведет к какой-то стене.

— Понятно. А ваши обвинители… выдвигают ли они какую-то причину убийства?

Она побелела.

— Мое желание быть свободной от мужчин вообще.

— У вас действительно есть такое желание?

Она заговорила взволнованно и быстро.

— Что я не хочу связывать себя замужеством? Да! Что я хочу, чтобы меня оставили в покое? Да! Что я не хочу никому причинять зла и хочу, чтобы моя любовь к одиночеству никого не обижала? Да, все это правда. Истинная правда! Но клянусь, я не смогла бы убить, стремясь заполучить то, к чему тянется моя душа! — Она порывисто сжала его руку. — Клянусь, я не способна на убийство. Вы должны мне верить!

Как он мог ей верить? И как мог не верить? Она казалась такой искренней, так переживала свою трагедию.

— Что же за жизнь, к которой стремится ваша душа и озаряется лицо при одной мысли о ней?

Анжела пристально следила за выражением его глаз и ожидала этого вопроса. Остался последний рубеж его недоверия, необходимо взять его приступом.

— Дорогой Дьявол, я не смогла бы убить человека в стремлении вернуть себе свободу. Я не создана для убийства. Мне не нужны другие мужья. Я никогда больше не выйду замуж. У меня было два мужа — один молодой, другой старый. Приобрела я и свекра, достаточно беспринципного, он попытался взять принадлежащее его сыну. Да, я открываю вам всю правду. Вам ведь нужны факты. Готова поклясться на Библии, лорд Уиндом действительно покушался на мою честь. Отец мой отозвал меня из монастыря как раз накануне пострижения в монахини. Не вняв моим мольбам, он выдал меня замуж за нареченного покойной сестры, наследника Уиндома. В этом святотатстве отца поддержали его два брата. Затем мой первый муж и его родители умерли от чумы, так было угодно Богу. Тогда отец и дядья снова пришли ко мне и потребовали выйти замуж за одного из достойнейших баронов. Этим бароном оказался Кретьен. Он один из всех знакомых мне мужчин относился ко мне с добротой, — она замолчала и перевела дух.

— Повторяю, Дьявол, мне не нужны другие мужья. Я хочу жить одна. Воздавать хвалу Господу Богу. Управлять своими поместьями без чьей-либо помощи и до конца дней своих соблюдать обет безбрачия.

Эта страстная исповедь рассеяла подозрения в виновности Анжелы и усыпила ревность Дьявола. Сердце переполнилось страданием. Душа воспылала жаждой справедливого отмщения.

— Я верю вам, леди Карлисли.

— Вы четвертый, кто верит. Кроме вас только те трое, мои слуги, похитившие вас. Они тоже убеждены в моей невиновности. Питер, мой камердинер, он руководил захватом, Эдвин, мой казначей, и Леон, мой лесничий. Только они сохраняют верность мне, хотя и знают, какие обвинения возводят против меня подданные мужа.

— Должно быть, они очень любят вас, если идут на подобный риск. Ведь ни для кого не секрет, люди лорда Кретьена являют полную противоположность его кроткому нраву и не отличаются терпимостью.

Иными словами, хотел сказать мужчина, люди лорда Кретьена рыскали по окрестностям, как стая волков, грабя дома деревенских жителей, насилуя женщин. Вся округа ненавидела свиту графа Карлисли. Анжелика Уиндом вышла замуж за Кретьена Форестера лишь за четыре месяца до описываемых событий. Но с тех пор, как люди Карлисли переехали жить в Уиндомский замок, жители соседних деревень страдали от их набегов.

Только на прошлой неделе Дьяволу пришлось воспользоваться помощью своих верных соратников и вырвать одну несчастную из лап латника лорда Карлисли. Они подвесили насильника на стропилах церкви на рукавах его же туники. Мерзавец тут же покаялся в грехах и обещал убраться из Уиндома, если ему даруют прощение. Его отпустили, и вскоре он исчез.

Леди Карлисли покачала головой.

— Меня всегда поражала разница между моим господином и его восемью сподвижниками. Однако когда я задавала мужу вопрос об этом, Кретьен отворачивался и пытался оправдать их злодеяния участием в крестовых походах на Восток. По его словам, там они и научились жестокости.

Дьявол зарычал от негодования.

— Такой разбой и насилие никто не должен видеть, а не только претерпевать. Это лишает людей радости и надежды.

Он слишком часто становился свидетелем подобных разбойных набегов, когда бывал в Венеции, Константинополе, Самарканде, в степях Каракума.

— От его оправданий никому не легче.

— Люди часто смешивают службу себе самому со службой Богу и королю.

— Дорогая миледи, я видел много людей, совершавших паломничество к святым местам в надежде получить далеко не божественное вознаграждение.

— Знаю. О вашем прошлом ходит много слухов, очевидно, потому, что редко кому удавалось видеть вас вблизи. Некоторые говорят, вы сами когда-то участвовали в Крестовом походе. Другие утверждают, будто вас ограбили здесь в Англии и лишили всего имущества.

— Слухи редко соответствуют истине.

— А эти?

Сам не понимая почему, он почувствовал потребность высказать то, о чем редко кто знал.

— Меня лишили моих поместий, титулов, наследства.

— Король?

— Он дал разрешение, действовали другие. Двое.

— И вы не придумали ничего лучшего, как скрыться в лесах и заняться разбоем?

— Я выбрал этот способ мести. — Он пристально посмотрел ей в глаза, ожидая, пока она отведет взгляд, но Анжела продолжала смотреть на него в упор.

Потом она подобрала с пола кинжал и двумя резкими движениями перерезала веревки на его ногах.

Пленник размял затекшие ступни. Наблюдая за его движениями, девушка опустила ресницы, стараясь скрыть охватившее ее страстное желание при виде того, как напряглась его плоть. Как могла такая красавица мечтать об обете безбрачия? В этом таилось что-то греховное.

Перерезав веревки, она дарила ему свободу, и он это знал, но не мог оставить ее. Скрестив на груди руки, пленник ждал окончания ее рассказа.

— Я выбрала вас, так как решила — вы можете мне помочь. Вы, как и я, нуждаетесь в защите от тирании. Почти ежедневно выслушивая необыкновенные истории о вашей смелости, я поняла — я могу обратиться только к вам с этой просьбой. Мне нужна ваша смелость. В кошмаре, ожидающем меня в скором времени, мне нужна гораздо большая, чем моя, твердость духа.

Последнее утверждение показалось ему не бесспорным. Ведь он стал изгоем, человеком вне закона.

— Хотел бы выслушать до конца, в чем заключается ваше предложение. Да, я слышал, вы хотите, чтобы я стал вашим мужем. Но для чего? Я вернусь в леса, а вы начнете наслаждаться обетом безбрачия? Уж не за этим ли вы, знатная дама, преклоняете передо мною колени? Я не такой уж дурак, леди Карлисли. Я, видите ли, тоже не жажду жениться взаправду, если уж быть до конца откровенным. К тому же, я не хочу нарушать законы Бога. Мне нельзя жениться, ибо я не могу составить женщине достойную партию. Я не женюсь даже во имя самых благородных побуждений.

— Понимаю и предвидела именно такой ответ. Поэтому и подумала — мы вернемся в замок Уиндом после заключения ложного брака.

— Каким образом мы совершим бракосочетание? Кто еще находится с вами в Монтроз Манор?

— Только моя горничная и начальник стражи Майкл Росс. Оба поддерживают обвинения камердинера Кретьена Юджина Делигера. Они следят за мной; там, где могут, ограничивают мою свободу действий. Если осмеливаются.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Кретьен всегда позволял своему камердинеру слишком многое, это вызывало удивление окружающих, — пояснила Анжела. — Обладая такой властью в доме, Делигер часто переходил границы дозволенного. Три дня тому назад Делигер взял троих людей и отправился за очередным кандидатом в мужья для меня. Я воспользовалась его отъездом и укрылась здесь, где надеялась с помощью Питера побеседовать с вами. Я притворилась, будто переживаю смерть Кретьена сильнее, чем на самом деле, и Росс поверил мне. Пришлось доверить ему и Нелл присмотр за винными погребами. Надеюсь, они упьются до бесчувствия. Благодарю Бога, он услышал мои молитвы и привел вас ко мне. Эта ночь последняя, завтра я должна вернуться в Уиндом.

Мужчина задумался.

— Кажется, вы не подумали, Делигер ведь захочет посмотреть документы о браке?

— Да, я написала по прошлому брачному свидетельству.

Он мог только восхищаться ее умом. Судя по бледному лицу, ее удручала собственная непорядочность.

— Послушайте, Дьявол, я не верю, что цель оправдывает средства, но в данном случае я готова на любую ложь, лишь бы избежать оков еще одного брака, который… — она запнулась, — …еще одной брачной сделки.

— А как насчет священника? Есть у вас кто-нибудь на примете, кто согласится засвидетельствовать наш брак?

— Нет. Хватит документов.

Дьявол подавил какое-то восточное ругательство.

— Миледи, эти люди угрожали вам, не так ли? Неужели вы думаете, будто они на слово поверят вашему замужеству? Они, конечно, потребуют доказательств.

— Если необходимо, я могу заплатить тому, кто переоденется в платье священника.

— Тогда вы рискуете. Этот мошенник за еще большие деньги согласится выдать правду людям Карлисли. Нет, это не подойдет.

Однако он знал человека, который не выдал бы их. Если только удастся уговорить его пойти на ложь…

— Хорошо. Но скажите, вы согласны жениться на мне? Я вас щедро отблагодарю. У меня есть золото, драгоценности, земли, несметные богатства, мне никогда не придется воспользоваться ими. Возьмите их! Тогда вы сможете прекратить грабежи! Я никогда ничего не попрошу взамен. Вы можете исчезнуть и никогда…

Дьявол взял ее руки в свои и заставил посмотреть себе в глаза.

— Прекратите. Выслушайте теперь меня. Нам незачем заключать подлинный брак. У меня возникла идея. Среди моих людей есть бывший священник.

— Вы? — с надеждой воскликнула она.

Он громко и раскатисто засмеялся.

— Кто вам сказал эту чушь? О, Боже праведный! Я никогда не испытывал тяги к религии. Но мой друг служил священником. Он перешел ко мне в знак протеста против подлого обращения с его орденом со стороны короля Иоанна. Было время, когда монахи больше поддерживали папу, чем короля. За это Иоанн им мстил.

— И этот человек подтвердит ложь о нашем венчании?

— Самюэль знает ритуал и необходимые слова. Он сможет помочь нам, я в этом не сомневаюсь. У него очень представительный, но, в то же время, набожный вид. Никто не осмелится усомниться в словах этого человека. Нужно послать за ним ваших людей. Я знаю, как доставить его сюда, не связывая.

Анжела улыбнулась, сначала робко, потом смелее.

— Так вы поможете мне, — еще не веря, прошептала она.

Дьявол тихо засмеялся.

— Считаю, будет справедливо, если Полуночный Дьявол поможет незаслуженно обвиненному человеку.

Он решительно поднялся на ноги. Мышцы болели. Тело горело огнем при виде сказочной нимфы, ее восторженных глаз, полуоткрытых губ. Она стояла так близко к нему…

— Вы намного превосходите сложенные о вас легенды, — прошептала она в восхищении. — Я никогда не думала, что человек может быть столь велик.