— У меня всегда накрыто к чаю на двоих, — с улыбкой сказал мистер Чандра, — быть в этот час одному неприятно. Так что даже в компании пустого прибора я чувствую себя бодрее, — все же это лучше, чем ничего. Тем более я восхищен, что вы приняли мое приглашение. — За маленьким столиком в небольшой столовой он казался еще выше ростом.

— Как здесь мило! — Ви развернула белоснежную салфетку, и мистер Чандра протянул ей под-носик с усыпанными кунжутом печеньицами. Она улыбнулась, почувствовав себя Алисой в Стране Чудес на чаепитии у Шляпника и Плотника.

— Это «Граф Грэй», — сказал Чандра, наливая чай. — В моей стране любят этот сорт чая, мы унаследовали английские вкусы.

— Вы давно покинули Индию? — вежливо спросила Ви, беря в руки тонкую, как яичная скорлупа, чашечку, которая, казалось, могла треснуть от малейшего прикосновения.

— Мне пришлось уехать в 1956, когда Керала, моя родина, стала независимым штатом. Это печальная история, и я не хочу, чтобы ваши ясные глазки затуманились от грусти.

Слушая живую мелодичную речь, девушка любовалась его словно танцующими руками, которые плавно двигались в воздухе, поднимая чайник и подвигая чашки. Его лицо под белыми волосами, удлиненное и заостренное к подбородку, словно миндалина, поражало тонкостью черт.

— А я думала, что все индийцы — темнокожие, — вырвалось у Ви. Она запнулась и опустила голову, чтобы скрыть замешательство.

— Да, так и есть — большинство. Но у миллионов индийцев тысячи разных оттенков кожи, есть и горсточка светлокожих, как я. Вы читали Киплинга? Ну и хорошо, что не читали. Англичане, которые несли свое «бремя белых» в Индии, внушали нам, что править должны те, у кого кожа светлее. Хотя мы не очень-то нуждались в уроках расизма — задолго до прихода англичан в Индии веками практиковалась дискриминация. Мой отец был махараджа, и я унаследовал от него благородную бледность кожи. Но я незаконный сын и не наследник его владений, поэтому я правлю только в этом крошечном царстве, которое могли обозреть ваши прекрасные глаза, — закончил он с чудесной улыбкой. Он все больше нравился Ви, поэтому она сидела молча, опасаясь выдать свое смущение. Этот человек с мягким голосом и матовыми шоколадными глазами был обаятельнее всех, с кем ей доводилось встречаться.

— Ну, возьмите еще печенье, — ласково сказал он, протягивая серебряный подносик, — и расскажите мне о себе. Вы занимаетесь парфюмерией?

Ви отвечала односложно, но потом, успокоенная приветливостью и добротой Чандры, почти все рассказала ему. Она сказала, что отец ее был известным французским парфюмером, но его изгнали нацисты. — Чандра сочувственно кивнул. — У нее нет матери, и она живет с отцом и младшей сестрой.

Девушка сказала о своей работе «виндзорской леди», о Нине, о том, что после ее отъезда им стало трудно с деньгами и они задолжали за квартиру. Она не рассказала только о книге формул в черном кожаном переплете, листок из которой принесла ему для заказа материалов.

— А почему с заказом пришли вы, а не ваш отец? — мягко спросил Чандра.

Прежде чем ответить, Ви взглянула ему в лицо. Он был иностранцем, чужим, но она почему-то рассказала ему так много о своей жизни. Он выглядел достойным, добрым, даже мудрым, — она чувствовала, что может ему довериться.

— Он… сломался, — прошептала она. — Не верит в себя. Не хочет даже попытаться снова.

— И вы, юная женщина, хотите вдохнуть в него мужество?

— Да, — сказала она убежденно.

Чандра стоял, глядя в потолок. — Знаете, я отлично считаю в уме. Пока мы болтали, я рассчитал ваш заказ.

— Сколько? — спросила она испуганно.

— Не волнуйтесь. Через десять дней вы получите все заказанное. Я предоставлю вам кредит.

— Я не могу принять в подарок!

— Ну что вы, дорогая… — успокоил он ее. — Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанной. Я предлагаю вам выплату долга в рассрочку и по частям, в удобные вам сроки. У вас замечательные планы, и я считаю вас вполне платежеспособной. А теперь пойдемте в кладовую ароматов.

Ви с восторгом согласилась. Когда они проходили через маленький выставочный салон, Ви, затаив дыхание, подумала, что в переливающихся яркими цветами флаконах на полках сияет радуга и удивительный добрый волшебник ведет принцессу Ви к ее золотой вершине.

В хранилище ароматов Чандра начал рассказывать Ви о парфюмерии.

— Древнее, почтенное искусство, связанное с искусством любви, эротикой. Ваш отец, наверное, говорил вам, что слово «парфюмерия» происходит от латинского «perfume» — «через дым». Мы, люди Востока, наслаждались ароматами, разлитыми в воздухе, задолго до того, как изобрели и стали применять духи… Наши боги любили ароматы. Вот, понюхайте, — он протянул Ви флакон золотисто-желтого цвета, — это жасминовое масло. — Он открыл пробочку, и Ви вдохнула сладкий пряный запах. — О, вы закрываете глаза, когда нюхаете! — Чандра одобрительно улыбнулся. — Правда, в этом запахе что-то романтическое? Наш бог любви Кама обвивал этими цветами свои стрелы. Когда он выпускал стрелу из лука, аромат поражал чувства прежде, чем стрела вонзалась в сердце. Наш древний бог был мудр, — он знал, где находятся истоки любви. — Чандра завинтил крышечку флакона и поставил его на место. — А вот масло ветивера, — сказал он, открывая и поднося к лицу Ви флакон с красновато-коричневой жидкостью.

— Пахнет свежескошенной травой, — удивилась Ви, глубоко вдыхая аромат.

— Совершенно верно. У вас превосходное обоняние. Это масло из душистой травы, растущей в Южной Индии. Прежде, ею перекладывали белье, укладывая мешочки с травой под простыни, а еще вплетали пучки травы в циновки… — Он поставил ветивер на место. — Попробуйте-ка определить вот это, — он снял с полки бутылочку, наполненную веществом серовато-коричневого цвета.

Ви понюхала и отступила, наморщив носик. — Какой ужасный запах! Что это такое?

— Да, вы гениально чувствуете запахи. Это не масло, а порошок применяемый в виде суспензии и служащий фиксатором. Его используют в самых малых дозах — не больше одного мазка. Мускус — синоним индийского слова, обозначающего мужские яички, — с древности употреблялся, как вещество, возбуждающее половое чувство. Он содержится в мешочке под кожей живота самца мускусного оленя. В Коране описан рай, сотворенный из мускуса, и тела райских дев — гурий — тоже из мускуса.

— Не хотела бы я попасть в этот рай, — отозвалась Ви, все еще чувствуя, как ее ноздри обожгло резким запахом. Чандра засмеялся и продолжал доставать с полок и открывать бутылочки. Один за другим девушка вдыхала запахи, и эмоции накатывали на нее волна за волной. Но вдруг она поняла, что ничего не чувствует. — Что со мной? — тревожно спросила она Чандру, держа очередной флакончик, содержимое которого не издавало никакого аромата.

— Ничего страшного, дорогая! — засмеялся он. — Ваше обоняние великолепно. Оно выдержало огромное количество запахов, — и отказало вам. Ваш талант исключителен, но не необъятен. Знайте же, что вы превзошли всех, с кем я проделывал этот опыт.

— А мое обоняние восстановится?

Чандра успокоительно погладил ее руку. — Через несколько минут. — Прикосновение тонких пальцев словно оказало магическое действие — когда они вошли в маленький выставочный салон, Ви снова чувствовала запахи.

— Ну, что ж, — Чандра слегка поклонился Ви, — для начала хватит. Пожелаете — будет продолжение. Я буду польщен, если вы снова захотите слушать мои рассказы.

— Пожалуйста! Не надо откладывать. Я хочу узнать все!

— О, это невозможно. Никто не знает всего. На сегодня хватит, — повторил он.

Ви посмотрела на Чандру обиженно и восхищенно. Девушка не поверила ему — конечно, он знает все, этот мудрый старый человек, такой красивый и обаятельный. — Благодарю вас, — порывисто сказала она. — Благодарю за все, за все. — Она не могла объяснить за что, но чувствовала, что он открыл ей новый мир, в который она войдет и будет обитать в нем всю жизнь.

Решив ничего не говорить Арману, пока не получит материалы, в среду, ровно через десять дней после первого визита, Ви снова позвонила в васильково-синюю дверь. Чандра дружески приветствовал ее и сообщил, что заказ готов, и предложил для начала чашечку чая.

Ви с радостью согласилась. Ни с кем не поделившись своим секретом, она все эти дни наслаждалась воспоминаниями о чае, о сверкающих флаконах и волне ароматов и, главное, о самом Чандре. Снова оказавшись в его доме, она чувствовала себя как ребенок в сбывшемся сне.

На этот раз вместо посыпанного кунжутом печенья были горячие сдобные лепешки, которые надо было намазывать маслом и малиновым джемом, к ним — тот же чуть горьковатый изысканный чай «Граф Грей». Ви уплетала лепешки одну за другой, а хозяин дома смотрел на нее с явным удовольствием.

— Мне очень приятно, дорогая, что вам нравится мое скромное угощение, — заметил он с улыбкой.

— Ничего вкуснее в жизни не ела! воскликнула она восторженно, словно маленькая девочка. — Я, наверное, слишком быстро ем? — смущенно добавила она. Ви никогда в жизни так не наслаждалась едой. Маленькая комната сияла, словно кукольный домик, мелодичный голос Чандры мягко звучал в ее ушах, и она чувствовала, что достигла уютной надежной гавани, к которой стремилась всю жизнь.

После чая Чандра раскрыл шкатулку, приготовленную для Армана. — Отец расскажет вам об этих ароматах, — сказал он. — Он назовет ноты и сложит для вас чудесную мелодию.

— Расскажите вы, прошу! — взмолилась Ви.

— Пожалуйста, если вы настаиваете, но предупреждаю, что в парфюмерии я — музыковед, а не композитор. Основное положение: любые духи имеют в своем аромате основу, базис и ведущую ноту. Я избегаю технического жаргона и, естественно, упрощаю. «Ведущая нота» — это главное впечатление от аромата. Человек обычно производит впечатление взглядом, выражением лица. Впервые встретив человека, вы кратко характеризуете его: умный, добрый, хитрый, веселый, застенчивый и тому подобное. Какая-то черта бросается вам в глаза, и вы называете ее, предполагая, что она — ведущая нота в его характере. Так же и с запахами, только здесь главную ноту улавливает ваше обоняние. Конечно, для определения ноты запаха используются выражения иного рода, чем при определении характера человека. Каждый парфюмер создает для себя таблицу или гамму ведущих нот, обозначая приблизительно семь сфер. Ну, например, зелень, растительный мир, альдегиды, табак, кожа, папоротник. Словно семь нот в гамме, каждая из семи сфер также имеет более дробное деление.

— Я не улавливаю смысла, — расстроенно сказала Ви. Вчера она понимала, впитывала все, что говорил Чандра, сегодня же его речь казалась ей трудной и непонятной.

— Пусть вас это не беспокоит. Смысл в том, что парфюмеры заимствовали некоторые понятия у музыки. Чтобы дать представление о том, как составляются ароматы духов, они говорят о гармонии и аккорде, даже дерзают толковать духи как симфонию запахов. Но вам ни к чему вся эта белиберда, дорогая, обладая бесценным даром, вы можете довериться своим инстинктам. Если вы решите стать парфюмером, то изучите все это так же легко, как алфавит.

— Вы так думаете? — спросила она с сомнением. Но в ту минуту, когда Чандра сказал, что она может быть парфюмером, Ви с уверенностью почувствовала, что она им станет. — Вы уверены? — настаивала она. — Вы думаете, что я все узнаю о запахах?

— Даю слово, — кивнул он.

Девушка просияла, почувствовав прилив счастья. Она загорелась надеждой: — И вы думаете, что мой отец знает все, о чем вы мне рассказываете?

— Уверен в этом. Отдайте ему это. — Чандра протянул ей ящичек. — Но, прежде чем вы уйдете, вы должны мне что-то пообещать.

— Что именно? — Ви смотрела выжидательно.

— Каждые две недели вы будете приходить сюда на чай.

— О! — Ви готова была обнять его, но не могла — она уже взяла в руки тяжелый ящичек. Она покраснела от радости и подумала, что Чандра — самый замечательный человек в мире.

— Он тебя соблазнил? — вскричал Арман. — Этим ты с ним расплатилась?

У Ви от гнева побелели губы; она смотрела на отца с ненавистью.

Арман и сам знал, что ведет себя отвратительно, но не мог с собой справиться. Вид бутылочек с экстрактами привел его в ужас. Он обманул Ви, чтобы умиротворить ее, когда обещал ей начать делать духи, — он был уверен, что это никогда не произойдет. Он думал, что она не достанет материалов и ему не придется повторять бесплодную попытку. Но ящичек с душистыми маслами и фиксаторами стоял перед ним, и он неистово набросился на Ви, обвиняя Чандру, чтобы под этим предлогом вернуть ему материалы. Ему хотелось, чтобы они исчезли, как будто их никогда не было — и с ними исчезло бы новое мучительное напоминание об утерянном даре, о погибшем гении парфюмера.