— Нет, — возразила Ви, — я стану не мадам Джолэй, а одной из них. Мы, сестры Джолэй, и будут две мадам Джолэй.

Марти прижалась к Нику. — Ты начнешь сама, как и в первый раз начала. А потом вступлю и я. Попозже.

Ви глядела на Марти изумленно. Ей трудно было поверить, что сестра, с ее неукротимой страстью к бизнесу, устранилась от дела. Да, призвание Марти — повергать в изумление.

Ви молчала, вопрос задал Майк: — Разве вы, Марти, не будете участвовать в разработке новой линии?

— Пока не буду. Я целиком отдамся новой карьере — жены…

— Неужели ты не примешь участия?! — воскликнула Ви, но Марти подняла руку, призывая ее к молчанию: — И матери.

— Как! Ты…

— Беременна. Уже три месяца.

— Это был единственный способ заставить ее выйти за меня замуж, — широко улыбнулся Ник. — И сделать меня добропорядочным отцом семейства.

— Это же замечательно! — Ви захлопала в ладоши. — Но сможешь ли ты отказаться от бизнеса, Марти? Ведь ты отдала ему годы жизни, как и я.

— Я занималась им, пока могла. Ты спрашивала меня как-то, Ви, довольна ли я своими свершениями, горжусь ли я ими. Нет, я не горжусь ими, но я доказала тебе, что я могу это делать. И главное — доказала самой себе. И еще, — добавила она мягко, — Арману, да почит он в мире.

— Аминь, — сказала Ви и обняла Марти.

Когда Марти снова взяла под руку Ника, она сказала Ви: — Ну конечно, я не устранюсь совершенно. Ник будет рассказывать мне, как идут дела, и ты тоже. Ник вернется к тебе на работу через год.

Ви вопросительно посмотрела на Ника. — Да, я вернусь, если вы меня возьмете, Ви. Сейчас мы с Марти отправляемся в свадебное путешествие — и наш «медовый месяц» продлится год. Я никогда в жизни не путешествовал. Марти покажет мне Францию, а оттуда — через весь свет! Наша дочь родится в Индии или в Китае — я всегда мечтал иметь родню из экзотических стран…

— До-очь? — протянула Марти.

— Да! — Ник поцеловал ее, — я еще подучусь химии и клонирую тебя, чтобы вокруг меня были твои подобия, а я ими любовался.

— Ну что ж, подучись! — засмеялся Майк.

Ник обнял Марти так крепко, что она запротестовала.

— Подучусь и достигну, — разве я не самый талантливый химик в мире? — заявил он с комической важностью.

В начале октября состоялась рекламная продажа мужского одеколона «Лё Сёль»[19] фирмы «Джолэй» в салоне «Магдал-Хофман» и других парфюмерных магазинах Америки. Ви настояла на французском названии, что придавало дополнительный оттенок аристократизма самому дорогому аромату в мире «Капли» аромата, заключенные в крошечные стеклянные ампулы, в коробочке, обитой внутри алым шелком, помещены были в маленькие серебряные футляры. Они продавались по сорок долларов за «каплю», а серебряные футляры с десятью ампулами — за четыреста долларов.

Ви скрывалась от фотографов и журналистов. Чтобы никто не узнал ее в толпе, она надела большие темные очки, закрывавшие пол-лица, и закутала шарфом свои золотистые волосы. Она стояла, опираясь на руку Майка, и смотрела на оживленную толпу кругом. Поль Меско подошел к ним, радостно улыбаясь. Ви пожала ему руку: — Вы видите, что делается, Поль? Распродажа несется как лошадь, сорвавшаяся с привязи. Мы создали подлинное чудо.

— Да, — кивнул он. — Самый изумительный аромат Армана Жолонэй воплотился в жизнь через сорок лет после того, как он его изобрел. Действительно, вы сотворили чудо, дорогое дитя.

— Не я, а мы. И вы, и Тэм, и Ник, конечно. Ник пока не хочет войти в фирму, так что нас остается трое — я, вы и Майк.

— Нет, я прощаюсь с вами. Уезжаю в Швейцарию. Там лучший шоколад в мире, а американский мне не понравился. Но если говорить серьезно — я провел в этой стране много лет и полюбил ее.

Они пожали ему руку и грустно глядели ему вслед — стройному седовласому мужчине с молодой походкой.

— Значит, теперь партнеры фирмы — только ты и я, — сказала Ви.

— Не пора ли нам, моя радость, стать партнерами в ином плане? — Он повернул ее к себе лицом, увидел сияющие глаза и приник к ее губам.

— Дорогой, — сказала она, прерывисто дыша после его страстного поцелуя, — как ты думаешь, мы нашли свое счастье вместе с формулой?

— Ну, может быть, — согласился Майк. — Хотя я думаю, что оно началось в тот вечер, когда ты оценила мои кулинарные способности. Так что счастье принесла нам в своем клюве жареная утка.