Мэгги Дэвис - Атласные мечты

Модель в костюме журавля окликнула проходившую мимо Элис.

– Мадемуазель Элис! Посмотрите, – произнесла она жалобно, – это невероятно, но, кажется, у меня отваливается перед!

Элис поняла, о чем говорит модель в костюме журавля, только добравшись до раздевалки. С нее сняли головной убор, и стилист-парикмахер принялся взбивать ей волосы для костюма космической птицы Жиля. Молодой дизайнер собственноручно принес свое главное детище, осторожно баюкая его в своих объятиях.

В зале аплодисменты гремели почти не переставая, заглушая музыку «Жар-птицы».

Элис чуть не задохнулась, когда Наннет дернула вверх «молнию» на лифе, стиснув ребра и впечатав ее груди в кружевную материю.

– Жиль, там происходит что-то непонятное! – Ей пришлось наклониться вперед, пока Жиль поправлял кружевные крылья, покрытые мелким жемчугом и серебристыми блестками. Сильвия встала на колени, чтобы надеть на нее белые атласные туфельки. – Вы меня слушаете?

Они явно не слушали ее.

– Модель в костюме журавля, спускавшаяся вниз, – упорно продолжала Элис, – придерживала перед своего лифа. Ей предстояло еще повернуться, пройти назад и остановиться на ступенях.

Она вздрогнула, когда стилист, не церемонясь, схватил прядь ее волос и обрызгал их из пульверизатора лаком так, что они зафиксировались вокруг лица.

– Знаешь, – поспешно закончила она, – мне кажется, там по всей площадке разбросаны кусочки этих кружев.

– А-ах! – одобрительно протянула Наннет, когда стилист закончил свою работу.

Элис впервые полностью облачилась в костюм фантастической птицы. Ее тело от кончиков полуобнаженных грудей до бедер обтягивала тугая, почти прозрачная, тонкая ткань. Длинные ленты ламинированного кружева обвивались вокруг ее стройных ног, затянутых в прозрачное, прошитое серебряной нитью трико. На ней не было маски – только брызги серебряных и белых искорок, наложенные кончиком кисточки, покрывали ее щеки, усиливая эффект, производимый синими глазами. Из едва видимой тончайшей сеточки на голове торчали блестящие спицы, с которых свисали мерцающие нити, образуя неземной ореол. За спиной Элис вздымались гигантские крылья из чудесного «Небесного Кружева», украшенного изысканным «белым на белом» узором.

Теперь, когда совы, цапли и журавли вновь заняли свои места на ступенях, Элис предстояло начать финальную сцену: спуститься вниз и, сделав один круг по танцевальной площадке, взойти на лестницу, чтобы занять свое прежнее место. Костюм фантастической птицы был последним, самым ослепительным и вдохновенным творением в коллекции Жиля.

Жиль и Наннет мягко подтолкнули ее к выходу.

– Подождите минутку, – растерянно оглянулась Элис. – Вы не поверите, но мне кажется, одна из лент на моей юбке только что отвалилась.

Однако времени на размышления уже не оставалось.

Стоило Элис в костюме королевы белых птиц появиться на вершине лестницы, как аплодисменты бурей пронеслись по залу фойе. Без громоздкой маски фламинго Элис теперь видела гораздо лучше. Она подняла вверх руки, поддерживая свои крылья, и глядела прямо вперед с классической надменностью модели, которая считает ниже своего достоинства смотреть, куда ступают ее ноги, даже на предательски опасной лестнице. Однако на этот раз под ногами модели была не просто гладкая поверхность мраморных ступеней.

Клочки «Небесного Кружева», как снежинки, усыпали ступени парадной лестницы «Гранд опера» с вершины и до основания. Честь и хвала моделям, несомненно, обладавшим высоким профессионализмом, которые продержались на своих местах по крайней мере четверть часа, пока световое представление заливало их огненными вспышками и музыка из «Жар-птицы» сменялась финальной частью «Планет» Ричардсона. Все это время отдельные частички ламинированного материала их костюмов медленно опадали на пол.

Уже спускаясь вниз, Элис поняла, что ее прекрасные кружевные крылья разъезжаются в стороны. К тому времени, как она достигла подножья лестницы, в воздухе вокруг нее, подобно космической пыли, разлетались многочисленные лоскутки. С упавшим сердцем манекенщица поняла, что, к тому моменту, когда сделает разворот и двинется к центру лестничной площадки, от ее наряда не останется практически ничего.

Элис сделала быстрый поворот и увидела, что Джексона Сторма нет за его столиком. Николас Паллиадис, как никогда походивший на леопарда, сидел, поставив локоть на скатерть, рядом с принцессой Кэтрин. Элис заметила, как с его лица исчезло безразличное выражение, стоило ему перевести взгляд на белоснежную королеву птиц. В ту же секунду она почувствовала нежное дуновение теплого воздуха на своих грудях.

Элис остановилась.

Великолепный костюм космической птицы Жиля буквально таял на ней! Николас Паллиадис, всем своим видом выражая изумление и решимость, через спинки стульев пробирался к ней.

Нет, только не это! Она не нуждалась в его помощи или, вполне возможно, в его оскорблениях.

Элис коснулась рукой груди и кончиками пальцев неожиданно нащупала неприкрытый сосок. Она развернулась, распыляя по воздуху микроскопические частички ткани. Странный звук нарастал вокруг нее. Помрачнев, она поняла, что это был дружный смех зрителей.

Световое представление, подходившее к своему изумительно яркому, взрывному финалу, до мельчайших подробностей озаряло фойе «Опера», фресковую живопись и облинявшие ряды манекенщиц. Ступени были усыпаны остатками «Небесного Кружева». Проходя мимо сов, журавлей и цапель, выстроившихся по обе стороны лестницы, Элис видела застывшие лица моделей, которые со стоическим хладнокровием прикрывали себя руками. Проявляя чудеса героизма, ни одна из них так и не сдвинулась с места.

На вершине лестницы Элис заставила себя повернуться лицом к публике. Финалу предстояло продлиться всего еще несколько мгновений.

Она едва могла выдержать эти секунды. Фотографы из «Вога» кинулись к основанию лестницы, их вспышки замигали с неистовой энергией. Большая часть хохотавшей публики повскакивала со своих мест. Нет, Элис не особенно переживала из-за того, что ей пришлось работать в качестве обнаженной натуры. Она уже собиралась направиться в помещение раздевалки, когда среди столиков принца Медивани произошло какое-то замешательство. В следующий момент в дверях «Гранд опера» возник отряд французской жандармерии, сопровождаемый завываниями полицейских сирен.

– Что случилось?! Что случилось?!

Жиль Васс выскочил с антресолей и ринулся вниз по лестнице, следом за ним – Наннет и Сильвия. Дизайнер остановился и окинул остекленевшим взглядом то, что осталось от наряда космической птицы. Видя его выражение, Элис целомудренно прикрылась жалкими остатками кружевного крыла.

Фойе под ними было охвачено волнением. В свалку включились фотографы и полиция, у парадных дверей «Опера» галдели телевизионные группы, шумно требуя впустить их внутрь здания.

– Мы должны увести манекенщиц, – закричала Наннет.

Некоторые девушки уже кинулись вверх по лестнице, не дожидаясь финальных аккордов музыкального оформления.

Элис завороженно смотрела, как фигура в знакомом длинном пальто отделилась от рукопашной схватки внизу и двинулась в ее сторону. Когда Кристофер Форбс быстро отвел от нее глаза, она наконец в полной мере осознала свою наготу.

– Мне нужно идти, – прошептала она.

Жиль упал на колени, бормоча что-то несвязное и подбирая кусочки «Небесного Кружева», разбросанные на ступеньках. Наннет тщетно пыталась поднять его на ноги.

Кристофер Форбс снял свое пальто и поспешно накинул на плечи Элис.

– Де Бриссак все знал об этом проклятом материале. Черт, пол-Парижа помнило этот хлам. Будь на месте Джексона Сторма кто-нибудь другой, его бы наверняка предупредили!

Элис бросила на него изумленный взгляд.

– Натрий в чистящей химической жидкости растворяет ламинированный материал. Вот почему де Бриссак не выбрасывал его на рынок.

– Я хочу знать, – произнесла Элис почти шепотом, – я хочу знать, что там они делают с Николасом Паллиадисом.

Журналист посмотрел вниз, где четверо полицейских в форме рывком поставили на ноги Паллиадиса в растерзанном белом фраке. Крис Форбс улыбнулся.

– Говорил же я, что достану сукина сына, помнишь?

Элис опять изумленно посмотрела на него.

– Мне потребовалась не одна неделя расследований и помощь массы людей со стороны, но теперь Нико арестован по обвинению в преступных махинациях. Он использовал танкеры Паллиадисов для незаконной поставки оружия в Иран.

Из-за снегопада Джексон Сторм едва различал женщину в костюме и маске, шедшую впереди него. Он не надел пальто поверх дорогого костюма, который предназначался для официального вечернего приема, и теперь замерз и промок. Они были недалеко от «Опера», на тротуаре улицы, соседней с рю Обер, однако у Джека промелькнула мысль, а не имеет ли он дело с тщательно разработанным планом ограбления.

«Какая нелепость! – тут же отогнал он от себя эту мысль. – Кто станет посылать красивую женщину на благотворительный бал в „Гранд опера“ по билету за пятьсот долларов, чтобы кого-то ограбить».

И все же он замедлил свой бег. Маленькие магазинчики на улице, торгующие радиоаппаратурой, электроприборами, нижним бельем и трикотажем, были закрыты. Он в Париже, напомнил себе Джек. В конце концов, это чужой ему город.

«Эй, Джейк, что ты вытворяешь?» – пытался вразумить себя Сторм. День был сумасшедшим. Он потерял часть своей компании. Может быть, он к тому же потерял рассудок, если бегает по парижским улицам во время снегопада? Может быть, этой женщины вовсе и не существует?! Обыкновенная галлюцинация, результат сильного стресса.

Однако когда темноволосая незнакомка в мерцающей птичьей маске остановилась прямо перед ним под уличным фонарем и обвила себя руками, слегка подрагивая от холода, Джек понял, что перед ним женщина из плоти и крови.

Всю свою жизнь он стремился заработать побольше денег и удержаться на плаву, обрести семью и добиться успеха во всех сферах своей деятельности. Достигнуть того, о чем всегда мечтал, будучи пареньком из Бронкса. И что бы он ни делал, он всегда руководствовался рассудком и никогда сердцем – теперь он понимал это.

«Что с тобой, Джейк? Ты готов наделать нынешним вечером каких-нибудь глупостей, выставить себя круглым дураком? Как это называется – кризис зрелого возраста?

«Пусть это кризис зрелого возраста, – нетерпеливо сказал себе Джек. – Я все же рискну».

Она ждала, пока он пересекал улицу. Подойдя поближе и ступив в круг света под уличным фонарем, он разглядел, что она немолода – не девочка, но женщина в расцвете своей утонченной красоты.

Она глядела на него блестящими глазами из-под маски с искусно выполненным хищным клювом, храня провокационное молчание.

– Мадам, – галантно произнес Джек, – вы меня не знаете, но мне кажется, что я знаю вас всю свою жизнь. Вы будто одновременно явились из моего прошлого и будущего. Это нелегко объяснить, не правда ли? Но поверьте мне, – сказал он, – вы так притягиваете меня, что это даже не поддается описанию! Если бы я сказал, что всю жизнь мечтал о вас, вы бы, наверное, решили, что я безумец.

Он сделал паузу, надеясь, что она понимает по-английски. А если нет? Черт, наверное, так было бы даже лучше!

– Но мне показалось, что вы… проявили ко мне некоторый интерес. Иначе я бы не посмел последовать за вами. И, – завершил он фразу, неуверенно улыбаясь, – нас бы здесь не было.

«Не очень-то складно у тебя вышло, Джейк, – сказал он себе, – в средней школе у тебя получалось гораздо лучше». Он не знал, как ему выпутаться из этого глупого положения.

– Понимаете ли, – наконец искренне признался он, – я не привык предаваться мечтаниям, так сказать, поэтическим грезам. Если уж я мечтаю, то о каких-нибудь выгодных сделках или удачной рекламе. Но теперь в своих грезах я преследую женщину. Думаю, я гонюсь за чем-то, чего мне страшно не хватает в жизни.

Джексон Сторм запнулся. Он понимал, что открывает перед незнакомкой свою душу, но нынче был необыкновенный вечер и он находился в необыкновенном расположении духа. Он беседовал с женщиной в костюме белой птицы и в то же время разговаривал сам с собой.

Он склонил свою седеющую голову и посмотрел на дивную женщину.

– Так в чем же я нуждаюсь? – почти шепотом произнес он. – Чего у меня нет? – Неожиданно его охватила невероятная жалость к самому себе, он вдруг понял, каким несчастным был последние несколько недель. – Чего мне не хватает, чтобы почувствовать себя счастливым? Вы не можете мне ответить?

Молчаливая женщина подняла руки и сняла с лица маску. Волосы рассыпались по прекрасным плечам.

На Джексона Сторма смотрела его жена.

– Джек, глупый ты осел, – сказала Марианна Сторм, – все твои беды оттого, что рядом с тобой нет меня!

Среди участников «Бала Белых Птиц» уже ходили слухи о том, что служба новостей «Рейтере» выпустит репортаж под заголовком: «Облинявшие птицы Жиля Васса – парижская сенсация».