Паук пополз обратно в свою норку.

Я напугала своего питомца.

Раздался громкий стук в дверь.

Я трусливо подождала, пока он прекратится, но этого не случилось.

Наконец, я открыла дверь.

Хозяин квартиры не выглядел довольным.

— Тебя предупреждали, Эвери.

— Предупреждали? — я нахмурилась. — О чем?

— Аренда.

— Я заплатила.

— Ты заплатила за прошлый месяц. В этом месяце оплата должна была состояться три недели назад.

Невозможно. Я подсчитала. Нет, нет, нет, это не может быть правдой.

— И у меня есть человек, который желает заехать немедленно, так что… — он качнулся на каблуках. — У тебя один день, чтобы собрать вещи.

Прекрасно. У меня день, чтобы сложить ноутбук и паука. Без проблем. Мне остается найти коробку где-нибудь на углу улицы и молиться, чтобы не пошел дождь.

Глаза наполнились слезами.

— Нет, — он покачал головой. — Никаких слез, Эвери. Это бизнес. Я уже несколько недель оставляю под дверью уведомления. Все кончено.

Он ушел.

Я оглянулась на дверь.

Справедливости ради стоит отметить, что уведомления были под другим уведомлением, в котором говорилось, что в здании будут проводиться строительные работы, да и в действительности последние несколько дней я не оставалась в своей квартире.

Я жила в квартире дьявола.

В животе заурчало. Нужно было поесть на вечеринке.

Я сползла на пол возле открытой двери и заплакала.

Рядом послышались шаги. Я не подняла глаз. Наслаждайся, говнюк Мистер Томпсон! Это последнее, что ты увидишь от Эвери Блэ…

— Эвери, — Лукас выдохнул мое имя. — Малышка Эвери, что случилось? У тебя что-то болит?

— Всего лишь все, — пробормотала я сквозь слезы и мокрые пальцы. — Но знаешь, этого стоило ожидать, когда любимый человек оказывается мудаком, и тебя только что выселили.

— Тебя — что? — он подошел и переступил через меня.

— Выселили означает, что ты бездомный, и… Эй! — я сжала кулаки. — Что ты делаешь?

Он не ответил. Вместо этого порылся в единственном шкафу, вытащил две сумки и принялся вываливать одежду вместе с вешалками на кровать.

— Торн!

Ответа не последовало. Бросившись на кухню, он открыл все шкафчики, нахмурился, а потом спросил через плечо:

— Есть что-нибудь в холодильнике?

В животе снова заурчало.

— Полагаю, это ответ.

— Ты не можешь быть здесь. Я не хочу тебя видеть… — я была в трех секундах от того, чтобы броситься к его накачанному телу и молотить кулаками по спине, пока он не уйдет.

Но потом он остановился. Не улыбался, просто стоял посреди комнаты и смотрел на меня.

Стало неуютно.

Я начала нервничать.

— Какая-нибудь мебель кроме этой кровати?

Я смутилась.

— Нет, у меня не было времени, чтобы…

— Хорошо, — он вернулся в спальню и завернул всю одежду в покрывало. Потом сдернул простыни, бросил мне подушки и сказал: — Пойдем, я вернусь за мебелью позже.

— Я не пойду с тобой, — упорствовала я.

Лукас вздохнул.

— Либо я, либо коробка на углу Первой улицы и Пайк, но слышал, что сейчас она занята бездомным парнем с тележкой. Но выбирать тебе.

Я действительно подумывала об этом. В коробке было бы приятно. Никто бы не беспокоил меня, кроме случайных бездомных друзей и, возможно, крыс.

— Малышка Эвери… — взгляд Лукаса был умоляющим. — Позволь мне о тебе позаботиться.

Я выдохнула.

— Это ничего не значит.

— Хорошо.

— Это временно.

— Как скажешь.

— И я не буду спать в твоей постели.

— А я просил тебя об этом?

Что ж, ужасно.

— Н-нет.

— Ты можешь занять свободную комнату.

— Верно. — Слезы обожгли глаза. Итак, я просто останусь в его комнате пыток, пока он будет развлекаться с Молли через два дня. Прекрасно. Думаю, предпочитаю бродяжничество.

Я нехотя последовала за ним к машине.

Мы ехали в молчании всю дорогу до его дома. И к тому времени, как мы отнесли все мои вещи в гостевую спальню, напряжение стало таким ощутимым, что у меня начал болеть живот, или желудок от отчаяния принялся переваривать сам себя.

По крайней мере, Лукас оставил меня одну, пока я убирала одежду в шкаф.

Через полчаса он постучал в дверь и знаком велел следовать за ним, все еще молча. Это так забавно. Совсем никакого стресса.

Я была в пяти минутах от нервного срыва и слышала, что это не выглядело красиво.

В кухне пахло тайской едой.

С полным слюнями ртом я подошла к стойке и расплакалась.

Я была на нервах.

Еда выглядела потрясающе.

Но вместо принца, спасшего принцессу, мудак спас бездомную девушку.

Почему мне достался испорченный вариант истории?

ПОЧЕМУ?

— Ешь, — велел он, протягивая вилку. Меня не нужно уговаривать. Я буду есть, даже если еда украдена у слепой бабушки. Голод всегда брал надо мной верх.

Рот был набит едой, едва успевая глотать, я воскликнула:

— Почему ты не ешь?

Он помолчал, лицо казалось равнодушным.

— Решил дать сначала поесть тебе.

— Нет, — я покачала головой и виновато уставилась на еду. — То есть все нормально, мы можем поесть вместе.

Как по сигналу, потому что вселенная меня ненавидела, на столешнице зазвонил его телефон, прямо рядом со мной.

Молли.

Еда грозила вернуться обратно.

— Ты не собираешься ответить? — На глаза навернулись слезы, когда я указала на этот идиотский телефон.

— Нет, — прошептал он. — Не собираюсь.

— Но ответишь.

— Нет.

— Торн…

— Малышка Эвери…

Глупые слезы. Чем сильнее я пыталась сдержать их, тем больше они грозили политься.

— Я люблю тебя, ты знаешь. — Слова Лукаса стали ударом прямо в сердце и по моему уже пошатнувшемуся рассудку.

— Этого достаточно? — спросила я больше саму себя, чем его.

— Черт, я очень надеюсь, что да. — А потом он ушел, мягко прикрыв за собой дверь спальни.


Глава 45


ЛУКАС


Она была слишком измучена для разговоров. Я знал женщин. Ничего хорошего не выйдет из разговора с женщиной, когда она так душевно и эмоционально измотана, что чуть не упала носом в лапшу.

Это значило, что я спал крайне дерьмово.

И, в конце концов, перелег на диван в глупой попытке услышать дыхание Эвери.

Да. Я хотел слышать ее дыхание.

Я бы даже храпу обрадовался в этот момент.

Широко открытыми глазами я уставился в потолок.

Сегодня воскресенье — обычно день моей сестры.

И мама, естественно, не прекращала звонить по поводу помолвки и спрашивать, почему мой лучший друг решил устроить драму в такой счастливый момент. Когда она спросила, как Эвери себя чувствует и почему ей пришлось уйти, я проигнорировал вопрос и попросил позволить нам самим решать свои дела. И на этот раз мама учла мои пожелания.

Я извинился и отказался отвечать на дальнейшие телефонные звонки.

Но сегодня речь шла об Эвери.

В восемь я проснулся и сделал кофе.

В девять она, наконец, вышла из своей комнаты, выглядя так же, как и я себя чувствовал. Темные круги под глазами, лицо бледное.

— Это. — Эвери указала на кружку в моих руках. Закатив глаза, я протянул ей кофе. Некоторые вещи никогда не меняются, неважно насколько ты злишься на человека.

— Пожалуйста, — ровно произнес я.

Она хмыкнула, раздраженно выглядывая поверх кружки.

— Прости, я забыл, никаких разговоров по утрам.

Эвери кивнула, а потом зевнула.

— Итак, полагаю, сегодня мы можем сходить в магазин.

Все еще молчала.

— Купить… еду на вечер.

Она прищурилась.

— И на всю неделю.

Ее рот открылся.

— Думаю, мы купим новенькое, свежие продукты на понедельник, вторник, среду…

Она подняла руку.

— Я знаю дни недели, Торн.

Я усмехнулся.

— Знаешь, у меня был реально хороший план, хорошо продуманная речь, — я вздохнул. — Но, Эвери, я не могу воспринимать тебя всерьез, когда ты одета в футболку «Звездный путь» и ярко-розовые шорты.

Она взглянула вниз, и ее щеки покраснели.

— Это, эм… моя футболка? — уточнил я.

— Возможно…

— Хм-м…

— Что ты говорил про дни недели?

— Почему на тебе моя футболка?

— Я ее украла.

— Я говорил о днях недели, решив, что должен дать предельно ясное понятие о моих намерениях. Зачем ты украла мою футболку?

Она пожала плечами.

— И какие же твои намерения, Торн? В футболке удобно, и, если хочешь знать, она пахнет ослом.

Эвери хмыкнула в кружку, а я рассмеялся.

— Мои намерения плохие, очень плохие, — я покосился на нее. — По понедельникам я планирую вылизывать тебя сверху донизу, ну, знаешь, в качестве особенного приветствия. А как именно пахнут ослы?

— Что насчет вторника? — она сглотнула. — Ослы пахнут как Лукас Торн. Вы одно и то же…

— По вторникам обнаженный день. Не допускается никакой одежды. Прости, чемпион, но больше никаких украденных футболок. И спасибо за комплимент о моем аромате.

Эвери поставила кружку на стойку и скрестила руки.

— А что, если я не захочу быть голой?

— Я проголосовал, а ты уже проиграла. Пропустила всю встречу, а потому у тебя нет права голоса, черт побери.

Она осторожно шагнула ко мне.

— Значит, у тебя есть планы на каждый день? Это то, о чем я думаю?

— Я исправил свой график, — наши глаза встретились. — Вписал тебя в каждый день, между прочим, маркером. А ты знаешь, как я не люблю зачеркивания.

— Потому что ты чудак.

— Да.

— Каждый день, говоришь?

Я нервно сглотнул.

— Ночи и дни.

— ОГО, КРУТО, ночи я тоже получу? Какой сюрприз, учитывая, что никто не допускается в кровать Лукаса Торна. Собираешься выселить меня из гостевой комнаты, а?

— Сделал исключение, — прошептал я. — И это единственное исключение разрушило меня на все последующие дни для всех остальных женщин.

— Хорошо, — в ее глазах стояли слезы. — Я рада.

— Я тоже.

Не думаю, что когда-нибудь смогу подготовиться к поцелую Эвери Блэк, что было доказано вновь, когда она вступила в мои объятия и прижалась ртом к моим губам, но потом отпрянула, отвесила пощечину и прошептала:

— Опять сделаешь мне больно, и я порежу шины на твоей машине.

— Хо-о-рошо-о, — протянул я. — Почему у меня такое чувство, что ты все еще хочешь сделать это, только для того, чтобы мне об этом сообщить?

Она склонила голову и послала мне дьявольскую усмешку.

— Ну, только одну шину?

— Черт возьми, нет! В наших отношениях не будет никаких порезанных шин, — я слился с ней в поцелуе. На вкус она была как кофе. На вкус она была моей.

Эвери прервала поцелуй.

— А как насчет шин Тэтча?

Я с минуту подумал.

— Он только что купил новую «ауди»…

Ее улыбка стала шире.

— Ради Остин, разумеется, а не потому что у нас болезненные увлечения по прокалыванию шин или чего-то еще, — я поцеловал ее рот.

Она рассмеялась мне в губы.

— Верно. Потому что это будет странно.

— Правильно.

Наши глаза встретились. Эвери скользнула рукой по моей шее, а потом обвила ее, притягивая нас друг к другу снова и снова. Я наклонялся под разными углами, изголодавшийся по ней, мне необходимо было доказать свои чувства не только словами, но и телом.

— Может, — произнесла она между поцелуями, — устроим голую субботу, а потом порежем ему шины?

— Ты читаешь мои мысли, — ответил я хрипло. Она потерлась о мое тело, заставляя терять каждую унцию терпения, которое накапливалось на протяжении ночи. Каждый час мне хотелось выбить ее дверь. И каждый час я говорил себе, что это будет плохая идея, которая заставит ее подумать, что я хочу лишь ее тело, тогда как мне нужна она вся.

— Больше никаких измен, — она прикусила мою нижнюю губу.

Я прошипел проклятие.

— Никаких измен. Но в основном потому, что ты пугаешь меня своими предложениями порезать колеса моего лучшего друга, затем кусаешь меня, я уже молчу про царапины по всей шее от твоих безумно длинных ногтей.

— Упс, — произнесла она. — Прости, увлеклась.

— Чем?

— Этим, — она ткнула пальцем в ямку на моем подбородке. — Мне бы хотелось, чтобы я могла называть тебя подбородок-жопка, — она со вздохом провела пальцем вниз по шее и завела его за ворот футболки, — но он сексуален.