Кроме того имелась клиника, открытая так же на мои деньги старым знакомым Жорой. Выгодная, как финансово, так и с целью оказания медпомощи “своим” без привлечения ментов. Доля в одном из банков, и в страховой компании, хорошо поднявшейся за последнее время. А еще акции телеканала, который открывала семья того самого Артема Сидоренко, что одно время подбивал клинья к моей Бабочке. И пару других дел, по мелочи.

Со всем этим надо было что-то решать, чтобы не оставлять хвостов, хотя маржа в нашей стране куда больше Европы, и это конечно, искушало. Впрочем, в деньгах мы не нуждались и во главе теперь стояли другие приоритеты. К тому же, имелось стойкое желание обезопасить Бабочку от всего. На все случаи подстраховаться. В том числе и на те, о которых вообще думать не хотелось. Но и забить на такой вариант было нельзя. Моя Бабочка должна быть обеспечена на всю жизнь и ни в чем не нуждаться, чтобы там со мной не сталось - я в достаточной степени реалист, чтобы смотреть правде в глаза и понимать - случиться может что угодно, даже без связи с моим прошлым. И она не должна в таком случае думать еще и о деньгах. Обеспечивал и оформлял это все уже в Чехии, не у нас. Их адвокатам и нотариусам больше доверял как раз потому, что у нас сам в этой сфере крутился и знал, как легко потом все подделывают и меняют. Защищал Свету и от этого.

Хотя, казалось бы, лишнее. Перестраховываюсь. И все идет по плану, шикарно просто. Случалось, я уже по полгода проводил с ней в Чехии безвылазно, и не наведываясь на родину. Кайфовал, наслаждаясь новой жизнью с любимой, вдруг поняв, что и привычного клейма “бандит” здесь на мне нет. И все по закону, и тихо, спокойно, хорошо.

Мы объездили за эти четыре года всю Европу, используя и выходные, и каникулы Бабочки. Выработали любимые маршруты, облазили все самые известные достопримечательности - ей же это и в будущем будет нужно. Да и просто - могли. Все могли себе позволить: ездить, куда пожелает она, гулять, держась за руки и не притворяясь, целовать ее мог хоть под Эйфелевой башней, на виду у всех, хоть на каждой улочке Праги.

Это была сказка. Мечта, о которой я раньше даже во сне думать не мог. А теперь - сбылась. И иногда, честно скажу, мне не верилось. Просто не верилось, что это - таки правда. Ждал подвоха, то и дело через плечо оглядывался. И вот - то ли накликал, то ли просто дождался.

Свете оставался еще год учебы. Она перешла на последний курс. И я почти все уже решил с агентством. Открыл, зарегистрировал, набрали персонал. Она сама разрабатывала маршруты, учитывая все наши путешествия и блуждания по странам и городкам Европы, и консультируясь с управляющим менеджером, которого я нанял, пока моя Бабочка в курс дела войдет. Да и потом, ей же нужна помощь. Нечего все на себе тянуть. Пусть в свое удовольствие и работает, и живет. И вроде наладил уже, и по своим делам нашел толковых помощников и управляющих, позволяющих и мне больше времени со Светой проводить. Столько, сколько Бабочка хотела. Однако все равно было то, что еще не мог кинуть. И как раз надо было ехать в родную страну, с тем самым каналом решать, отец Артема - Сидоренко-старший, решил его кому-то продавать, и мне предлагал выгодно сбыть все акции разом. Да и с банком что-то делать пора уже было. Я отошел от дел в родной стране, стал меньше следить за ситуацией. Вроде и знал, что там назревают очередные пертурбации и терки во власти, в курсе был о волнениях. А уже не уделял столько внимания. Расслабился. Почувствовал себя дома уже совсем в другом месте. За это расслабление - и поплатился в итоге.

Стоило лучше прозондировать обстановку. Поговорить со старыми друзьями, выяснить новости. И не забывать, что за мной есть долг тому, кто любит по максимуму стребовать. Мартыненко все еще оставался смотрящим в нашем городе. И хоть его позиции пошатнулись (о чем я на тот момент не был в курсе, упустил), управлял всем достаточно твердо, поддерживая видимость крепкой власти и полного благословения в высших кругах.

Не знаю, ждал ли он специально моего возвращения, или мой приезд просто удачно подвернулся, но Мартыненко позвонил, едва я из аэропорта в дом добрался:

- Как жизнь, Волчара? Совсем родные края позабыл?

- Не забыл, - я держал ровный тон, не совсем понимая, зачем вдруг понадобился смотрящему. - Жизнь так складывается. Новые дела, обязанности.

- Да, жизнь - штука непредсказуемая, - хмыкнул Мартыненко, соглашаясь. - И наслышан, что ты сменил сферу бизнеса. Однако я тебе как раз по твоей прошлой специализации звоню. Помощь твоя нужна одному хорошему человеку.

- Я бы с радостью, да отошел от этого, здоровье не то стало, сдал, - я тоже улыбнулся, чтобы смягчить отказ. - Уступил дорогу молодым, да удалым. Могу, кстати, сказать, кто лучше за дело возьмется.

- Молодые… Ранние. Нет, спасибо, Волчара. Мне твой опыт нужен. Твоя смекалка и умение договариваться со всеми. Да и я тебе, помнится, никогда не отказывал в помощи. А за долгами не приходил…

Намек повис в воздухе. И был мной понят однозначно. Это правда, несмотря на все мое настороженное отношение к этому смотрящему, Мартыненко без раздумий помог, когда я обратился. И Свету спас от Малого. Спас быстро, так что ей не успели серьезный вред причинить. Я помнил все, что ощущал тогда, как сейчас, пусть и прошло четыре года. Как и свою готовность пойти на что угодно в оплату безопасности моей Бабочки.

- Хорошо. В чем суть дела?

- Это тебе пусть сам человек расскажет, он в тонкостях ориентируется больше, - уже довольным, благостным тоном ответил Мартыненко.

- Дело срочное? - уточнил, прикидывая, что в этот раз не планировал надолго задерживаться. - У меня уже билеты назад есть. Если не горит, готов завтра встретиться с человеком и обсудить. А через пару недель вернусь снова, тогда уже плотно займусь.

- Думаю, это всех устроит. Я его успокою, что тебе верить можно, Сергей. Знаю, что Волчара слово держит. Это все знают, хоть ты от дел и отошел.

Я промолчал. В моей прошлой жизни эта репутация значила все. Начиная с зоны, когда стал себе путь дальше прокладывать. Только на нее и опирался. На этом и выстроил все, что имел. На этом, и своем упрямстве. Желании жить лучше, чем мои родные. Их вытащить в нормальную жизнь. Особенно Бабочку мою. И пусть сейчас я отсюда плавно исчезал, кое-что еще должен был закончить. И долги не хотел оставлять. Тем более долг за жизнь единственно дорогого для меня человека.

Мартыненко попрощался, пообещав, что меня наберут, назвавшись от него. А я занялся своими делами с акциями телеканала.

Но внутри все как-то напряглось. Холодок в позвоночнике осел. И в затылке появилось давно позабытое ощущение “чужого” взгляда. Не к добру это. Чуйка работала у меня. Только вот понять, в чем дело - не мог. Проверил, что успел. Вроде без подвоха.

Встретился с человеком, поговорил. Плохое дело, конечно. Паршивое, с попыткой ограбления и неумышленным (если ему верить). И, правда, не всякий молодой бы вытянул. Хотя должны же где-то набираться опыта. Я тоже в свое время брался за такое, от чего у других поджилки тряслись. Тем и заслужил имя для своей фирмы. В общем, договорились встретиться при моем возвращении и уже все детальней обсудить, я как раз подниму старые связи, попробую узнать, что сделать можно.

И все же меня что-то в этом деле грызло. Не давало покоя. Вот не все мне сказал, я это просто нюхом чувствовал. Что-то таит клиент. И только потому, что от Мартыненко - не отказался, не послал его подальше сразу. Ладно, по ходу разберусь. Если хочет реально выбраться из этого всего, придется расколоться. Адвокаты должны быть в курсе полностью, иначе не возьмутся за дело. Да и мне с людьми если говорить, надо знать, что еще выплыть может. Однако, привыкший уже к иной реальности, доверил разбираться помощникам, которых не так и много в родной стране осталось. И улетел к своей Бабочке. Но и в Чехии не мог избавиться от этих сомнений, хоть и старался не грузиться, все свое время Свете уделять. Однако и она словно поняла, что у меня что-то не так. Сама нервничать начала. Давно настроилась на мое настроение и восприятие.

Любил ее. Любил так, как никогда и никого. Как ее никто больше любить не будет, я точно знал это. И как раз потому решил не волновать лишний раз. Не посвящать в детали. Бабочка точно не обрадуется, если про связь с прошлыми делами узнает. А про свои обязательства перед Мартыненко я не хотел упоминать, чтобы ей про похищение не напомнить. Триста лет это Свете не надо. Пусть вон, учится лучше и отдыхает.

Все равно - это последнее дело. Решу, расплачусь с долгом, и смотаю удочки. Все закрою в родной стране, сюда переберусь полностью. Бабочка обрадуется, счастливее всех станет - я это точно знал.

Только я ошибся. Крупно ошибся. И не помощь моя была нужна, а удобный человек для подставы. Тот, на кого все сбросить можно с убедительными доказательствами и якобы существующим мотивом. А понял это тогда, когда приехав на встречу с человеком от Мартыненко, нашел в квартире труп Сидоренко-старшего. Еще теплый. Совсем недавно застрелили. Не тянули они, однако, и не рассусоливали.

И почему-то сразу стало понятно, что больше мне никого, кроме ментов, здесь ждать не стоит. Подставой была вся муть про помощь. Им был нужен виновный, чтоб от себя все стрелки отвести. Не удивился бы, если бы в тот момент узнал, что Сидоренко сюда как раз на встречу со мной и ехал, мы планировали пересечься, последние детали утрясти. Но в тот момент было не до выяснения нюансов. Я понимал, что надо быстро ноги уносить отсюда. Залечь на дно, и только потом разбираться. Потому как на зоне, с такими сюрпризами, могу оказаться и за пару дней. И там еще неизвестно, чего ждать. Нельзя. Надо найти того, кто поможет, кто свою выгоду получит, такие есть всегда. А потом все понять и доказать.

Потому что у меня была та, которой я обещал, что вернусь отовсюду, при любом раскладе, никто не достанет. Зубы об меня обломают. Что ж, Волчара, вот и пришло время - слово любимой держать. Пусть и понимал предельно ясно, что ни написать, ни позвонить Бабочке - не имею права. Никакой весточки конкретной передать, чтобы ее в это болото не втянуть.

Разберусь, а потом все объясню. Знал, что простит, поймет. Если я в кого-то в этом мире и верил, особенно теперь, то только в Свету.

ГЛАВА 18

Сергей

Уйти из квартиры, где должна была состояться встреча (а конкретней - подстава, как теперь понимал), мне удалось только потому, что я приехал туда раньше и не впал в ступор. Так сложилось. Думаю, явись вовремя или опоздай на пять минут, и менты бы меня без вопросов упаковали. А так - вышел. Не знал, пасут меня или нет те, кто все это организовал. Машину бросил, где стояла. Плохо, конечно, дополнительная улика, которую прицепят к делу, как доказательство не в мою пользу. Но вариантов не видел. Ее знают, а значит, сразу в розыск подадут. Далеко при таком раскладе не уедешь. По той же причине не могу сейчас вернуться домой. Первое место, где ждут. Так же не был теперь уверен в том, кому вообще доверять могу из помощников. Где гарантия, что Мартыненко не купил их?

Вышел через черный вход в подъезде, не знал, безопасно ли, но и просто ждать, играя по чужим правилам, не собирался. Вызвал такси. Не сюда, к рынку, расположенному в двух кварталах. Чтоб народу больше и суматохи. Старался не суетиться, делать так, как сам многим не раз советовал, в случае чего. Присматривался, оглядывался. Первое такси сменил через шесть кварталов. Вызвал из другой службы, увидев баннер на обочине. А сам думал, искал варианты. Пока ждал машину, купил самую простую трубку и новую сим-карту в первом попавшемся магазине-ларьке у автобусной остановки. И, уже садясь в машину, приехавшую на вызов, думая о том, что пора отключать свой постоянный телефон, “поймал” мысль. В критической ситуации мозг прорабатывает все варианты, такие, о которых в другой раз и не вспомнил бы, наверное. Так и у меня в тот раз сработало. Нашел номер, скопировал в новый телефон.

Быстро набрал сообщение Бабочке, понимал же, что у девочки моей хватит мозгов и безбашенности сюда рвануть, как только поймет, что не так что-то. “Люблю. Дома сиди”. Отправил. И вырубил эту трубку, ничего не ожидая. Света всегда быстро отвечала мне, чтобы там ни делала. А если ей в голову придет позвонить? Да и просто ответа, даже смс от нее сейчас не хотел, не мог видеть. Мозги были нужны ясные. А кишки и так сворачивало узлом, стоило представить, что Бабочка испытает через несколько минут, не дозвонившись. Или через пару часов, когда так и не найдет меня. Или завтра… Нельзя. Надо было думать о другом. Отодвигал мысли о Бабочке и о том, через что она пройдет, пока я все улажу. Должен просто. Хоть в лепешку расшибусь, а обязан разгрести все. И так быстро, как смогу. Чтобы вернуться к ней. А пока за ней все равно присмотрят те, кого я нанял три года назад, едва мы в Чехию перебрались. Не рисковал подолгу оставлять одну, без подстраховки в новом городе и стране, пока сам летал. После чего, велев водителю остановить, расплатился и вышел уже в совсем другой части города, у старого парка. И только когда машина отъехала, позвонил по найденному номеру.