Профессор медленно покачал головой.

– Ваша тетушка, очевидно, что-то напутала. К тому времени, когда жил многоуважаемый прадедушка вашего папы, прямых потомков рода Замойских уже не существовало. Но возможно, имелась в виду боковая ветвь Замойских.

– Наверное, именно их она и имела в виду, – легко согласилась Ася и попросила: – Не могли бы вы, Петр Иванович, рассказать все, что вам известно об этой семье, о Замойских? И о перстне, конечно же. Мой сын очень интересуется его историей. И родословной нашей семьи тоже.

Старик посмотрел на Асю долгим и внимательным взглядом, потом кивнул.

– Это хорошо – интересоваться собственной родословной. И историей. Нынче молодежь увлечена совсем другими вещами. Компьютеры, странная музыка, сотовые телефоны и прочие штучки… История теперь не в моде. Все хотят быть юристами, экономистами, программистами. Как мои внуки, Машины дети. Возможно, вы сочтете меня старым брюзгой, которому охота лишний раз поворчать… – Профессор хитро посмотрел на молодую женщину и едва заметно улыбнулся, и Ася принялась с жаром уверять его, что ничего подобного у нее и в мыслях не было. Он выслушал, не перебивая, затем произнес серьезно: – Если вы и в самом деле намереваетесь выслушать меня, вам придется пожертвовать увлекательной экскурсией по поселку. Кажется, экскурсанты уже полностью готовы к походу.

Проследив за его взглядом, Ася увидела приближающуюся к ним Катерину, одетую в черные брюки и цветастую кофточку.

– Вижу, что вы заняты занимательной беседой, наверняка на темы русской истории. – Голос Кати звучал немного насмешливо. – Но, к сожалению, мне придется похитить Анастасию, Петр Иванович. Все в сборе. Мама и Марья Петровна уже ждут.

– Вы идите, а я с Петром Ивановичем еще немного пообщаюсь, – твердо сказала Ася. – У нас действительно интересная тема для обсуждения появилась. А поселок ваш замечательный я, Катюш, видела уже не раз.

– Когда это было-то! – огорченно воскликнула подруга. – Сто лет назад, при царе Горохе. Теперь тут все другое. Ты, Аська, не видела новых домов, что в твое отсутствие понастроили. Такие дворцы – закачаешься! Есть тут один, с остроконечными башнями, мама называет его «замок Синей Бороды». Кто там обитает, неизвестно, на улице этот тип не показывается. Только охранник с собакой иногда нос высовывает за ворота. Думаю, у вас в Томске таких замков не увидишь.

– Теперь замки с башнями есть везде, барышни, – возразил Петр Иванович, усмехаясь в усы. – И в Томске, и в Омске, и в Тамбове, стоит только за город выехать. Это раньше ничего нигде не было, а ныне все, что душа пожелает. И везде. И колбаса есть любая, и кокосы с ананасами, и дворцы с нелепыми псевдоготическими башнями и фальшивыми дорическими ордерами. Только чего на них смотреть – несуразица, эклектика, дурновкусие!

Спорить с престарелым критиком Катя не решилась, хотя по лицу ее видно было, что она недовольна: профессор отрывает от нее любимую подругу, которую она с большим трудом на дачу заманила. Ну и ладно. Охота Анастасии слушать стариковскую воркотню – пусть себе слушает, коли интересно.

Катя направилась к своему жениху, все еще оживленно беседовавшему с немецким гостем. Кивнув на столик, за которым сидели профессор и Ася, Катерина что-то негромко сказала Сергею, затем бесцеремонно схватила Алекса за руку и потащила его к калитке. Иностранец оглянулся и растерянно глянул на Асю, но на его немой вопрос та ответила ободряющей улыбкой и едва заметным покачиванием головы. Он ничего, конечно же, не понял, но покорно пошел за Катей. За ними плелся вновь помрачневший и как-то даже потускневший Серега. Троица скрылась за воротами, следом вышла переодетая в нарядное платье Нина Семеновна, за локоть которой уцепилась ее питерская подружка, Марья Петровна.

– Ну вот, теперь нашей беседе никто не помешает, – проговорил довольный профессор и заговорщически подмигнул Асе.

Глава 15

Петр Иванович был рад тому, что приобрел в Асином лице благодарную слушательницу. Однако рассказ несколько рассеянного и весьма словоохотливого старичка настолько часто прерывался автобиографическими экскурсами, лирическими отступлениями и не имеющими касательства к основной теме историческими подробностями, что молодой женщине приходилось изо всех сил напрягать внимание и прочие мыслительные способности. Она боялась, что потеряется в запутанных словесных лабиринтах и упустит главную нить повествования, ради которой, собственно, и был затеян долгий разговор с профессором.

Если опустить все многочисленные не относящиеся к делу подробности, рассказ Петра Ивановича дал Асе следующую информацию.

Герб был вырезан на большом рубине кроваво-красного цвета с фиолетовым отливом. Ювелиры очень ценят эти редкие драгоценные камни, называют их восточными, ориентальными или поэтично – «голубиная кровь».

Задолго до появления на свет перстня с печаткой, который когда-то украшал мужественную руку средневекового рыцаря, а теперь мирно покоился в недрах Асиной сумочки, польский король Владислав II Локоток, или Локетек, как принято говорить в Польше, пожаловал сей герб своему верному вассалу, рыцарю Флориону Шарону. В 1331 году этот храбрый вояка отличился в одной из многочисленных битв, которые приходилось вести королю, отважно защищавшему свои владения от желающих отщипнуть от них лакомый кусочек.

Сам перстень, украшенный гербом, появился спустя пару столетий, в эпоху Возрождения. Как кольцо попало к Яну Замойскому, история умалчивает, известно лишь, что создал его Бенвенуто Челлини, знаменитый итальянский архитектор, скульптор, ювелир и писатель. Возможно, сделано украшение было специально для Яна, с 1578 года великого коронного канцлера, а с 1581 года великого коронного гетмана. Этот многомудрый отважный муж был предводителем шляхты и советником самого Стефана Батория, короля Речи Посполитой, так что ничего удивительного, что владел он таким дорогим и редким украшением. Однако есть вероятность, что Челлини, скончавшийся еще до того, как Ян стал канцлером, сделал перстень не для него, а для его папаши – сенатора Станислава Замойского, умершего примерно в одно время с великим скульптором.

В дальнейшем перстень с печаткой перешел по наследству к сыну Яна, Фоме Замойскому, который также занимал высокую должность великого коронного канцлера.

– Образованный, скажу я вам, человек был этот Фома, – произнес Петр Иванович, жмурившийся на солнце, словно сытый старый кот. – Мать его, Варвара Тарновская, четвертая жена гетмана Яна Замойского, приложила все силы к тому, чтобы сынок получил блестящее воспитание и образование. Путешествовать любил, как наш царь Петр, и знания впитывал, будто губка. Посетил Англию, Нидерланды, Францию, а в Италии написал сочинение по фортификации. В начале шестнадцатого века на свои средства собрал войско и сражался вместе с ним против татар. Потом был в Киеве воеводой и комиссаром у казаков. С казаками дружил, со шведами воевал. Славился своей благотворительностью, поддерживал польскую академию. В общем, интереснейший был тип. Умер в первой половине семнадцатого века. Род Фомы прервался, остались лишь потомки от дальней родни, четвероюродного брата Яна, тоже Замойские. Возможно, именно их ваша тетушка и имела в виду. А что еще она писала об этой истории?

– Ничего, почти ничего, – вздохнула Катя и рассказала о сгоревшей в Рогозове драгоценной библиотеке и уничтоженных огнем дневниках отцова деда.

– Жаль, очень жаль, – огорчился профессор. – Возможно, именно в этих записках и рассказывалась история появления перстня в вашей семье. Я бы с удовольствием почитал сие сочинение.

– Тетя Вера упоминала, что разобрать написанное дедом было нелегко. Сама она смогла прочесть лишь несколько отрывков.

– Вздор. Главное, иметь терпение и сноровку. И не такое расшифровывали, – похвастался старик и поведал историю о том, как после войны ему в руки попали дневниковые записи немецкого офицера из группы армий «Север» и как долго и мучительно разбирал он эти ужасные каракули, хотя немецким владел неплохо. Но разобрал, прочитал все до последней строчки.

Разговор плавно перетек на новую тему: последнюю войну и ленинградскую блокаду. Только во время нескоро возникшей паузы Асе удалось вставить крутившийся на языке вопрос:

– Петр Иванович, а сколько, по вашему мнению, может стоить этот перстень? Ну, хотя бы приблизительно.

Старик прикрыл глаза и надолго задумался, потом поднял веки, внимательно посмотрел на свою собеседницу, почесал переносицу и ответил:

– Вопрос сложный. Даже приблизительное что-то по этому поводу сказать трудно. Но знаете, в Вене хранится вещь, сделанная руками Челлини, «Солонка Франциска Первого» называется, так вот, застрахована она на очень большую, огромную сумму. Несколько десятков миллионов долларов, точную цифру не назову, потому что не помню, а врать не хочу. Сколько стоит ваш перстень? Думаю, немало, очень немало. Учитывая, что золото высокой пробы, а рубин самый качественный, сумма получится гигантская. Даже подумать страшно. Могу посоветовать: обратитесь в Росохранкультуру, там способны подсчитать, сколько стоит то или иное ювелирное изделие из разряда исторических ценностей. Есть у них особая формула, по которой рассчитывается цена. Но повторю, цифра выйдет значительная. Так что берегите свое наследство пуще глаза. – Глянув в испуганное Асино лицо, старик попытался тут же и успокоить: – Хотя, с другой стороны, зачем красть? Продать его все равно не удастся. За границу не вывезешь. Если только в частную коллекцию. Но надо еще найти в нашем отечестве коллекционера, готового выложить такие деньги. Хотя… Вот послушайте. Однажды приключилась с одним моим знакомым престранная и очень огорчительная история, к счастью, благоприятно завершившаяся. Пропала у ленинградского коллекционера инкрустированная пудреница времен Екатерины Великой, вещь редкая и безумно дорогая. Точнее, бесценная. Этот мой знакомый, молодой человек по имени Василий, по фамилии Куприянов, работал в то время в уголовном розыске. Я и сам тогда был молод, лет тридцать, наверное, мне было, не больше…

И Асе пришлось выслушать длинную запутанную историю о похищении драгоценной пудреницы, которой занимался знакомый Петра Ивановича. Понукаемый нетерпеливым начальством, Василий Куприянов преодолел множество трудностей, а однажды едва не погиб от рук преступника, но пудреницу все же отыскал. Концовку истории профессору пришлось скомкать, потому что с прогулки вернулась шумливая компания дачников, и каждому непременно хотелось поделиться с Асей и Петром Ивановичем впечатлениями, полученными во время экскурсии. Самым важным из впечатлений оказалось появление у замка Синей Бороды красивой дамы на сверкающем траурного цвета джипе, и теперь все гадали, кто она такая, эта женщина. Катя утверждала, что последняя жена Синей Бороды, тетя Нина спорила с ней, убеждая, что это его дочь, и только Серега доказывал, что это и есть хозяйка имения.

– Ты че, Сереж, с ума сошел? – сердилась Катерина. – Эта тетка – Синяя Борода?

– Какая борода, Катюш? – меланхолично возразил Серега. – Это хозяйка дачи. Я ее неделю тому назад видел. Слышал, как она со стражем беседовала, указания давала, как, значит, столики в саду для гостей расставить и что с сохнущей елкой делать. Он у нее за сторожа, за садовника и за дворецкого. Еще шофер есть и кухарка. И муж, между прочим, имеется, но и он тоже не Синяя Борода. У него вообще бороды нет. Бритый, без, усов, если вам это интересно. Молодой, я бы ему не дал больше тридцатки. Похоже, что жена им слегка помыкает, думаю, дом с башнями выстроен по ее проекту. Наверняка за ее счет. И не такая она молоденькая, как вам показалось. Сорок пять, не меньше.

– Ну да! – не поверила Катя. – Хотя… Пластическая хирургия нынче творит чудеса.

– И дети у них есть? – заинтересовалась Нина Семеновна.

– Вот насчет детей ничего не скажу, чего не видел, того не знаю.

Произнеся свою длинную речь, молчаливый Серега словно спохватился и снова замолчал, а Катя заметила как бы про себя, но слегка обиженно:

– Ишь ты, столько информации утаил.

– Так никто ж меня и не спрашивал, – пояснил Серега унылым голосом.

– И чем они занимаются? – не успокаивалась Катя.

– Понятия не имею, – равнодушно пробормотал Серега, доставая из кармана сигареты.

Ася, улучив момент, спросила подругу шепотом:

– Кать, а кем Сергей работает?

Катерина округлила глаза:

– Разве я тебе не говорила? Да, наверное, не говорила. В детективном агентстве он работает. А что?

– Да нет, ничего, просто интересно.

– Раньше работал в милиции, в уголовном розыске, но там, сама знаешь, сколько платят. Пришлось пойти в частную фирму. Так что имей в виду, если что нужно будет… Хотя лучше, чтобы ничего не было нужно.

– Ты права, – согласилась Ася, в тот момент уже думавшая об Алеше. Он, наверное, уже вернулся. А может, еще и нет. Но им с Алексом все равно пора завершать свой визит. Катина мама, поди, устала от гостей. Да и Алекс, похоже, заскучал, вон, на часы тайком поглядывает, да на нее, Асю, торопливые взгляды кидает, делая при этом вид, что увлечен беседой с профессором.