— М-мм… — Он опомнился, но тонкая морщинка застыла между его бровями. — Ну, может, это и так… но как насчет всего остального? Не могу сказать, что мне хотелось бы встретиться с медведем или толпой дикарей, имея в руках только это, — он коснулся большого ножа, висевшего в ножнах на его поясе.

Отсутствие у нас настоящего оружия тревожило Джейми на всем пути от Джорджии, и замечание Яна насчет индейцев и диких зверей снова напомнило ему об этом. Кроме ножа Джейми, был еще небольшой нож у Фергуса, годный разве что для того, чтобы обрезать веревку да настрогать стружек для разжигания костра. На этом и заканчивалось все наше вооружение — у Оливеров не нашлось ни ружей, ни мечей, чтобы поделиться с нами.

Когда мы добирались от Джорджии до Чарльстона, мы присоединились к компании владельцев рисовых и индиговых плантаций, — сплошь увешанных ножами, пистолетами и мушкетами, — которые везли свой урожай в порт, чтобы отправить на кораблях в Пенсильванию и Нью-Йорк. Если же мы теперь отправимся в Кейпфир, нам придется путешествовать в одиночку, безоружными, и мы будем совершенно беззащитны перед всем, что только может выскочить из густых лесов.

Но в то же время у нас были серьезные причины к тому, чтобы отправиться на север, — и в том числе недостаток у нас живых денег. Кейпфир был крупнейшим поселением шотландских горцев в американских колониях, предметом гордости нескольких городов, чьи жители эмигрировали из Шотландии в течение последних двадцати лет. И среди этих эмигрантов были родственники Джейми, которые, как я знала, охотно предложили бы нам убежище: крышу, кровать, и время для того, чтобы мы могли утвердиться в этом новом мире. Джейми сделал еще глоток и кивнул Дункану.

— Должен сказать, я с тобой согласен, Дункан. — Он откинулся назад, прислонившись к стене, и небрежно осмотрел переполненную таверну. — Ты чувствуешь на спине взгляды всех этих глаз?

По моей собственной спине тут же пробежал холодок, несмотря на жару. Глаза Дункана заметно расширились, потом сузились, но он не стал оборачиваться.

— Ох, — только и произнес он.

— Чьих глаз? — спросила я, довольно-таки нервно глядя по сторонам. Я не заметила никого, кто обращал бы на нас какое-то особое внимание, хотя кто-то мог и следить тайком… Таверну переполняло пьяное благодушие, и гул голосов был настолько громким, что едва можно было расслышать сквозь него голоса ближайших людей.

— Да чьи угодно, Сасснек, — ответил Джейми. Он скосился на меня и усмехнулся. — И нечего так таращить глаза, а? Нам ничто не грозит. Здесь — не грозит.

— Пока не грозит, — уточнил Иннес. Он потянулся вперед, чтобы налить себе еще кружку пива. — Макдаб окликнул Гэйвина, когда тот стоял под виселицей, соображаешь? И уж наверное, кто-нибудь это приметил — что Макдаб был приятелем того парня, — сухо добавил он.

— А те фермеры, что явились вместе с нами из Джорджии, уже, наверное, тоже поработали языками, когда посиживали в таких вот местечках, — сказал Джейми, который, казалось, был полностью поглощен тем, что рассматривал свою кружку. — Все они честные люди… но они любят поболтать, Сасснек. Это ведь отличная история, разве нет? Люди, выброшенные на берег ураганом. И можем ли мы рассчитывать, что хотя бы один из них не узнал чуть-чуть о том, что мы носим с собой?

— Понимаю, — пробормотала я, и я действительно поняла. Мы привлекли всеобщее внимание, поскольку открыто признали свое знакомство с казненным преступником, и уже не могли оставаться неприметными путешественниками. И если поиск покупателя потребует некоторого времени, — а на то и было похоже, — мы рисковали вызвать интерес грабителей, или английских властей. Ни то, ни другое было нам ни к чему.

Джейми поднял кружку, сделал большой глоток и со вздохом поставил ее на стол.

— Да. Я думаю, не слишком умно задерживаться в этом городе. Мы скромно похороним Гэйвина, а потом поищем безопасное местечко в лесах за городом, чтобы переночевать. А завтра решим, оставаться нам здесь или уезжать.

Мысль о том, чтобы провести еще несколько ночей в лесу — со скунсами или без них, — мне не понравилась. Я уже восемь дней не меняла платья, лишь обмывая не скрытые им части тела в ручьях, если мы останавливались рядом с ними.

Я жаждала настоящей кровати, пусть даже полной блох, и мечтала о возможности соскрести с себя грязь, налипшую за последнюю неделю путешествия. Однако Джейми говорил дело. Я вздохнула, уныло глядя на оборку рукава, серую и жутко истрепанную.

В этот момент дверь таверны внезапно резко распахнулась, заставив меня забыть о своих невзгодах, и четыре солдата в красных мундирах вошли в наполненное людьми помещение. Солдаты были в полной выкладке, со штыками, привинченными к мушкетам, и явно не собирались пропустить по кружечке пива или сыграть в кости.

Двое из них быстро обошли пивнушку, заглядывая под столы, в то время как еще один исчез в кухне. Четвертый остался на страже у двери, и его светлые глаза скользили по толпе. Его взгляд отыскал наш стол и на мгновение задумчиво задержался на нас, но потом солдат принялся усердно рассматривать других посетителей.

Джейми казался абсолютно безмятежным, он сидел, рассеянно потягивая пиво, но я видела, как его вторая рука, лежавшая на коленях, медленно сжалась в кулак. Дункан, куда хуже владевший своими чувствами, наклонил голову, чтобы скрыть выражение лица. Ни один из этих двух мужчин не мог чувствовать себя легко в присутствии красных мундиров, и к тому были серьезные причины.

Но больше вроде бы никого не обеспокоило появление солдат. Небольшая компания певцов в углу у камина продолжала тянуть бесконечные куплеты «Наполним каждый бокал», а барменша громко ругалась с двумя подмастерьями.

Вернулся солдат с кухни, явно ничего там не обнаружив. Грубо оттолкнув игроков в кости, он подошел к товарищу, стоявшему возле двери. Когда солдаты уже выходили из таверны, в дверях появилась хрупкая фигура Фергуса; он прижался к косяку, чтобы не угодить под солдатские локти или приклады мушкетов.

Я видела, как глаза одного из солдат уловили блеск металла и с интересом остановились на крюке, который заменял Фергусу отсутствующую левую руку. Он внимательно посмотрел на Фергуса, но потом вскинул мушкет на плечо и поспешил за остальными.

Фергус протолкался к нам и хлопнулся на скамью рядом с Яном. Он выглядел сердитым и раздраженным.

— Чертов кровопийца salaud, — заявил он без всяких предисловий.

Брови Джейми взлетели вверх.

— Священник, — пояснил Фергус. Он взял кружку, которую придвинул к нему Ян, и мгновенно осушил ее, — в его горле булькало без передышки, пока эль не исчез до последней капли. Фергус поставил кружку, резко выдохнул и сразу стал выглядеть намного лучше. Потом вытер губы.

— Он хочет десять шиллингов за похороны этого человека в освященной земле, — сообщил он наконец. — Англиканская церковь, конечно; здесь нет даже пресвитерианцев, не то что католиков. Поганый ростовщик! Он знает, что нам деваться некуда. Тело только до рассвета может лежать там, вот как. — Фергус запустил пальцы под свой шарф, сдирая с шеи влажный от пота хлопковый лоскут, а потом несколько раз ударил кулаком по столу, чтобы привлечь внимание прислуги, сбивавшейся с ног из-за наплыва посетителей.

— Я объяснил этому заплывшему жиром борову, что вам решать — платить или нет. В конце концов, мы можем просто похоронить его в лесу. Хотя тогда нам придется купить лопату, — добавил он, нахмурившись. — Эти жадюги горожане знают, что мы тут чужаки; они сдерут с нас последнюю монетку, если сумеют.

Насчет последней монетки он был слишком прав. У меня оставалось лишь столько, чтобы заплатить за скромное питание здесь и купить провиант для путешествия на север; возможно, хватило бы еще и на пару ночевок в какой-нибудь гостинице. И все.

Я увидела, как глаза Джейми рассеянно обежали таверну, оценивая возможность выиграть некоторую сумму в кости или карты. Лучшими партнерами в игре стали бы солдаты и матросы, но в таверне их было немного — похоже, основная часть гарнизона все еще шастала по городу в поисках беглеца. В одном из углов небольшая компания мужчин громогласно веселилась, на столе перед ними стояло несколько бутылок бренди; двое из этой команды пели, или пытались петь, — их попытки ужасно веселили остальных. Джейми едва заметно кивнул в их сторону и повернулся к Фергусу.

— А куда ты пока что девал Гэйвина? — спросил Джейми.

Фергус дернул плечом.

— Положил в фургон. Я отдал его одежду старьевщице, в обмен на саван, и она еще согласилась обмыть тело, в качестве доплаты. — Фергус слабо улыбнулся. — Не тревожьтесь, милорд, все будет прилично. Ну, за удачу! — закончил он, поднося к губам вновь наполненную кружку.

— Бедный Гэйвин, — и Дункан Иннес тоже поднял кружку, словно салютуя павшему товарищу.

— Slàinte, — произнес Джейми, поднимая свою кружку вслед за всеми. Поставив ее на стол, он вздохнул. — Ему бы не понравилось быть закопанным в лесу.

— Почему бы и нет? — удивилась я. — Не думаю, чтобы для него это имело значение.

— Ох, нет, мы не можем так поступить, миссис Клэр, — выразительно покачал головой Дункан. Обычно Дункан вел себя очень замкнуто, так что я была просто поражена таким проявлением чувств.

— Он боялся темноты, — мягко произнес Джейми. Я повернулась и уставилась на него, а он ответил мне кривой улыбкой. — Я прожил рядом с Гэйвином Хайзом столько же, сколько мы прожили с тобой, Сасснек… и в куда более тесной квартирке. Я хорошо его узнал.

— Да, он боялся оставаться один в темноте, — согласился Дункан. — Он жутко боялся tannagach… призраков, так?

Его длинное печальное лицо вдруг стало отстраненным, и я понимала, что он видит в воспоминаниях тюремную камеру, которую он и Джейми делили с Гэйвином Хайзом, — и еще с сорока заключенными, — в течение трех долгих лет.

— Ты помнишь, Макдаб, он как-то ночью рассказал нам, что встречался с tannasq?

— Помню, Дункан, но лучше бы забыть, — Джейми содрогнулся, как от холода, несмотря на жару. — Я половину ночи не спал после его рассказа.

— А что это было, дядя? — Ян вытянул шею над своей кружкой, вытаращив глаза. Его щеки пылали, а шейный платок весь смялся, пропотев.

Джейми в задумчивости потер щеку ладонью.

— Ну… в общем, это случилось однажды холодной поздней осенью, в нашей Горной стране, как раз перед наступлением зимы, и воздух уже наполнился ощущением, что вот-вот ударят морозы, — заговорил наконец Джейми. Он уселся поудобнее, откинулся назад, держа в руке кружку. И сдержанно улыбнулся, почесав горло. — Не то, что сейчас, а? Ну, сын Гэйвина тем вечером пригнал домой коров, но одна из них куда-то пропала… парень искал ее в холмах и в лощинах, но найти не мог. Поэтому Гэйвин отправил парнишку доить двух оставшихся, а сам пошел искать потерявшуюся корову.

Джейми медленно вращал кружку, зажатую в ладонях, сосредоточенно глядя в темный эль, как будто искал в нем вершины шотландских гор, черных в ночи, и окутанные туманом осени долины…

— Он ушел довольно далеко, и дом уже исчез за холмами. Когда он оглянулся, то не увидел света в окне, и ни звука не слышалось вокруг, кроме завывания ветра. Было холодно, однако он пошел дальше, шагая по лужам и вереску, слыша потрескивание льдинок под ногами. Потом он заметил сквозь туман небольшую рощицу, и подумал, что корова могла спрятаться под деревьями. Он говорил, что там росли березы, и на них уже не оставалось ни листочка, но при этом они так переплелись ветвями, что ему пришлось нагнуться, чтобы протиснуться под сучьями. Он вошел в рощу — и увидел, что это вовсе никакая не роща, а кольцо деревьев. Там стояли огромные, высокие деревья, аккуратно вставшие вокруг него, а те, что были пониже, молоденькие, втиснулись в промежутках, образовав настоящую стену. А в центре этого круга стояла каменная пирамида.

Несмотря на жар, наполнявший таверну, мне показалось, будто по моей спине скользнула льдинка.

Мне и самой приходилось видеть древние пирамиды в Шотландии, и мне они показались жутко зловещими даже при ярком дневном свете.

— У него даже голова закружилась, у Гэйвина. Потому что он знал, что это за место, — там все это знают, и стараются держаться подальше. Это было странное местечко. А уж в темноте, да на морозе оно выглядело куда хуже, чем днем. Это была древняя пирамида, сложенная из обломков скал, а рядом высились груды камней, и Гэйвин рассмотрел прямо перед собой черную дыру могилы. Он знал, что в таких местах человеку нечего делать, тем более что у него не было сильного амулета. У него был только деревянный крестик на шее. Поэтому Гэйвин осенил себя этим крестом и повернулся, чтобы уйти.

Джейми умолк и отхлебнул пива.

— Но когда Гэйвин пошел прочь от могилы, — медленно произнес он, — он услышал за своей спиной шаги.

Я увидела, как дернулся кадык на горле Яна, когда он резко сглотнул. Ян машинально потянулся к своей кружке, но его глаза не отрывались от дяди.