— Мы тебе очень сочувствуем, дорогая, — проворковала Эвелин, протягивая девушке коробку дорогих шоколадных конфет. — Бедняжка Грегори весь извелся!

«Извелся?! — подумала Кэролайн. — Еще бы!»

Она по-прежнему не могла знать наверняка, причастен ли сенатор к ее похищению, однако во время этого «визита вежливости» он явно избегал смотреть ей в глаза.

Кэролайн не чувствовала ничего. Любовь, которую она когда-то испытывала к этому человеку, прошла без следа.

— Полиции удалось выяснить, кто поступил с тобой таким бесчеловечным образом? — продолжала расспрашивать Эвелин, в то время как ее муж молча смотрел в пол.

«Ну и трус!» — подумала Кэролайн. Она уже поняла, что сенатор явился сюда с женой, боясь, что его любовница может о чем-то догадываться или подозревать. Грегори был уверен, что Кэролайн не станет выяснять с ним отношения при Эвелин.

От этих мыслей Кэролайн затошнило. Сенатор Грегори Стоунмен оказался совсем не таким, каким ей когда-то казался. Теперь она поняла, что ее любовник с самого начала не собирался разводиться с женой и жениться на ней. Грегори, ее драгоценный Грегори был самым заурядным лжецом и трусом, достойным одного лишь презрения, отнюдь не жалости.

И тем не менее Кэролайн не стала ни с кем делиться своими подозрениями. Когда детектив Леннокс спрашивал, что она делала на заброшенной бензозаправке, Кэролайн ответила, что просто заблудилась. О том, что именно там Грегори назначил ей встречу, она умолчала — ведь это все-таки могло быть совпадением.

Странное все-таки совпадение, думала Кэролайн. Еще более странным казалось то, что девушка, вырубившая ее хлороформом, знала о ее беременности. Как ни старалась Кэролайн, она не могла забыть об этой необъяснимой странности. Впрочем, одно объяснение все-таки приходило Кэролайн в голову.

Из больницы ее выписали через двое суток. Простуда и несколько швов на ноге — таковы были физические последствия похищения.

Кэролайн легко отделалась.

Покидая Вашингтон, она ни о чем не жалела. Ребенок продолжал расти в ее чреве, и Кэролайн пообещала себе, что воспитает его достойным человеком — не таким, как его отец. Избавляться от него она не захотела, решив, что само появление этого ребенка на свет будет для Грегори достаточным наказанием.

Сенатор Грегори Стоунмен был для нее все равно что мертв. Никогда, никогда Кэролайн не допустит, чтобы он каким-то образом вмешивался в жизнь ее сына или дочери.

* * *

Зейна продолжала покорять публику своими феерическими шоу — и пополнять свою коллекцию молодых мужчин. Выступая на стадионе «Марокана» в Рио, она приметила двух девятнадцатилетних близнецов, которые работали манекенщиками, демонстрировавшими нижнее белье. Впрочем, в паре они работали не только на подиуме. Еще через несколько дней Зейне подвернулись сестры Минда и Миранда — две потрясающе красивые бразильские супермодели, и певица сразу решила, что смешанная парная игра может стать одной из самых интересных и захватывающих.

Удовлетворение гарантировано, а это было главным.

Изредка она вспоминала Бобби Сантанджело Станислопулоса, который оказался единственным мужчиной, сумевшим выскользнуть из ее коготков. Зейна, впрочем, была уверена, что когда-нибудь они воссоединятся, и тогда она, быть может, расскажет Бобби о своем приключении с его отцом, великим Димитрием.

А может, и не расскажет.

Зейна редко заглядывала в будущее — ей с избытком хватало настоящего.

* * *

Доктор Гласс и детектив Леннокс начали встречаться. Оба были очень занятыми людьми, оба были разведены и не питали никаких романтических иллюзии, поэтому они оба несказанно удивились, когда их редкие встречи переросли в нечто большее.

* * *

Марио Ривера получил очередное долгожданное повышение. Из соведущего ежедневного получасового шоу «Мир Голливуда» он превратился в ведущего популярной воскресной передачи новостей. Эта передача длилась целый час, к тому же Марио был в студии полновластным хозяином. Зрители довольно быстро оценили его оригинальную, дерзкую манеру подачи материала — равно как и привлекательные ямочки на щеках («кубики» накачанного пресса на экране видны не были).

К сожалению, Денвер Джонс, по-видимому, не входила в число поклонниц нового шоу, поскольку так и не ответила ни на одно из СМС-сообщений и даже не поблагодарила за корзину цветов, которую он ей послал.

Жаль!

В самом деле — жаль.

Ему ее очень не хватало.

* * *

Роза вернулась из Гватемалы совершенно другим человеком. Жизнь с нищими родственниками в небогатой стране кое-чему ее научила.

Все эти полгода она отчаянно скучала по своему ребенку и решила впредь быть ему хорошей матерью. По собственной матери Роза тоже скучала, поэтому она пообещала себе, что будет больше времени проводить дома, помогать Флорите по хозяйству, а еще — стараться не прогуливать школу. Спать с кем попало она зареклась, после того как узнала о печальной судьбе Бенито. Смерть бойфренда стала для Розы серьезным предостережением: убийцей (арестованным и осужденным) оказался отец ее ребенка.

Розе только недавно исполнилось шестнадцать, но ее решимость изменить свою жизнь была твердой как алмаз.

Часто, когда она гуляла с ребенком или шла в школу, она вспоминала о любовнице сенатора, которую похитил Бенито. Через школьный компьютер Роза нашла несколько газетных статей полугодовой давности, из которых узнала, что Кэролайн Гендерсон — так звали ту женщину — удалось спастись.

Это известие принесло Розе немалое облегчение, однако она по-прежнему чувствовала себя виноватой — все-таки она тоже участвовала в этом преступлении. Мать заставила ее поклясться, что она никогда и никому о нем не расскажет, но хранить такую тайну Розе было не под силу. Она камнем лежала у девушки на душе, ей отчаянно хотелось поделиться этой тяжестью хоть с кем-нибудь.

И вот однажды после школьных занятий Роза отправилась к брату Бенито Рамиресу, который, как ей было известно, руководит молодежным коррекционным центром. Раньше она никогда с ним не встречалась, но от друзей знала, что он человек хороший и справедливый.

Волнуясь и нервничая, Роза выложила ему все. Рамирес слушал очень внимательно, не перебивал, а когда Роза закончила — крепко обнял и сказал, что она поступила совершенно правильно.

Разговор с Рамиресом очистил ее совесть, словно исповедь у священника. Впервые за много месяцев Роза почувствовала себя по-настоящему легко.

* * *

Рамирес долго размышлял над тем, что сообщила ему Роза.

Он мог бы обратиться в полицию к тому же детективу Ленноксу, которого давно знал и которого уважал за честность и неподкупность.

С другой стороны, никто не мешал Рамиресу использовать полученные от Розы сведения с выгодой для себя.

В конце концов Рамирес все-таки принял решение, которое, учитывая все обстоятельства, казалось ему самым лучшим. Позвонив сенатору, он попросил его еще раз приехать в центр. Грегори ответил, что он слишком занят и не сможет в ближайшее время выкроить время для встречи.

Рамирес сказал, что все понимает и что в таком случае он позвонит миссис Стоунмен и обсудит свой проект по переоборудованию коррекционного центра в клуб для молодежи с ней. Почувствовав заключенную в его словах угрозу, сенатор приехал к Рамиресу уже на следующий день.

А буквально через пару недель начались работы по полной перестройке и обновлению молодежного досугового центра. Деньги, которых Рамирес уже несколько лет тщетно добивался от властей, вдруг потекли к нему рекой.

И это, с точки зрения Рамиреса, было совершенно правильно.

* * *

Днем и ночью сенатора Стоунмена терзал страх, что однажды правда о его участии в похищении Кэролайн станет известна всем. Он был уверен, что перед смертью Бенито успел поделиться с братом своей тайной. Рамирес, правда, не сказал об этом прямо, но Грегори не сомневался — он все знает.

Знала правду и Кэролайн. Сенатор до сих пор помнил, с каким презрением она смотрела на него, когда он и Эвелин приехали навестить ее в больнице. Если Кэролайн заговорит, с его карьерой будет покончено.

Но… Грегори был политиком, и ему было не привыкать делать хорошую мину при плохой игре. Поэтому он продолжал появляться на публике и лучезарно улыбаться избирателям, хотя на душе у него подчас кошки скребли. Вскоре сенатор приобрел широкую известность как ревностный сторонник проекта по организации молодежного досуга. Во всяком случае, каждый раз, когда Рамиресу что-то требовалось для его сети молодежных клубов, все необходимое он получал без задержек.

Сенатор Грегори Стоунмен хорошо усвоил, что он должен делать, чтобы не кануть в политическое небытие.

* * *

Эм-Джей и Кэсси временно поселились в Вегасе. Пока Эм-Джей следил за перестройкой помещений нового клуба в «Ключах», его юная жена выступила в зале «Кавендиша» с сольным концертом и имела успех. Кэсси мечтала стать знаменитой певицей, и, хотя ей еще недоставало опыта, ее первый «блин» получился далеко не «комом». Эм-Джей, во всяком случае, был в полном восторге.

Их отношения оставались все такими же страстными и безоблачными, несмотря на скоропалительный «брак по-вегасски». Напротив, после того как они прожили вместе полгода, обоим стало казаться, что они вместе надолго — может быть, даже навсегда.

* * *

Ни Фрэнки, ни Джени Бонифасио так и не удалось установить местонахождение Чипа — он словно в воду канул. Во всяком случае, никаких известий о нем или от него они не получали.

Свою кузину Фрэнки в конце концов простил, хотя, кроме фотографий и документов, из сейфа пропали все деньги.

Пропажа обнаружилась, когда Аннабель пригласили в ток-шоу «Сегодня» и они ненадолго вернулись в нью-йоркскую квартиру. Когда Фрэнки понял, что мерзавец Чип их еще и ограбил, его ярости не было границ. «Я его из-под земли достану! — грозился он. — Достану и на лоскутки порву!»

Аннабель отнеслась к происшествию более спокойно.

«Мы все равно ничего не сможем сделать, так что придется смириться, — сказала она. — Нам еще повезло — Бобби устроил так, что нас не арестовали за организацию нелегального бизнеса, связанного с эскорт-услугами».

Она была права. От ареста и судебного преследования их спасли только связи семьи Сантанджело. Бобби в очередной раз показал себя настоящим другом, хотя Аннабель и не представляла, чего ему это стоило.

Впоследствии — уже после того, как Фрэнки и Аннабель расстались, — Джени переехала в Лос-Анджелес, чтобы быть поближе к своему любимому кузену.

«Ты не виновата в том, что натворил Чип, — сказал ей Фрэнки в конце концов. — И я думаю, ты сможешь работать на меня и в Лос-Анджелесе. Я решил вернуться в бизнес, и мне понадобится человек, которому я могу полностью доверять».

Излишне говорить, что Джени была на седьмом небе от счастья.

* * *

Чип Бонифасио бежал в Тусон, что в Аризоне, и в первое время старался держаться тише воды, ниже травы, чтобы ни Фрэнки, ни его мать, не дай бог, не узнали, где он скрывается. Но потом он сменил имя и решил, что они его уже никогда не найдут. Чип арендовал роскошную квартиру в пентхаусе и зажил там со стриптизершей по имени Дейзи, которую подцепил в одном из местных баров. Денег у него было больше чем достаточно, и Чип купил японский гоночный мотоцикл ярко-желтого цвета.

Увы, свалившееся на него богатство не принесло Чипу счастья. Через три с половиной месяца после появления статьи в «Истине и фактах» он разбился на своем мотоцикле, столкнувшись лоб в лоб с грузовиком.

Его подруга Дейзи, не сумев противостоять соблазну, собрала оставшиеся от Чипа наличные (все еще очень крупную сумму) и скрылась в неизвестном направлении.

* * *

Жизнь неласково обошлась и с Хэнком Монтеро. Внешностью он мог бы поспорить с самим Ральфом Маэстро — своим старым знакомым, с которым они вместе посещали курсы актерского мастерства на Голливудском бульваре. Все данные, чтобы стать звездой, у Хэнка были, но руководительница курсов спала с Ральфом, поэтому именно он получал самые лучшие, самые выигрышные роли в студенческих спектаклях, а именно на них приезжали со студий агенты по подбору актеров. Ральфа, который все время был на первом плане, довольно скоро «открыли», а Хэнку пришлось довольствоваться второстепенными ролями.

Правда, через несколько лет, когда звезда Ральфа засияла во всю силу, он убедил руководство студии нанять Хэнка в качестве своего личного дублера. Славы на этой работе было не добиться, зато она очень неплохо оплачивалась, и все шло нормально до тех пор, пока, упав с большой высоты, Хэнк не переломал себе кости.