Хизер Грэм - Беглянка

С индейцами все обстояло куда сложнее и хуже. Генерал Эндрю Джэксон, ставший вскоре губернатором Флориды, а затем и президентом Соединенных Штатов, продолжал придерживаться политики вытеснения индейских племен. Одни подчинялись приказу, осваивали предназначенные им земли, хотя и опасались, что со временем их погонят еще дальше; другие же брались за оружие.

То, что происходило в годы юности Джаррета, продолжалось и теперь, когда ему уже перевалило за тридцать.

Джаррет смотрел на брата, стоявшего у кромки воды. Этот высокий, красивый, необычный белый индеец мог принадлежать к любому из двух миров, но выбрал мир своей матери и жил с ее народом. Однако Джеймс не терял связей и с миром своего брата. Как и их отец, он судил о людях не по цвету кожи или происхождению, а по тому, чего они стоят.

– Господи, – повторил Джаррет, – я и не ожидал, что дела настолько плохи. Да, сейчас мы снова пришли к настоящей войне.

– Раньше происходило то же самое. Одни белые хотят воевать, другие – нет. То же и с индейцами. Весь вопрос в том, кто заинтересован в войне больше. Пока больше первые. А страдать будем мы, индейцы. Я, как ты знаешь, не нападал ни на майора Дейда, ни на Оцеолу. Но понимаю, что движет белыми и индейцами.

– Ты отказался сражаться против нас? – спросил Джаррет. – Как смотрят на это твои сородичи?

– Им известны мои взгляды.

– Что ж, надеюсь, нас поймут, В Тампе я дал такой же ответ.

– Мы не поднимем оружие друг против друга. – Джеймс улыбнулся. – А что думает об этом твоя новая жена, брат?

Джаррет не в первый раз заметил, что слухи проносятся через джунгли быстрее ветра.

– Моя новая жена не должна рассуждать о таких делах.

– Не слишком ли ты строг с ней, брат? Разве ты еще не открыл ей, что у нее теперь уйма родственников среди местных «дикарей»? Чего уж никак не ожидал, – добавил Джеймс, – так это того, что ты вернешься женатым.

– Я тоже не ожидал.

– Ты говорил, что больше никогда не женишься, потому меня немного удивила эта новость.

Джаррет пожал плечами, поднялся с бревна и подошел к ручью. Зимнее солнце, яркое, но не слишком теплое, серебрило воду. Листья шелестели под легким ветерком. Неподалеку от братьев опустился журавль.

Прекрасная мирная картина.

Этим и околдовывала Джаррета здешняя земля.

А Тара не ощущает всего этого. Она настороженно относится к этим местам, даже боится их.

– Джаррет! – окликнул его Джеймс. – Так ты говорил уже своей жене, что мы с тобой братья?

– Нет, я не знаю, как она это воспримет. Я женился на ней, – пояснил Джаррет, – потому что она оказалась в трудном положении. Ей грозили серьезные неприятности.

– Какие?

– Не знаю. Она… убежала откуда-то.

– Еще одна беженка. Как и мы – индейцы… Но при чем здесь ты?

– Я выиграл ее в карты.

– Ты женился на женщине, которую выиграл в карты? Это что – шутка?

– Все было очень странно… Необычно… Она не из тех женщин, которых встречаешь в таких заведениях. За это ручаюсь.

– Но зачем же жениться, брат? Ты мог просто переспать с ней. Ладно, я все понял. Она откуда-то сбежала, ты выиграл ее в карты, а потом женился. Потому что пожалел и она тебе понравилась. Так?

– Можешь считать, что так.

– Говорят, она очень хороша собой, – продолжал Джеймс.

– Да… Тара – красивая женщина. Но я так и не знаю, кто и почему ее преследовал. Мне не удалось вырвать у нее признание. Она была очень испугана… Кроме того… – Он передернул плечами. – Я хотел ее. Таре необходимо было скрыться. А для этого нет места лучше, чем наши джунгли.

– Значит, ты решил отплатить жене той же монетой и ничего не рассказал ни о себе, ни о своей жизни?

– Да.

– Итак, моя новая невестка, – усмехнулся Джеймс, – загадочная красавица? Горю желанием познакомиться с ней – и как можно скорее. Правда, в нынешних обстоятельствах это вряд ли обрадует Тару.

– Да, она очень напугана, – согласился Джаррет. – И тем, что произошло с ней где-то на Севере, и тем, что увидела и узнала здесь, на Юге.

– Мы ведем себя как настоящие дикари, – с горечью заметил Джеймс. – Как же ей не бояться?

– Я пытался успокоить жену.

– Сказал ей, что твоему дому ничто не грозит? Что, даже если война доберется до этих мест, ни один индейский вождь не позволит своим воинам и близко подойти к твоим владениям? Потому что ты человек слова и настоящий друг…

– Потому что индеец Джеймс Маккензи, Бегущий Медведь – мой брат, – уточнил Джаррет.

– Ты прожил с моим народом на семь лет дольше, чем я, и заслужил любовь и уважение. Расскажи обо всем этом своей жене.

– Она и без того должна понимать, что если я выручил ее и, возможно, спас от убийц, то мне можно доверять.

«Да, Джеймс прав. Нужно рассказать Таре все о себе и моих родственниках, познакомить с ними, терпеливо рассеять ее страхи… А со временем и она откроет мне свою тайну, вероятно, не такую уж страшную. Хотя кто знает?..»

– Возможно, она уже наслушалась всякого, – проговорил Джеймс. – Ведь кое-кто до сих пор считает, что Лайзу убили мы, индейцы.

– Это ложь, – отрезал Джаррет. – Кто бы мог сообщить ей такое?

– Многие. Думаю, тебе стоит проявите к ней чуткость и почаще утешать ее.

– Она избегает меня.

– Но это ты привез ее сюда, в свой мир. А она пока еще живет прошлым.

– Не удивлюсь, если Тара не расстанется с ним, но никогда не смирюсь с этим!

– Оставляю тебя наедине с твоим гневом, большой брат, но по-прежнему мечтаю поскорее познакомиться со своей красавицей невесткой и, надеюсь, будущей матерью моих многочисленных племянников и племянниц.

Джаррет насторожился. Что ж, это правда, он хотел и хочет детей, своих наследников. Он воспитывал бы их, учил, наблюдал, как они растут, становятся хозяевами на своей земле, чтобы жить в спокойном мире, без потрясений и войн.

А чтобы завести детей, нужна, как известно, жена.

И тут Джаррет снова признался себе, что хочет Тару.

Братья обнялись.

– Передай от меня привет и слова любви матери. – Джаррет называл так Мэри Маккензи, которая после смерти Шона жила у Джеймса. – Поцелуй моих племянниц, Сару и Дженнифер, а также красотку Наоми.

Его невестка Наоми действительно была редкой красавицей с удлиненными, как у газели, глазами.

– Хороша, ведь верно? – подмигнул ему Джеймс.

Джаррет кивнул.

– Ладно, познакомь меня со своей женой и поручи ее мне, а сам можешь одаривать поцелуями Наоми и всех, кого захочешь. Прошу тебя, приходи на обед, с женой или один. Проведай мать, ведь ты по-прежнему ее сын, независимо от того, началась война или нет. И Наоми соскучилась по тебе.

– Скоро буду у вас, – пообещал Джаррет и добавил: – Помни! Ты – мой брат, что бы ни случилось!

– Да, мы – сыновья Шона Маккензи.

С этими словами Джеймс скрылся за деревьями.

«Что ж, – подумал Джаррет, – и мне пора возвращаться к Таре».

Его неудержимо потянуло к ней. Он понял, что был глупцом, боясь, как бы она не сбежала от него – в Новом Орлеане, в Тампе, даже здесь. Нет, это сам Джаррет убегает от Тары, избегает ее.

Он с облегчением вздохнул.

С этим покончено. Теперь все будет иначе.

Свистнув, Джаррет подозвал коня, вскочил на него и, натянув поводья, поскакал к дому.

Стоя на балконе, Тара смотрела на простирающийся перед ней величественный ландшафт.

Она провела бессонную ночь, ожидая прихода Джаррета, желая объяснить ему свое состояние и надеясь укротить его гнев. Но он так и не появился, хотя в самой резкой форме потребовал, чтобы Тара не покидала спальню.

Горечь обиды не проходила, и Тара, погруженная в печальные мысли, почти не замечала ни ласкающих лучей солнца, ни легкого ветерка, ни сверкающих вод.

До нее доносились голоса людей, работавших в поле: негров, белых, краснокожих. Интересно, все они наемные рабочие или среди них есть и рабы? Нет, у Джаррета скорее всего нет рабов. Самой Таре рабство всегда внушало отвращение, но ведь она жила на Севере, а здесь относятся к этому совсем иначе, считают прибыльным. Тара также знала, что любой беглец мог укрыться во Флориде и рассчитывать на помощь. Индейцы отказывались выдавать беглых рабов, несмотря на предписания закона.

Вновь окинув взглядом угодья «Симаррона», Тара подумала, что это действительно рай, хотя и полный опасностей.

Почему Джаррет ничего не боится? Почему утверждает, что и дом, и его обитатели надежно защищены? Что это – бравада? Нет, это на него не похоже. И почему он отказался сотрудничать с военными? Как позволил себе такое? И они, похоже, приняли это как должное.

«Джаррет разочарован во мне и не скрывает этого. Наши отношения становятся все хуже, напряженнее, хотя особой теплоты не было и раньше».

Однако близость с Джарретом вселила в Тару уверенность, что он если и не влюблен в нее, то хотя бы сильно увлечен, охвачен страстью. Между тем, пробудив в Таре такие же чувства, он отошел от нее. Потерял интерес. Если так пойдет дальше, их совместная жизнь не сулит ничего, кроме мучений.

Он просто деспот, решила Тара.

Но, несмотря на все, что Джаррет сделал для нее, она не позволит ему попирать свое достоинство.

Ей необходимо преодолеть страх. Она достаточно натерпелась, убежав из Бостона и добираясь до Нового Орлеана. Так что сейчас нечего бояться. Лучше уж погибнуть от индейского томагавка, чем вернуться назад.

Тара вздрогнула, почувствовав, что кто-то приблизился к ней сзади.

Это был он. Слегка расставив ноги, скрестив руки на груди, Джаррет насмешливо смотрел на Тару. Может, ей показалось, что насмешливо? Наверное, как всегда, сравнивает ее со своей покойной женой Лайзой, и, уж конечно, не в пользу Тары.

Джаррет стоял так близко, что Тара могла коснуться его рукой, и ей мучительно хотелось этого, но она не осмелилась. О Господи, если бы рухнула стена, внезапно возникшая между ними! Тогда она вновь ощутила бы жар его тела, ласку и силу его рук. Ведь только рядом с ним ей спокойно и надежно.

– Итак, любовь моя, как ты спала?

– Спасибо, прекрасно, – небрежно ответила она, подражая его тону.

– Приятно слышать. Слава Богу, что тебя не похитил посреди ночи какой-нибудь голый дикарь.

– К счастью, и вас не похитили, мистер Маккензи.

– Но я и не опасался этого.

– О да, конечно! У вас же есть заклинание от индейских ножей и топориков. Однако и ваши прекрасные густые волосы могут украсить коллекцию скальпов.

– Наконец-то хоть что-то во мне вам понравилось, миссис Маккензи.

– Признаться, я дорожу и своими волосами и хотела бы сохранить их.

– Как странно, любовь моя! Вы же совсем недавно собирались утолиться в Миссисипи, а сейчас беспокоитесь о волосах?

Тара решила сменить тему этого дурацкого разговора, почему-то доставлявшего им обоим болезненное удовольствие.

– Скажите, сэр, а как вы провели эту ночь? И где?

– В моем доме, где мне всегда отлично спится. – Джаррет уселся на балюстраду, рядом с Тарой, не касаясь ее, но не сводя с нее пристального взгляда. – Как вам понравился наш дом?

– Трудно сказать, – ответила она, – ведь хозяин этого райского уголка только обещал показать мне его, но надолго исчез, а я не осмелилась сама…

– Хозяин райского уголка искал хозяйку, собираясь показать владения, принадлежащие ей, но она скрылась. Правда, потом ее нашли в конюшне… Однако хозяин испугался, что она удрала еще дальше. И вообще ему очень хотелось бы знать, от кого она бежит.

Почему-то именно в этот момент Тара впервые поняла, что любит его так, как об этом пишут в книгах.

Да, влюблена, хотя боится его, обижается за резкость, насмешливый тон. Впрочем, теперь все это отошло на второй план. Сейчас Тару завораживали необыкновенные глаза Джаррета, его спокойная сила, мускулистые руки, недавно сжимавшие ее в объятиях… И она снова жаждала этих объятий…

Тара быстро опустила глаза.

То, что она сейчас поняла, не принесло ей радости. Что даст ей любовь к человеку, который не питает к ней никаких чувств, относится с насмешливым равнодушием и лишь изредка снисходит до нее, утоляя свою страсть… Если не находит более достойной замены.

Однако сейчас Тара надеялась заключить перемирие.

– Вы обещали ни о чем не расспрашивать меня.

– Разве? – удивился он.

– По-моему так, сэр.

Тара снова начинала злиться, но почему-то от этого любовь к нему только усиливалась.

– Вполне возможно, дорогая. Но не могу же я не проявлять любопытства к твоей персоне. Особенно теперь, когда ты стала полноправной хозяйкой нашего совместного рая.

– Но вы обещали…

– Любопытство сильнее меня. Даже не любопытство, а необходимость знать больше о своей ближайшей родственнице. Я ни о чем не спрашиваю тебя, просто рассуждаю… Судя по твоему произношению, ты откуда-то с Севера. Скорее всего из Бостона. Но иногда у тебя проскальзывают интонации Юга… Впрочем, это ни о чем не говорит. Ты могла приехать в Новый Орлеан откуда угодно. Даже свалиться с неба.