Саманта Тоул - Бегство к любви

Ладно, сознаюсь, прежде я солгал. Подкатывая к ней, я знал, что она замужем.

– Правда поможешь? – с надеждой в голосе спрашивает она. – Я даже не знаю, с чего начать, а ты знаешь местных жителей, знаешь, к кому обратиться.

– Конечно. – Ну и ну. Продолжай быть идиотом. Глубже копай себе яму. – Как я сказал, я в долгу перед тобой за то, что ты помогла Дозеру.

– Ты ничего мне не должен, Джордан. Я сама хотела помочь.

Она снова произнесла мое имя. И я растаял.

– Вот и я хочу тебе помочь.

Вот и я хочу тебе помочь. Боже, какой же я бесхребетный слабак.

Начисто лишился рассудка. И это уже диагноз.

И в этот момент она улыбнулась. Широко, лучезарно, ослепительно. Эта ее улыбка как удар под дых. Удар под яйца.

Я только что серьезно усложнил себе жизнь.

Мне будет так же нелегко, как и моему члену, постоянно находящемуся в состоянии возбуждения в присутствии Мии Монро.

Мия

Не могу поверить.

Я только что призналась Джордану – парню, с которым едва знакома, – что Форбс меня ударил. А еще рассказала ему про свою мать. Про то, что она меня бросила. Что я проехала через семь штатов, чтобы найти ее, а она даже не живет по тому адресу, который у меня есть.

Какая же я дура.

Почему не проверила прежде, чем предприняла свою жалкую попытку найти ее?

А что мне было делать? Вернуться в свою квартиру и заниматься групповым сексом вместе с Форбсом?

Ну уж нет.

Джордан, наверное, думает, что я ходячая неприятность. И идиотка.

Он прав в обоих случаях.

Пожалуй, лучше убраться отсюда. Вернусь в гостиницу, возьму свои вещи и уеду… куда?

Просто найду другой отель, а потом решу, как мне быть дальше.

Надеюсь, он никому не скажет о том, что узнал: что Форбс меня ударил. Впрочем, с какой стати? На сплетника он не похож. Правда, он сказал, что его отец служил в полиции. А что, если?..

Нет, об этом я должна бы сама сообщить в полицию, но вряд ли местные полицейские станут беспокоиться о приезжей, которой кто-то подбил глаз.

И все равно я должна уехать. Немедленно.

Я собралась было подняться, извиниться и помчаться прочь, как он вдруг сказал:

– Хочешь, я помогу тебе найти твою маму?

Что2? Он готов помочь найти мою мать?

Несколько минут назад он вызывался вышибить дух из Форбса, чем буквально сразил меня наповал, так что я едва не расплакалась. Никто никогда прежде не предлагал мне такую помощь. Тем более мужчина, что особенно поразительно и трогательно.

И теперь вот это…

Он предлагает мне помочь с поисками моей мамы…

Его доброта не знает границ.

Он готов пожертвовать своим временем, чтобы помочь мне. Почему?

Может быть, потому, что он действительно хороший парень, Мия.

От его доброты у меня комок подступил к горлу.

– Правда поможешь? – спрашиваю я, стараясь говорить ровно. С надеждой в голосе. – Я даже не знаю, с чего начать, а ты знаешь местных жителей, знаешь, к кому обратиться.

Ну вот, теперь еще и лепечу, как младенец. Великолепно.

– Конечно, – подтверждает он. – Как я сказал, я в долгу перед тобой за то, что ты помогла Дозеру.

Он помогает мне, потому что я помогла ему. Даже если это так, что в том плохого? Его это не характеризует как недостойного человека.

– Ты ничего мне не должен, Джордан. Я сама хотела помочь.

– Вот и я хочу тебе помочь, – говорит он. Голос у него такой теплый и чудесный, что я невольно расплываюсь в глупой улыбке.

– Что ж, спасибо. Я с радостью приму твою помощь.

– Вот и хорошо. – Он улыбается.

Он такой славный.

И красивый.

Внезапно меня одолело желание протянуть руку и коснуться его лица.

Я сжала ладони, вдавилась руками в колени.

С минуту мы сидим молча, потом Джордан говорит:

– Долго они еще будут возиться?

Я смотрю на часы, висящие на стене, словно это может помочь.

– Думаю, скоро закончат. Ему, наверно, делают рентген лапы и, полагаю, грудной клетки тоже, проверяют, не сломаны ли ребра.

Он улыбается мне.

– Что? – говорю я, чуть смутившись.

– Ничего. – Он качает головой. – Просто ты становишься совсем другой, когда говоришь на медицинские темы. Голос у тебя, как…

– Как у доктора? – усмехаюсь я.

– Ага. – Он смеется. – Как у доктора.

– Ну, я еще не доктор… если вообще им стану, – тихо добавляю я.

– А в чем проблема?

Я бросаю на него взгляд, не зная, что сказать, и вообще не понимая, зачем я это ляпнула. Потом Джордан поднимает глаза, глядя поверх моей головы. Затем быстро переводит взгляд на меня, опускает его на мои темные очки. Услышав приближающиеся шаги, я надеваю очки и беззвучно, одними губами, благодарю Джордана.

Он едва заметно кивает, потом поднимается со стула. Я тоже встаю.

– Ну как он? – спрашивает Джордан доктора Калли.

– Ваш пес – молодчина. Пока еще спит под наркозом, но скоро очнется. Лапа у него сломана, как вы и установили. – Он устремляет взгляд на меня, потом снова обращает его на Джордана. – Дело в том, что кость сломана в двух местах, и мне пришлось зафиксировать ее с помощью штифтов, чтобы она правильно срослась.

– Но опасности нет? – уточняет Джордан с тревогой в голосе. Меня это растрогало до глубины души.

– Абсолютно. Я наложил на лапу гипс. Ее нужно держать в состоянии покоя. Месяца через полтора придете, и я удалю фиксатор. А так, он придет в себя с минуты на минуту.

– Когда можно забрать его домой?

– Сейчас он отходит от наркоза. Я хочу подержать его здесь до конца дня, понаблюдать. Приходите за ним позже.

– В котором часу?

Доктор Калли смотрит на свои часы.

– Скажем, в половине пятого. К этому времени он уже полностью очухается.

К нам подходит Пенни.

– Пройдемте со мной, пожалуйста, мне нужно кое-что уточнить у вас, – обращается она к Джордану.

– Конечно, – говорит он.

Я собираюсь последовать за ним, но доктор Калли меня останавливает.

– Вы абсолютно правильно поставили диагноз. И повязку наложили великолепно. Из вас получится хороший врач. – Он искренне улыбается мне. Жаль, что я не разделяю его оптимизма.

Я не хочу становиться хорошим врачом. Не хочу быть творением Оливера.

– Спасибо, – благодарю его я, опуская глаза.

– Что ж… удачи вам в дальнейшей учебе.

– Спасибо, – киваю я.

– Ладно. Пожалуй, мне пора.

Я смотрю на его удаляющуюся спину, потом перевожу взгляд на Джордана и иду к нему. Он как раз закончил. Спрашивает:

– Готова?

– Да.

Я следую за ним к его автомобилю.

– Есть хочешь? – спрашивает он, когда мы садимся в машину.

Я кладу ладонь на свой пустой желудок.

– Немного.

– Ничего удивительного. Ты же не завтракала.

– Прости. Обычно я не сплю допоздна, но вчера очень устала. Надеюсь, ты ничего не готовил.

– Не-а. – Он качает головой. – Поедем перехватим что-нибудь на обед.

Джордан трогается с места, выезжает на дорогу и начинает крутить радио.

Я снимаю очки и оглядываю салон. До сего дня я ни разу не сидела в «Мустанге». Очень хорошая машина. Классная. Да, вчера я сравнила ее с «виагрой», но теперь, когда я немного узнала Джордана, думаю, он не нуждается в средствах для усиления потенции. Я, конечно, не видела его «в деле», но вид у него уверенный, и этот автомобиль идеально ему подходит. Отражает его уверенность и обаяние.

– Красивый автомобиль, – похвалила я.

Найдя подходящую радиостанцию, Джордан снова кладет руки на руль.

– Спасибо. Я его выиграл.

– Выиграл? В лотерею что ли? – поддразнивающим тоном осведомилась я.

– Нет, – рассмеялся Джордан, – в карты. В покер.

– Вот это да! Повезло так повезло, – восхищенно протянула я.

Убрав с руля правую руку, он разминает пальцы. Дьявольская улыбка появляется на его губах.

– Не то слово, детка.

Детка? Ничего себе! Он что?..

Заигрывает со мной?

Нет. Исключено.

И все равно мои щеки покрылись румянцем.

Делая вид, будто его слова не возымели на меня абсолютно никакого действия, я прокашлялась.

– Ты любишь играть в карты?

– Раньше играл. – сказал, как отрезал. Во мне мгновенно взыграло любопытство.

Вообще-то, я не люблю совать нос в чужие дела. Не задаю лишних вопросов – не хочу, чтобы в ответ меня вызывали на откровенность. Но ему уже известно про Форбса, да и есть в Джордане нечто такое, что порождает во мне желание узнать о нем больше. У меня такое чувство, что я могу часами сидеть и слушать его, и мне не надоест.

– Раньше? – уточняю я.

Его пальцы неугомонно барабанят по рулевому колесу.

– Я немного увлекался азартными играми. В карты любил играть. После смерти мамы… э… мое увлечение переросло в пристрастие.

– У тебя мама умерла. – Я прижала ладонь к груди. – Боже, мне так жаль, Джордан.

Он тряхнул головой.

– Мы с тобой оба потеряли родителей. Пожалуй, в этом мы с тобой схожи.

– Лучше не иметь такой схожести, – замечаю я.

Не могу же я ему сказать, что тот день, когда умер Оливер, стал самым счастливым днем в моей жизни.

Джордан никогда не поймет.

– Да уж, – тихо отозвался он.

– От чего она умерла? Не хочешь – не отвечай.

Он качнул головой, взгляд устремлен вперед, прикован к какой-то невидимой точке.

– Рак легких. Четвертая степень. За свою жизнь не выкурила ни одной сигареты. Я был в отъезде, путешествовал с друзьями по Юго-Восточной Азии. Отец позвонил, сказал, что она заболела. Я сразу же вернулся домой. Ее прооперировали… сделали химию… не помогло.

Его плечи приподнялись от тяжелого вздоха.

– Когда она умерла, я… м-м… в общем, было тяжело. Можно сказать, жизнь превратилась в сплошной бред.

Джордан бросил на меня быстрый взгляд, полный грусти, и снова стал смотреть на дорогу.

– Потом прозвенел тревожный звоночек, и я пересмотрел свои взгляды на жизнь. И вот теперь перед тобой абсолютно другой человек, почти что ответственный. – Улыбаясь, он проводит рукой вдоль своего тела, но я вижу, что веселость его притворная.

И тогда я поняла, что он тоже надломлен. Не так, как я, но в нем определенно есть какая-то трещина. Кажется, что он несет на себе тяжелый груз вины за смерть матери.

Я повернулась в пассажирском кресле к нему лицом.

– С прежним Джорданом я не знакома, а нынешний – очень добрый человек.

Он смеется, но так, будто иронизирует над самим собой. Самоуничижительно.

– Ну да, добрый. Это точно.

– По-моему, да. И, знаешь… э… это важно. Для меня. – Я принялась теребить губу, глубоко вздохнула.

Он снова глянул на меня, и наши взгляды не просто встретились. Они сомкнулись.

Я зарделась. Во рту пересохло. Пульс участился.

У меня вдруг возникло непреодолимое желание поцеловать его.

Оторвав от него взгляд, я приняла прежнее положение в кресле, лицом вперед, и принялась снимать с джинсов воображаемые пушинки. Остальную дорогу до кафе мы ехали молча.

Когда мы остановились, я надела солнцезащитные очки и вышла из машины.

– Я ужинала здесь вчера вечером, – бросила я ему через плечо.

– Знаю.

Я повернулась как ошпаренная, каждый мускул в моем теле окаменел от напряжения.

– Откуда? – Я знаю, что задала свой вопрос резким тоном, но ничего не могла с собой поделать.

Джордан чуть нахмурился. Положил руку на крышу машины, объяснил:

– Бет, официантка, что обслуживала тебя вчера, она моя добрая приятельница. Позвонила мне, предупредила, что ты едешь.

– Ах, ну да. – Слишком бурно реагируешь, Мия.

Проведя рукой по волосам, я рассмеялась, но как-то натужно.

– Тогда понятно, почему она порекомендовала твой отель, раз вы друзья. Как же иначе? Нет, конечно, она послала меня не в дрянной отель, наоборот. У вас замечательная гостиница. Лучшая из тех, в которых я когда-либо останавливалась.