— Или она может повторно выйти замуж.
— Вполне возможно. У нее на лице написано, что она еще не раз выйдет замуж.
Они ехали по лесистой долине неподалеку от Пробуса. С темных деревьев капала вода.
— А еще остается загадка с Валентином, — сказала Демельза.
— Загадка? Ты про мое видение?
— Отчасти. Но не совсем.
На какое-то время разговор прервался из-за шума снаружи, экипаж остановился и сошли два пассажира. Когда карета снова покатила дальше, Росс продолжил:
— Ты, конечно же, знаешь главную причину, из-за которой я поехал в Плейс-хаус тем утром — передать Валентину предупреждение от Филипа Придо, что его собираются арестовать за вывоз контрабандного олова из страны.
— Да. Теперь я об этом знаю.
— Так вот, на похоронах Дэвид Лейк сказал, что Валентин уже знал.
— Что?!
— Кто-то из матросов с брига сообщил ему, что ходят такие слухи, и что он, этот человек, уезжает из Корнуолла, спасая шкуру.
— Но тогда получается... Что это значит?
Росс помотал головой.
— Я ломал над этим голову. Никто теперь не узнает.
Демельза наконец задремала, проспав до самого Бодмина. Там они передохнули и выпили чаю с печеньем. Она обрадовалась камину на постоялом дворе, сняла перчатки и протянула руки к огню. Поданный чай обжигал, тепло разошлось по телу. Впереди их ждал длинный отрезок пути по вересковым пустошам до самого Лонсестона. Они поужинают там и заночуют в Хонитоне. Мысли Росса как будто и не прерывались, и он сказал:
— Многое о Валентине мы никогда уже не узнаем.
— Ты думаешь...
— Ты о чем?
— Ну... что он покончил с собой?
Росс покачал головой.
— Он не похож на... Но оказываясь в трудном положении, люди совершают немыслимые поступки... Господи, даже не знаю. Осознав, что наворотил кучу дел, он мог прийти к убеждению, что нет приемлемого выхода, и стал еще упорней напрашиваться на неприятности, поэтому спонтанно пошел на риск, дополнительный риск, ради спасения любимого шимпанзе, риск, на который не пошел бы, если бы над ним не висела угроза суда и тюрьмы...
Несмотря на то, что супруги делили одну спальню, дома их всегда окружала семья и слуги. В общем пространстве дома сложно было обсуждать такие чувствительные проблемы. Как правило, время на личные беседы находилось только в постели — перед сном или рано утром, однако в последние несколько недель, а казалось, прошли долгие месяцы, они так не разговаривали. В почтовой карете они были заточены, как в одиночной камере, по крайней мере, еще на час, и никто не отвлечет делами шахты или усадьбы.
— Ты знаешь, что на днях мне сказал Генри? — прервала молчание Демельза. — Он спросил: «Вы с папой больше не любите друг друга?»
Росс улыбнулся, но помрачнел.
— И что ты ответила?
— Спросила, что он имеет в виду. Он хотел рассказать, но запнулся и сразу умолк. Тогда я объяснила, что ты очень расстроился из-за смерти Валентина... Разумеется, я сказала, что мы все очень расстроены, но папа больше всех. Я пыталась объяснить, что после смерти Джереми вы с Валентином сделались особенными друзьями, больше привязались друг к другу, а потом, когда Валентин расстался с Селиной, ты пытался поддержать его, дать совет. В конце концов, это правда, хотя бы отчасти.
— Гарри — очень наблюдательный ребенок. Но детская интуиция не видит глубинной сути.
— И это неудивительно. Похоже, он что-то услышал и выспрашивал подробности у Эллен Портер.
— Надо отказаться от услуг этой ненадежной девицы. Или сделать ее горничной, чтобы взяла на себя часть работы Бетси-Марии.
— Потом он спросил, разрешу ли я иметь ему домашнего питомца наподобие Батто.
— Надеюсь, ты ему разъяснила, что он и так окружен животными, которые точно не подожгут дом?
— ...Он ведь проницателен для ребенка восьми лет, согласен?
— Если бы тебя вынуждали ответить на его первый вопрос, что бы ты сказала?
Демельза закусила губу.
— Я бы ответила, что мы до сих пор любим друг друга, но из-за последних событий между нами не все гладко.
— Все настолько скверно?
— А ты бы как ответил на моем месте?
— Я бы ответил... нет, я ничего не стал бы объяснять восьмилетнему ребенку. Ты права!
— А восемнадцатилетнему тоже не стал бы объяснять?
— Вот тут другое дело. Ладно. Мне пришлось бы ответить, что в своей жизни я любил только двух женщин. Вот. Первая вышла замуж за моего главного врага. Вторая вышла за меня. Она моя возлюбленная, подруга, хозяйка дома, мать моих детей, голос... моей совести. В моих глазах она не сравнится ни с какой женщиной на свете. У меня, как у простого смертного, временами возникают иные привязанности, другие незначительные фантазии и мечты — всякое, но только не измены. Временами это чрезвычайно сильные привязанности, особенно по отношению к трудному юноше, который, как я подозреваю, был моим сыном. Наверное, это сопряжено с чувством вины! Но опираясь на такую гипотезу, нравится мне это или нет, я и дальше буду проявлять интерес к судьбе его сына. По-другому не получится, и если жена не требует проявлять интерес исключительно к ней, она получает от меня всю неизменную поддержку, интерес, заботу, сочувствие, любовь и сердечную доброту. И если последние недели я тем или иным образом пренебрегал семьей, то прошу у нее прощения и постараюсь исправиться. Так лучше?
Минуту погодя Демельза тихо проговорила:
— Не знаю, смеяться мне или плакать.
— Почему вдруг смеяться?
— Потому что от такой чудесной речи у меня слезы на глаза наворачиваются, но ты произносишь ее легкомысленно, отчего на ум приходит мысль, что ты говоришь об этом — как там это слово? — цинично. Это так, Росс?
Он пристально и долго смотрел ей в глаза.
— Ответ отрицательный. Но теперь я понимаю, что не следовало всего этого тебе говорить.
Как странно, думала Демельза, такие замечательные слова вроде должны способствовать их примирению, но почему-то трещина еще не заросла.
— Доктора считают, что зрение можно спасти, — сказал Макардл. — Но ему придется провести хотя бы неделю в темной комнате. А потом, если все пойдет хорошо, потребуются две-три недели для восстановления.
— Что ж, вот и все, да? — сказал Джозеф Глоссоп. — Мы либо полностью отменим, либо отложим постановку до Нового года.
— Мы уже распродали большую часть лучших мест в ложах! — метался Рори Смит, управляющий театра. — Будь проклят этот чертов Флинн во веки веков! Его нужно гнать со сцены!
— Он ирландец, — заметил Глоссоп, — и слишком возбудим. Другие постановщики теперь примут это к сведению.
Макардл шагал взад-вперед по кабинету.
— Я уже перебрал всех людей, которые могли бы его заменить. Джеймс, его дублер, слишком уродлив. Нужно было подумать об этом раньше, но кто мог предвидеть такой поворот? Жаль, ведь у него хороший голос, да и фехтовальщик он неплохой, только публике, которая ожидала увидеть Артура Скоулза, он точно не понравится.
— На Кина никаких надежд? — спросил Смит.
— Невозможно! Он играет Лира в «Гардене», как вы знаете.
— Дэвидж сейчас в Америке. А Кук?
— Ему уже за пятьдесят, да он на них и выглядит. Разумеется, будь с нами Кин, зрители проглотили бы что угодно.
Макардл встал спиной к окну, закрыв собой большую часть зимнего света.
— Известное имя — вот что мне нужно. Или совсем неизвестное. Вот бы вы нашли кого-нибудь, чтобы пробудить в публике любопытство...
— О Масгроуве вы думали? А Эрик? Не очень известен. Докатился до того, что играет синьора Монтекки. Хотя, признаться, он моложе остальных. Сможет ли Шарлотта сделать вид, что влюблена в него? Нет, лучше отменить спектакль. Так безопаснее. Мне нужно заботиться о репутации.
— Мне предложили еще одну кандидатуру, — сказал Глоссоп. — Идея эксцентричная, однако на меня оказывают определенное давление.
Все выжидающе посмотрели на него. В конце концов, именно его семья поддерживала на плаву Королевский театр «Кобург», чтобы в нем не погасли огни. Бросив взгляд на остальных, Глоссоп покачал головой.
— Не знаю. Вряд ли. Дайте мне еще сутки. Завтра в это же время мы примем решение.
Карета прибыла в Лондон в пять часов воскресенья. В этот час город был черным, как антрацит, однако горели фонари, к тому же многие улицы с недавних пор освещались газом. Кристофер, одетый по-городскому, встретил их у «Головы сарацина» в частном экипаже, который должен был отвезти их на Георг-стрит. Он передал теплые приветствия от Беллы, а также ее извинения — в театре что-то случилось, и потребовалось ее присутствие. В театре серьезно подумывали о переносе спектакля, и наконец, решили не отменять его, но это означало череду дополнительных репетиций. Вторую генеральную репетицию назначили на понедельник, а премьера была назначена на вторник, как и запланировано. Вероятно, будет четыре спектакля, но в случае успеха, возможно, представления продолжатся на следующей неделе.
— Перенос спектакля как-то касается Беллы? — спросила Демельза.
— Да. Кого-то ранили в поединке, и это означает перестановки в актерском составе.
— Белла играет другую роль?
— Да. Но полагаю, она бы хотела сама вам обо всем рассказать.
— Не сомневаюсь, — сказал Росс.
— Ваше письмо о Валентине пришло вчера. Мы все страшно расстроились. Вы поправились, сэр?
— Благодарю. В целом — да... Все хорошо.
— Это обезьяна подожгла дом?
— Да. Шимпанзе тоже погиб. Его похоронили на утесе, чуть выше руин дома. Полагаю, доктор Энис сохранил некоторые части тела для исследований.
— Лучше бы он этого не делал. — Демельза вздрогнула. — Иногда я не понимаю, как Кэролайн с этим уживается... с препарированием прямо в доме.
— Не в доме, дорогая. Он использует часть конюшни.
— А еще арестовали Пола Келлоу? После моего приезда к вам столько всего произошло!
Доехали они быстро и вскоре уже разгружали багаж у дома номер четырнадцать. Миссис Паркинс встретила их и помогла Кристоферу перенести наверх саквояжи.
— Не останешься с нами на ужин? — спросила Демельза.
— Благодарю, вы очень добры, но я собирался вернуться в театр, забрать Беллу, когда они закончат, и отвезти ее домой.
— В котором часу это будет?
— Она говорила — в восемь или в девять.
— Тогда до завтра, наверное, не стоит ее беспокоить?
— Я ни в чем не уверен. Не уверен даже насчет завтрашней генеральной репетиции. Все зависит от Макардла, он любит все доводить до совершенства. Надеюсь, вы оба поймете. Такой вот поворот. Мы, конечно, не ожидали ничего подобного
— Мы бы стали более понимающими, — мягко сказал Росс, — если бы знали, о каком повороте идет речь.
Кристофер расправил плечи.
— Что ж, в таком случае, сэр, я бы не прочь чего-нибудь выпить, если у вас есть.
Демельза позвонила, вызвав миссис Паркинс, и все потягивали бренди, закусывая кексом.
— Как бы я хотел, чтобы она лично вам все рассказала, — начал Кристофер, — но теперь вижу, что без подробного объяснения вы не поймете, чем ваша дочь так занята сегодня вечером, что даже не может с вами встретиться... И, кажется, только я могу объяснить.
— Это означает плохие новости?
— О нет! Надеюсь, вас это так же взволнует, как и меня, однако... однако у вас могут появиться сомнения... Даже не знаю...
— Так расскажи, что происходит.
Кристофер рассказал о несчастном случае с Артуром Скоулзом, о поисках замены, о выборе между отсрочкой и отменой спектакля, о принятом в итоге решении.
— В конце концов, — сказал он, — Макардлу и Глоссопу надлежало принять окончательное решение. Или найти творческий выход из положения, который приведет к наименьшим потерям. В итоге они спросили Беллу, сможет ли она сыграть эту роль.
— Что?! — выпалил Росс.
Демельза сглотнула и спросила:
— Какую роль?
— Ромео.
Глава одиннадцатая
— Меня не было рядом в тот момент. Я находился у себя в конторе. Кажется, ее вызвали в комнату управляющего театром и в упор спросили, справится ли она.
— Боже!
— И знаете, что они сказали? Что она почти без колебаний ответила: «Да, разумеется».
Воцарилась ошеломленная тишина.
— Но это же, — заговорила Демельза, — это же главная роль...
— Да, как и роль Джульетты.
— Но она была... как это называется... дублершей Джульетты! А это мужская роль!
"Белла" отзывы
Отзывы читателей о книге "Белла". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Белла" друзьям в соцсетях.