Ульяна Гринь - Беременна на полставки

В восемь двадцать мы уже весёлой стайкой впорхнули обратно в офис. За то время, пока персонал модельного дома красился и одевался, коридоры и кабинеты, а также конференц-зал, украсились будто сами собой цветами, гирляндами, длинными баннерами с восхвалениями руководству. По периметру зала, освобождённого от стульев, стояли столы с банкетом. Бутылок немерено. Походу, веселиться будем до утра! Впрочем, веселились пока только девчонки, мои мысли витали в других сферах. Как научиться отключать мозг и не доделывать про себя образы всех встреченных людей? Вот Насте бы добавить длинную нитку бус в тон сумочке, а Оле пошёл бы яркий платочек на шею. Жёлтый! А ещё — кто бы подсказал, как применить это на самой себе? В чём я отправилась на корпоратив? Правильно, в маленьком чёрном платье. Буду сидеть в углу, как маленькая чёрная мышь, лишь бы Гладышев меня не заметил. Зато в кокошнике, как и все остальные девчонки, потому что новая коллекция намечалась в старинном русском стиле.

Именно так и прошла торжественная часть. Все чинно стояли с бокалами шампанского. Игнатова и новый босс, который снял, наконец, свой строгий костюм и переодел рубашку, сказали каждый по длинному тосту, после которых народ решил, что официоза достаточно.

Я слушала, как говорит Илья, вполуха. Гораздо более интересным, чем рассказ о будущих инвестициях в наш модельный дом, для меня оказался его голос. Теперь, когда босс не злился, он говорил таким мягким и бархатным баритоном, что слова отходили на второй план. Я просто купалась в этом голосе. Как здорово было бы, например, слушать сказку на ночь, прочитанную Белым… Ему б аудиокниги записывать, от покупателей отбоя бы не было! Это слегка грассирующее «р»… Закрыть глаза, просто наслаждаться…

Но кто бы мне позволил?

Сразу после выступления Ильи началась произвольная программа. Звездой, гвоздём и вообще душой компании стала, разумеется, Лизонька. Сперва в лайт-версии специально приглашённый ведущий под заводную музычку проводил розыгрыши всякого бреда. Например, любит-не любит, где надо было называть части тела, что нравятся у соседа, и те, что не очень. И соответственно, целовать или кусать. В общем, полная фигня, но мужчины количеством четыре человека, включая нового босса, участвовали с удовольствием, стараясь окружить и «загнать» секретаршу. Потом был танец лимбо, где награду за гибкость и артистичность получила тоже Лиза. Потом тосты, перекус и снова дебильные конкурсы.

До поры до времени мне удавалось сидеть в углу, потягивая сок через трубочку и поглощая крохотные стильные канапешечки с икрой и козьим сыром. Но вскоре Игнатова удалилась, пожелав сотрудникам приятного вечера, девчонки напялили дурацкие кокошники на мальчиков, вытащили, наконец, водку из загашников, и настоящее веселье началось.

Когда уже и ведущий тихонько исчез из офиса, я решила, что мне тоже надо сматываться. Пить не пью, если бы к соку добавила водки — то и мне было бы весело. А так… Разве только снимать на смартфон видосики для ютюба, а завтра всех шантажировать… Но это не моё, ни разу.

Хотя…

Снять бы вот эту парочку под транспарантом «Лучший модельный дом Санкт-Петербурга», но не для потехи народа, а чтобы самой пересматривать и рыдать от одиночества и зависти холодными зимними вечерами… Илья и Лиза, Лиза и Илья. Как они друг другу подходят! Как две картинки в журнале. Их принудительно поженить надо и фотографии выкладывать в интернет под девизом: «Твоя жизнь могла бы быть вот такой, не родись ты неудачницей». Наш новый босс отличался стойкостью к алкоголю и до противности прекрасными манерами. А Лизонька, на мой взгляд, начинала переигрывать, жеманничая и фальшиво хохоча над неслышными мне шутками Ильи. Но, когда ты яркая и эффектная, тебе простительно быть, казаться или хотеть казаться дурой. Нам, серым и чёрным мышкам, приходится брать умом.

Впрочем, хотя бы одна персона на нашем милом корпоративе страстно желала меня. Я даже вздрогнула, когда у меня над ухом разразился гром небесный в виде голоса Гладышева:

— Никуля, зайчик, давай с тобой выпьем на брудершафт! Сколько времени вместе работаем, а на брудершафт ещё не пили!

Господи, спаси и сохрани от главного дизайнера!

Я легонько отодвинулась от Гладышева и схватила свой бокал сока:

— Спасибо, я не пью.

— А вот это неправильно, малыш!

Его голос стал низким, вибрирующим, игривым, и Гладышев придвинулся ко мне чуть ли не вплотную, принялся пристраиваться рукой:

— Давай, давай выпьем немного, не надо отрываться от коллектива!

— Я не хочу пить…

Из моей руки вынули сок и вложили в ладонь лонг-дринк с водкой, в котором с глухим звоном стукнулись кубики льда. Зажатая в угол одурманивающе пахнущим телом главного дизайнера, я совсем растерялась. А он навязчиво лез со своим бокалом через локоть, махнул его залпом, а потом потянулся ко мне губами. Ой нет! Не надо так! В голове пронеслись слова Оксаны: сдайся и забудь…

Да чёрта с два!

Оттолкнув Гладышева, я молча ринулась вглубь офиса, не разбирая дороги. Пересидеть в пошивочной, там уже три дня как лампочка перегорела, а мне нужны темнота и одиночество! Столкнулась с Лизой у женского туалета — катастрофа… Секретарша оступилась в попытке избежать удара, и я ясно услышала хруст, противный сердцу каждой женщины. Лиза всё же не устояла на ногах и свалилась на пятую точку. И после хруста я услышала треск ткани…

— Ты, сучка! Ты ещё пожалеешь!

Вопль секретарши утонул в одной из самых матерных песен Шнура, а я только бросила в ответ:

— Прости, пожалуйста, я не нарочно!

Юркнула в коридорчик, а там уже рукой подать до пошивочной. И дверь открыта, и никого нет! Отлично. Я притворила дверь за собой, заперла на ключ, который всегда торчал в замке изнутри. Музыка сразу стала тише. Только моё сердце билось быстро и тревожно, как игла в машинке строчку строчила. Сядь, Ника, успокойся! Никто сюда не придёт, никто меня не найдёт. А завтра всё будет по-другому, проще… Ох, гораздо проще!

Подсветив путь телефоном, я пробралась к диванчику, который стоял у стены с образцами тканей, и заметила бутылку шампанского в ведёрке. О как! Девчонки, наверное, забыли… То-то я заметила — Оля с Оксаной уже были… хм… откорпоративленными! А, нафиг всё! Выпью немного, здесь мне не светит ничего более опасного, чем уснуть на диване.

Вдохновлённая сей бунтарской мыслью, я ухватила бутылку и отпила прямо из горлышка праздничных пузырьков. Сгорел сарай — гори и хата! Приятное тепло разлилось по телу, щекоча всё внутри. После второго глотка мне стало уже спокойнее, а после третьего — самого длинного — я уже хихикнула над Лизой, которой придётся спешно искать новую юбку, чтобы не светить голой задницей перед коллегами. Хотя она не постесняется и посветить…

А потом…

Кто-то обнял меня — порывисто и возбуждённо — и приник губами к моим губам.

Кто-то, обалденно пахнущий туалетной водой, завладел мною так быстро и страстно, что я поняла — сон. Я уже хорошая, и мне снится восхитительный эротический сон.

Когда я проснулась, было утро. Одно из тех летних благостных утр, когда грешно мучиться похмельем. Тем не менее, перепелиная болезнь настигла меня, как только я открыла глаза. Боженька, но ведь я не виновата! Это всё Гладышев… Он собирался меня соблазнить, а я с горя выпила немножко. Теперь голова стучит, как дятел в дупло, в животе хомячки устроили гнездо, а ещё очень сильно хочется в туалет. Но встать… Нет, это невозможно. Полежу ещё немножечко, закрыв глаза, может быть, удастся досмотреть чудный эротический сон…

Прикрывшись от солнечных лучей ресницами, я морщила лоб, пытаясь вспомнить детали сна. Мужчина… Крепкие, сильные руки, такие нежные, такие опытные… Поцелуи с запахом виски, колы и мятной жвачки… Интересно, почему именно виски? Я даже не знаю его вкус, но почему-то снилось мне именно виски… Занятно. Наверняка, шампанское в курсе, почему мне приснился такой сон, но шампанское уже никому ничего не скажет. Мы его выпили…

Мы?

Ох, что-то со мной не так. Вот ведь зарекалась больше никогда не пить, а тут… Ну как меня угораздило?

В дверь поскреблись. Я высунулась из-под одеяла и сиплым, чужим голосом простонала:

— Я не сплю!

В комнату протиснулась мама, а вместе с ней ворвался запах крепкого кофе. Разлепив глаза, я увидела устроенный на столике у дивана поднос с сервированным завтраком. Стыдливо прячась за фирменные мамины утренние гренки, в стакане шипела таблетка аспирина. Ох, мама… Моя деликатная, интеллигентная, всепрощающая мама. Видела, в каком состоянии я вернулась домой вчера, и сразу с утра таблеточку. Кстати, а как я попала домой, если свет в голове отключился в конце корпоратива в пошивочной?

— Ника, покушай, — тихонько сказала мама. — Ты заснула одетая, так нельзя, милая.

— Я… не помню…

— Выпей кофе, сходи в душ, а потом на работу.

Как же люблю маму! Ни единого упрёка! Хотя иногда лучше бы поругалась… Ведь я чувствую, что она расстроена моим поведением. И удручена. Да, мама удручена. Слишком поздно она меня родила, слишком дорогую цену заплатила за моё появление на свет… А я неблагодарная сволочь…

— Прости, мамуль.

— Ладно тебе, я же всё понимаю, — усмехнулась она, и морщинки на её лице стали слишком заметными, особенно возле губ. — Ты и так никуда не выходишь, ни с кем не встречаешься. Иногда можно расслабиться.

— Ненавижу корпоративы, — пробормотала, садясь в кровати. Лифчик мешал, сползая под платьем, и я поелозила плечами, чтобы поправить его. Стоп. Лифчик не мог сам по себе расстегнуться! Значит… А что это значит?

Дятел в голове набрал в лёгкие воздуха и задолбил с утроенной силой и скоростью. Поморщившись, я взяла стакан с лекарством и выпила его залпом. А ведь и правда… На работу ещё тащиться. Сегодня будет первый день, когда я поплетусь в свой модный дом с таким отвращением. И даже похмелье тут ни при чём. Во-первых, Лиза меня утопит в унитазе дамского туалета. Во-вторых, Гладышев обязательно продолжит свои ухаживания. В-третьих… Пока не придумала, что, но что-нибудь обязательно случится. Например, Игнатова возьмёт и уволит за ошибку в отчёте, или новый босс вспомнит, что это я отметила его первый день на работе пятном на рубашке.

В общем, думаю, лучшим выходом из сложившейся ситуации станет прыжок с моста в реку. Плавать я не умею, поэтому адьё, красавица…

Красавица… Мне не приснился этот голос с грассирующим «р»! Или приснился? Заслушалась боссом и представила его себе на себе в пошивочной? Скорей бы лекарство подействовало… Вот выпью кофе и встану…

— Ника, солнышко, ты туфельки где-то запачкала, — мама встала, снимая передник, — я тебе их почистила. Ты кушай, кушай.

Она смотрела с умилением, как я с отвращением запихиваю в себя кусочек гренки, и спросила озабоченно:

— Тебе ещё приготовить?

— Не-не, шпашибо, мамуля, я не голодная…

Она вышла, покачав головой. Доев гренку чисто из дочерней любви, всё с тем же отвращением выпила кофе и откинула одеяло. Да, спать в одежде нельзя… Мне показалось, что платье насквозь пропахло шампанским. И ещё чем-то. Запах такой знакомый. Точно не моя туалетная вода, и не стик… Где же я могла его слышать?

Выскользнув из платья, стащила с себя павший в неравной борьбе со стихией лифчик и ужаснулась. А где трусики? Где и в какой битве пали они? Нет, нет! Это же был сон! Всего лишь сон! Тогда почему между ног липко, а всё тело ноет, будто я вчера стометровку бегала пять раз?

Мамочки!

Одеколон дорогой, трусики пропавшие, руки и губы, лёгкая картавость… Я переспала с новым боссом. Вот счастье!

И что теперь делать? Как на работу идти? Ведь придётся, наверное, сталкиваться с Ильёй в коридоре… Нет, я вообще не стану выходить из своей каморки! А если вдруг ему понадобятся какие-нибудь документы, оставлю в секретариате. Ох, там тоже не годится, потому что там Лизонька… Ладно, что-то придумаю. Через девчонок передам…

От мамы я просто сбежала. Сначала долго плескалась в ванной, долго и тщательно красилась. На кухню даже не заглянула, просто схватила вымытые туфли, сумочку и выскочила на лестницу. Обулась, только сбежав на первый этаж. Боже, стыд какой… Перед родной мамочкой. А что будет на работе! Ведь вечер не удался вчера, сон оборвался на сексе с начальником, а кто знает, что было потом? Каким образом я домой добралась?

В таких раздумьях я доехала до работы, а уже на крыльце нашего самого лучшего модного дома решительно выдохнула и выбросила вчерашний корпоратив из головы. Не помню и ладно. Чего не помню — того не было, точка!

Прошмыгнув мимо охраны с поднятым пропуском, мимо девчонок в коридоре, я скрылась в своей каморке. Наверное, даже отдышалась, потому что запыхалась. Все привычные действия с компьютером, принтером, кофеваркой проделала на автомате и очнулась уже в бухгалтерской программе. Платёжки формировала. Ну, хоть не заносила туда счёт-фактуры… И то хлеб, а то как ошибусь, потом переделывать придётся! Накладные, кстати, вместе со счетами начали прибывать ближе к десяти утра. Если учесть, что надо было также добить уже давно просивший кушать отчёт по инвентаризации на большом складе, то голову от компьютера мне удалось поднять только к обеду, когда Аня ворвалась в мою каморку с воплем: