Мэри Бэлоу - Бессердечный

Опять! Чертов Тео с его советами, которые впиваются, как иголки, и колют и днем и ночью, пока не послушаешься его!

Но к этому совету он не прислушается. Даже ради спокойствия и престижа семьи он не пожертвует своей свободой.

Итак, самое худшее позади. Он увидел всех их снова – кроме Генриетты, с которой он не собирался встречаться ни при каких обстоятельствах. Он узнает получше, что происходит в жизни Дорис и Эшли; разберется, если это возможно, с проблемами; пошлет в Баден за бумагами и, возможно, за самим Колби; посмотрит, есть ли какие-нибудь основания прогнать управляющего и назначить другого, – и вернется в Париж, так быстро, как только возможно. Он надеялся, что летом уже будет во Франции.

А за это время он постарается развлечься. Совсем не плохо сменить обстановку, побывать в лондонском обществе, увидеть новые лица и услышать новые сплетни. Тео уговаривал его пойти на завтрашний бал к леди Диддеринг. Это будет один из самых блистательных приемов этой весны, как уверял его дядюшка, место, где можно будет встретить всех, кто имел какой-нибудь вес в обществе.

Чего дядюшка не сказал, так это того, что там наверняка будут барышни, стремящиеся найти себе мужа. Но это понятно и без слов.

Он пойдет туда. Мама и Дорис тоже будут там – Дорис сказала ему об этом за чаем. Он увидит, как Дорис ведет себя с поклонниками и существует ли в действительности у нее связь, на которую намекала мать. К тому же ему было всегда приятно посмотреть на молодых леди и потанцевать с ними, даже если он и не собирался соблазнить какую-нибудь из них. Ему нравилось очаровывать их и видеть, как они улыбаются ему и краснеют.

Да, он пойдет туда. Он забыл, что такое глубокие чувства, но он никогда не забывал, что такое развлечения.

* * *

Они ехали на свой первый бал. Бал у леди Диддеринг, который обещает быть изумительным и волшебным – так сказала им леди Стерн. Этой ночью там соберется весь свет.

Анна была одета в новый наряд, приводивший ее в восторг: яблочно-зеленое платье с корсажем, вышитым золотом. Книзу собранное, оно приоткрывало палево-зеленую нижнюю юбку на обручах.

Она безоговорочно отказалась обрезать и туго завить волосы по последней моде, но они были завиты сзади и на висках и припудрены. Она никогда не пудрила их раньше.

Маленькая круглая шляпка у нее на макушке была из того же кружева, что и оборки, выглядывавшие из-под рукавов платья. Такие же кружевные ленты были прикреплены сзади к ее шляпке.

Ее светло-зеленые с золотым шитьем туфельки были на высоких каблучках – еще одно новшество, на которое она решилась. Она носила их, не снимая, два дня подряд, чтобы быть уверенной в своей походке. Анна не воспользовалась ни мушками, ни косметикой, хотя крестная предупреждала ее, что она будет скорее исключением, чем правилом.

Но мысли, теснившиеся у нее в голове, пока они ждали прибытия экипажа, были совсем не о ней самой. И не собственная внешность и не надежды относительно себя заставили сиять ее глаза, а щеки – гореть. Она следила за своей сестрой, которая вошла в комнату, где ее ждали Анна и леди Стерн. Анна не могла поверить, что это – та самая девушка, которая только вчера еще была ребенком.

– Агнес, – сказала она, прижимая руки к груди, – ах, Агнес, ты просто красавица!

Не может быть, чтобы Агнес не завоевала поклонников на этом балу. Анна была уверена, что уже этой ночью Агнес сможет сама выбирать себе кавалеров.

– Да, – согласилась леди Стерн. – Слово даю, так оно и будет, детка. Мы были правы: голубой тебе очень к лицу.

Но Агнес, скромная во всем, что касалось ее самой, смотрела только на сестру.

– Анна, – сказала она, протягивая к ней руки, – ты всегда казалась мне самой красивой девушкой из всех, кого я знала. Но сегодня... У меня просто нет слов. Разве она не прекрасна, тетя Маджори?

– Верно, детка. Боюсь, мне придется прихватить с собой толстую палку, чтобы отбиваться от толпы мужчин, которые будут окружать вас обеих. Но я слышу, кто-то приехал. Это, должно быть, Теодор с экипажем. Может, он взял с собой трость, и наверняка его шпага при нем. Клянусь, она ему сегодня понадобится.

Сестры рассмеялись и восторженно посмотрели друг на друга. У обеих перехватило дух от охватившего их волнения.

Правда, они были дочерьми покойного графа Ройского, их принимали в высшем обществе, и они танцевали на местных балах и ассамблеях. Но Лондон был для них другим миром. Они чувствовали себя неуверенно, даже после того, как лорд Куинн, взяв их под руки, заявил, что не видал таких красавиц уже черт знает сколько времени, и усадил их и леди Стерн в свой экипаж, и даже после того, как он посетовал, что до рассвета ему успеют навязать с дюжину дуэлей за то, что он посмел завладеть тремя самыми красивыми женщинами на балу.

Что, если их манеры слишком просты для городского общества? Если их речи покажутся скучными? И если танцы, к которым они привыкли, здесь танцуют иначе? И что делать, если никто не пригласит Агнес танцевать? Анне это казалось просто невозможным. Не говоря о том, что Агнес была обворожительна, Анна была уверена, что леди Стерн позаботится о том, чтобы сестра не испытывала недостатка в партнерах. И все равно она ужасно волновалась. У нее засосало под ложечкой, когда экипаж замедлил ход и в окне показался великолепный особняк, залитый светом. Двери его были распахнуты, и можно было увидеть зал, по которому прогуливались прекрасно одетые мужчины и женщины. Ковровая дорожка лежала на ступеньках и тротуаре, чтобы выходящим из экипажа гостям не пришлось ступать на мостовую.

Глаза Агнес расширились от изумления.

– Бог мой, – говорил лорд Куинн, помогая им выйти из экипажа, – давно мне уже так не завидовали, как сегодня. Хотел бы я, чтобы у меня было три руки, но Господь даровал мне только две. Ты не будешь против, если пойдешь рядом с нами, Мадж?

Анна познакомилась с лордом Куинном за день до бала и была представлена ему как близкий друг леди Стерн. Он сразу понравился ей. Среднего роста, он обладал склонностью к полноте. У него была приятная наружность и добрые глаза. Лорд Куинн был примерно в том же возрасте, что... и он. Но во всем остальном ни в чем не походил на него. И еще, он так хорошо умел успокаивать. В тот момент, когда он взял их с Агнес под руки, она подумала, что не может представить кого-либо другого, с кем она отважилась бы впервые приехать на бал в Лондоне.

– Ты волнуешься, моя дорогая? – спрашивал он в это время Агнес.

– Немножко, милорд. – ответила ее сестра.

– Один из молодых людей пригласит тебя на первый минуэт, и через пять минут – если ты еще будешь помнить о том, что когда-то волновалась, – ты будешь сама себе удивляться. А ты, дорогая моя? – повернулся он к Анне.

– Нет, милорд, – солгала она. – Мне будет приятно увидеть, как танцуют на лондонских балах, и услышать музыку. Я приехала сюда смотреть и слушать, и у меня нет причин волноваться.

Он усмехнулся, но леди Стерн уже подхватила сестер под руки и увлекла их за собой в дамские комнаты, чтобы они могли оправить наряды и прически перед зеркалами, хотя на улице не было ни ветерка, чтобы растрепать их.

И вот, наконец, настала минута, когда они впервые в жизни вошли в лондонскую большую залу. Она была вся украшена цветами и благоухала, как цветущий сад в жаркий летний день. Но цветов было слишком много, решила Анна, оглядывая зал. Здесь были собраны все самые роскошные шелка, кружева и драгоценности. Трудно было сказать, кто выглядит более нарядно и пышно: мужчины или женщины. Возможно, на женщинах были более дорогие ткани и, наверное, их было больше; но мужчины были так элегантны в своих камзолах с широкими полами и длинных жилетах, украшенных искусной вышивкой.

Разглядывая наряды лондонского света, Анна вспомнила о старомодных платьях, которые носили дамы у них дома.

– Ну, детка? – улыбнулась ей крестная.

– О! Это новый мир! Я думала, что могу представить себе это, но на самом деле...

– Все это можно увидеть на твоем лице, Анна. Надеюсь, теперь ты не жалеешь, что я привезла тебя сюда.

– Нет, тетя, – ответила Анна.

Прошедшая жизнь представлялась ей калейдоскопом цветов, а последние два года – скорее отсутствием цвета. Серый и черный – эти цвета сопровождали ее два года подряд. Они сняли траур всего два месяца назад. Два года горя: сначала затянувшаяся мамина болезнь и ее смерть, а потом – скоропостижная кончина отца. Но не только траур лишил ее жизнь красок. За эти два года было все: попытки сохранить семью, несмотря на несчастья, и спасти отца от долговой тюрьмы, а сестер и брата – от нищеты, а еще тщетные попытки рассчитаться со всеми долгами. И самая страшная чернота – чувствовать, как вокруг тебя плетется паутина, проникая даже внутрь и заключая тебя в пожизненное рабство. Даже несмотря на то, что он уехал после смерти отца. Уехал в Америку, обещая вернуться, чтобы сделать ее своей. Но он не возвращался уже больше года и, возможно, – о, она молилась об этом – никогда уже не вернется.

Сегодня у нее была другая жизнь. Анна улыбнулась, когда лорд Куинн поймал ее взгляд и подмигнул ей. И ее улыбка становилась все веселее. Эта другая жизнь была полна волнения и счастья. Это был сказочный мир, о котором она мечтала когда-то, давным-давно, когда такие мечты еще не казались несбыточными. Конечно, эта жизнь была дана ей ненадолго. Он может вернуться и снова принести с собой тьму. Но сейчас | она стояла посреди бального зала, и бал еще не начался. Сегодня она обязательно будет веселиться.

Да, она собиралась забыть этой ночью обо всем на свете, и ничто не радовало ее больше этого. Она открыла веер, висевший у нее на руке, и стала обмахивать им лицо. И она, с изумленной улыбкой на устах и светящимися от счастья глазами, удивлялась самой себе.

Люк приехал, когда минуэт, открывавший бал, уже завершался. Это было необычно рано для него, но, похоже, здесь приезжать позже считалось дурным тоном. По крайней мере, так говорил ему Тео. Хотя дядюшка себе на уме, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о том, что он задумал.

– Маджори привезла из провинции крестницу, – небрежно заявил вчера Тео. – Дочку графа Ройского. И ее младшую сестру. Прелестная парочка, малыш.

Интересно, какую из них дядюшка прочил ему в жены?

– Вот как, – ответил Люк. – Они немного провинциальны, не так ли?

– Ни в коем случае, – возразил лорд Куинн. – Тем более что Мадж сама занялась ими. Они достаточно хороши собой и воспитанны, чтобы заставить любого забыть о том, что они из провинции. Черт побери, мальчик, да если б я был лет на двадцать моложе...

– Ты точно так же охотился бы за леди Стерн, – перебил племянник. – Правда, немного смущала бы разница в возрасте.

Дядюшка запрокинул голову и расхохотался.

– Тысяча чертей, но ты прав, малыш! Так бы все и было. Но на твоем месте...

– Сдается мне, что леди Стерн приедет завтра на бал со своими подопечными?

– Что?! – вздрогнул лорд Куинн. – Это уже завтра? Проклятие! Мадж с девочками? Да, наверное, так и будет. Надеюсь, кто-нибудь пригласит малышек потанцевать, как ты думаешь, Люк? Кто-нибудь еще, кроме меня? Они же никого не знают.

– Но ты ведь говоришь, что они очень хорошенькие? – спросил Люк. Ему нравилось смотреть, как дядюшка разыгрывает беззаботность и равнодушие.

– Хорошенькие? Тысяча чертей, да они красавицы! – не выдержал лорд Куиин. – Уверен, они не будут скучать без поклонников!

Люк не ответил. План дядюшки был ему ясен как божий день. На бал он прнехад один, хотя Анжелика намекала, что его общество доставило бы ей удовольствие. Она заявила о своем желании провести в Англии пару месяцев вскоре после того, как он начал собираться домой.

– Жизнь в Париже иногда бывает слишком утомительна, – сказала она со вздохом. – А в Лондоне может быть забавно.

Они ни разу не путешествовали вместе и всего один раз появились на публике, хотя он и наносил ей длительные визиты в ее отеле. Он не хотел, чтобы их имена упоминались вместе.

Минуэт завершился. Партнеры разводили своих дам по местам к ожидающим их компаньонкам. Люк сразу заметил изящную фигуру леди Стерн. Он узнал бы ее, даже если бы дядюшка не стоял рядом. Наблюдая за ней с другого конца бального зала, Люк думал о том, что она ничуть не изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз – в Париже, восемь лет назад. Рядом с ними стояла молодая девушка, почти ребенок. Ее красивое личико светилось радостью и было очень, очень юным. Люк раздел ее опытным взглядом и почувствовал себя смущенным, как будто совершил что-то недозволенное, – она действительно была ребенком. Дядюшка может оставить свои планы.

Но тут же к ним присоединилась еще одна пара. Мужчина поклонился и ушел, оставив свою партнершу с леди Стерн и дядюшкой. Несомненно, это была вторая из дочек покойного графа. Люк оценивающе осмотрел ее. Хотя он видел только ее профиль, можно было с уверенностью сказать, что это старшая сестра. На ней был модный светло-зеленый наряд, делающий ее еще более свежей и привлекательной. Она обмахивала лицо веером и разговаривала с леди Стерн. Он вытащил свой собственный веер и стал рассеянно поигрывать им.