Вблизи нашей подъездной дорожки мы переходим на шаг. Я не имею представления, как все это прекратить. Со мной никто никогда не бегает, поэтому мне неизвестен этикет прощания бегунов. Я оборачиваюсь и поспешно машу ему рукой:

– Наверное, мы еще увидимся?

– Обязательно, – глядя прямо мне в глаза, отвечает он.

Я смущенно улыбаюсь и отворачиваюсь. Обязательно? Идя по подъездной дорожке, я так и сяк верчу это слово. Что он хотел этим сказать? Он не пытался выведать номер моего телефона, хотя не знает, что у меня его нет. Не приглашал меня бегать с ним. Но произнес «обязательно» так, словно уверен в себе. Надеюсь, что так оно и есть.

– Скай, подожди! – Он так выговаривает мое имя, что мне хочется, чтобы «Скай» было единственным словом в его лексиконе. Я оборачиваюсь, безмолвно моля о флирте. Теперь-то я точно клюну. – Сделай мне одолжение.

«Все, что угодно. Пока ты без футболки, сделаю все, о чем ни попросишь».

– Да?

Он бросает мне свою бутылку из-под воды. Я ловлю и, глядя на нее, пустую, жалею, что сама не предложила наполнить. Киваю и взбегаю по ступеням крыльца в дом. На кухне Карен загружает посудомоечную машину. Захлопнув входную дверь, я с трудом перевожу дух.

– Господи, Скай. У тебя вид, будто ты сейчас упадешь в обморок. Садись.

Она забирает у меня посудину и усаживает на стул. Пока она наполняет тару, я с шумом вдыхаю и выдыхаю. Она отдает мне бутылку, я поднимаюсь и выбегаю на улицу.

– Спасибо, – говорит он.

Я стою и смотрю, как он прижимается полными губами к горлышку.

Считай, что снова поцеловались.

Никак не могу понять, что подействовало на меня сильней: без малого пятимильная пробежка или Холдер. То и другое из-за нехватки кислорода вызывает у меня полуобморочное состояние. Холдер завинчивает крышку, скользя взглядом по моему телу и задержавшись на голой талии, после чего вскидывает глаза:

– Занимаешься легкой атлетикой?

Я прикрываю живот левой рукой и сцепляю кисти:

– Нет, но подумываю.

– Займись. Ты пробежала едва ли не пять миль и почти не запыхалась, – говорит он. – Ты в выпускном классе?

Он понятия не имеет, каких усилий мне стоит, хрипя и пыхтя, не рухнуть на тротуар. Раньше я никогда не бегала так далеко и теперь изо всех сил стараюсь показать, что все мне нипочем. Очевидно, удается.

– А разве ты еще не знаешь, что я в выпускном? Похоже, теряешь шпионские навыки.

При появлении на его лице ямочек мне хочется победно помахать себе.

– Понимаешь, выслеживать тебя трудновато, – отвечает Холдер. – Я даже не нашел тебя в Facebook.

Он признался, что искал меня на Facebook. Мы встретились меньше двух часов назад, и он немедленно пошел домой и стал искать меня в Facebook. Это даже немного лестно. Невольно улыбнувшись, я все-таки осуждаю это жалкое оправдание для девчонки, сумевшей взять верх над моим невозмутимым «я».

– Меня там нет. У нас нет доступа в Интернет, – объясняю я.

Скосив на меня глаза, он ухмыляется с таким видом, будто не верит ни единому моему слову. Потом отбрасывает волосы со лба:

– А как же телефон? Разве нельзя подключить Интернет через телефон?

– Телефона тоже нет. Моя мама не одобряет технический прогресс. И телевизора нет.

– Черт. – Он смеется. – Ты серьезно? Как же ты развлекаешься?

Я улыбаюсь ему в ответ и пожимаю плечами:

– Бегаю.

Холдер опять разглядывает меня, ненадолго остановив внимание на моем животе. Теперь придется хорошенько подумать, прежде чем надеть на улицу спортивный бюстгальтер.

– Ну и как мне узнать, в какое время некая персона отправляется на утреннюю пробежку?

Он поднимает взгляд на мое лицо, и я никак не разгляжу человека, которого описала мне Сикс. Я вижу парня, заигрывающего с девушкой. Глаза его лихорадочно блестят.

– Не знаю, захочешь ли так рано вставать, – говорю я.

От этого взгляда вкупе с техасским зноем у меня все плывет перед глазами. Не тот момент, чтобы скиснуть, и я делаю глубокий вдох.

Наклонив ко мне голову, он прищуривает глаза:

– Ты даже не представляешь, до чего мне хочется так рано вставать.

Он одаривает меня улыбкой с ямочками, и я падаю в обморок.

Да… в буквальном смысле. Я теряю сознание.

Судя по боли в плече и прилипшей к щеке грязи и гравию, мое падение не отличалось красотой и изяществом. Я вырубилась и шмякнулась на тротуар, и Холдер даже не успел подхватить меня. Вовсе не как герои в книгах.

Я пластом лежу на диване, куда он, вероятно, уложил меня, притащив с улицы. Надо мной склоняется Карен со стаканом воды, а у нее за спиной маячит Холдер, ставший свидетелем самого позорного момента моей жизни.

– Скай, выпей воды, – говорит Карен, приподнимая мне голову.

Я отпиваю глоток, откидываюсь на подушку и закрываю глаза, мечтая лишь снова вырубиться.

– Сейчас принесу влажную салфетку, – говорит Карен.

В надежде, что Холдер смылся, я открываю глаза, но он все еще здесь. И теперь он совсем рядом. Опускается на колени и тянется к моим волосам, пытаясь вытащить из них мусор.

– С тобой правда все хорошо? Ты сильно брякнулась.

Глаза его выражают участие. Большим пальцем он стирает что-то с моей щеки, потом кладет руку на диван.

– О господи, – мямлю я, прикрывая глаза ладонью. – Прости. Ужасно неудобно.

Холдер отводит мою руку от лица:

– Ш-ш-ш. – Озабоченное выражение сменяется игривой ухмылкой. – Можно сказать, я даже кайфую.

Возвращается Карен:

– Вот салфетка, милая. Хочешь таблетку? Тебя не тошнит? – Вместо того чтобы дать салфетку мне, она вручает ее Холдеру и идет на кухню. – Посмотрю, нет ли у меня календулы или корня лопуха.

Прекрасно! Мало того что я опозорилась, так Карен собирается потчевать меня своими домашними снадобьями прямо у него на глазах.

– Мне хорошо, мама. Ничего не болит.

Холдер осторожно вытирает мне щеку салфеткой.

– Сейчас может не болеть, но заболит потом, – произносит он тихо – так, чтобы Карен не услышала. Он перестает рассматривать мою щеку и встречается со мной взглядом. – Нужно что-то принять – на всякий случай.

Не знаю почему, но в его устах этот совет звучит более привлекательно, и я киваю. Собравшись с духом, выпиваю залпом лекарство. Потом сдвигаю ноги и пробую сесть, потому что иначе, если буду все так же лежать, а он склоняться надо мной, то опять упаду в обморок.

Заметив мою попытку сесть, он придерживает меня за локоть. Карен входит в гостиную со стаканом апельсинового сока. Настойка такая горькая, что ее нужно непременно запить. Я беру у нее стакан и быстро выпиваю. Просто мне хочется, чтобы она ушла на кухню.

– Извини, – говорит она Холдеру, протягивая руку. – Я Карен Дэвис.

Холдер поднимается на ноги и отвечает пожатием:

– Дин Холдер. Друзья зовут меня Холдером.

Мне завидно, что она прикасается к его руке. Я взяла бы номерок и встала в очередь.

– Как вы со Скай познакомились? – спрашивает она.

Он опускает на меня взгляд, а я в тот же момент поднимаю на него глаза. На его губах появляется едва заметная улыбка, но я замечаю.

– Мы, в общем-то, не знакомились, – отвечает он, глядя на Карен. – Просто оказались в нужном месте в нужное время.

– Спасибо, что помог. Не понимаю, почему она потеряла сознание. С ней никогда такого не случалось. – Она смотрит на меня. – Ты сегодня что-нибудь ела?

– Курицу на обед, – отвечаю я, не признаваясь, что перед пробежкой ела «сникерсы». – Еда в столовке – просто гадость.

Она закатывает глаза и всплескивает руками:

– Почему же ты не поела перед пробежкой?

– Забыла, – пожимаю я плечами. – Обычно по вечерам я не бегаю.

Собираясь на кухню со стаканом, она тяжело вздыхает:

– Я не хочу, чтобы ты бегала, Скай. А вдруг никого бы не оказалось поблизости? Так или иначе, ты слишком много бегаешь.

Наверное, она меня разыгрывает. Это невозможно.

– Послушайте, – говорит Холдер, замечая, что я побледнела еще больше, и оглядывается на Карен. – Я живу на Рикер-стрит и каждый день во время вечерней пробежки проношусь мимо вас. – (Он врет. И не очень ловко.) – Если так вам будет спокойнее, я могу с недельку побегать с ней по утрам. Обычно я гоняю в школе на стадионе, но это неважно. Просто на всякий случай.

Ах! До чего находчив! Неудивительно, что этот брюшной пресс мне о ком-то напоминает.

Карен вновь появляется в гостиной и смотрит на меня, потом на него. Она знает, какое удовольствие доставляют мне уединенные пробежки, но по выражению ее лица видно, что да, ей было бы спокойнее, будь у меня партнер.

– Не возражаю, – взглянув на меня, говорит она. – Если Скай согласна.

«Да. Да, я согласна. Но только если мой новый партнер по бегу будет без футболки».

– Хорошо, – говорю.

Я встаю, и у меня снова кружится голова. Наверное, я побледнела, потому что Холдер в ту же секунду кладет руку мне на плечо, подталкивая к дивану.

– Полегче, – говорит он. Потом обращается к Карен: – У вас есть крекеры или что-то в этом роде?

Карен уходит на кухню, и Холдер сочувственно смотрит на меня сверху вниз:

– Ты уверена, что все хорошо? – Он проводит по моей щеке большим пальцем.

Я вздрагиваю.

Когда он замечает мою попытку прикрыть мурашки на руках, на лице его мелькает дьявольская усмешка. Он искоса глядит вслед Карен, потом на меня.

– Когда явиться-то завтра? – шепчет он.

– Полседьмого, – еле слышно говорю я, беспомощно глядя на него.

– Полседьмого – это нормально.

– Холдер, зря ты это затеял.

Несколько мгновений он изучает мое лицо гипнотическими голубыми глазами и пока говорит, я ничего не могу с собой поделать и таращусь на его не менее гипнотические губы.

– Знаю, что зря, Скай. Я делаю что хочу. – Он наклоняется к моему уху и понижает голос до шепота: – А я хочу бегать с тобой.

Чуть подавшись назад, он продолжает меня рассматривать. Хаос, царящий у меня в голове и желудке, не позволяет ответить.

Карен возвращается с крекерами.

– Ешь, – говорит она, подавая тарелку.

Холдер встает и прощается с Карен, потом поворачивается ко мне:

– Будь аккуратнее. Утром увидимся?

Я киваю и смотрю, как он уходит. За ним захлопывается дверь, и я не в силах оторвать от нее взгляд. Меня начисто покинуло самообладание. Так вот что нравится Сикс? Это и есть вожделение?

Я ненавижу это. Я категорически, всей душой ненавижу это прекрасное, волшебное чувство.

– Он милый, – говорит Карен. – И симпатичный. – Она поворачивается ко мне: – Вы знакомы?

Я пожимаю плечами.

– Кое-что слышала о нем, – говорю я, не добавляя больше ничего.

Знай она, какого безнадежного парня она только что выбрала моим «партнером по бегу», с ней случилась бы истерика. Чем меньше ей известно о Дине Холдере, тем лучше для нас обеих.


Понедельник, 27 августа 2012 года

19 часов 10 минут

– Что, черт возьми, приключилось с твоим лицом?

Джек отпускает мой подбородок и идет к холодильнику.

Он уже года полтора является неотъемлемой частью жизни Карен. Он ужинает с нами несколько раз в неделю. И поскольку сегодня – прощальный ужин Сикс, Джек осчастливил нас своим присутствием. Хотя он и любит помучить Сикс, я знаю, что он тоже будет по ней скучать.

– Поцеловала асфальт, – отвечаю я.

– Так вот что случилось с асфальтом, – смеется он.

Сикс хватает кусок хлеба и открывает банку «Нутеллы». Я беру тарелку и накладываю себе новую веганскую стряпню Карен. За четыре года Сикс так и не привыкла к ней. Что касается Джека, то он, как воплощенный двойник Карен, ничего не имеет против. Сегодняшнее меню составлено из блюд, названия которых я не могу даже выговорить, и, как всегда, совершенно не содержит продуктов животноводства. Карен не заставляет меня есть веганскую пищу, поэтому вне дома я питаюсь, чем захочу.

Все, что поглощает Сикс, служит лишь дополнением к основному блюду из «Нутеллы». Сегодня она уписывает сэндвич с нею и сыр. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь почувствовать к этому вкус.

– Когда ты переезжаешь? – спрашиваю я Джека.

Они с Карен уже обсуждали следующий шаг, но им никак не обойти ее строгое неприятие достижений техники. Что ж, Джеку с этим не справиться.

– Как только твоя мама уступит и подключит кабельные спортивные каналы, – отвечает Джек.

Они не спорят на эту тему. Думаю, их обоих устраивает положение вещей, и ни один из них не спешит пожертвовать своими взглядами на современную технику.

– Сегодня Скай упала в обморок на дороге, – меняя тему, говорит Карен. – Ее принес на руках какой-то очаровательный полумальчик-полумужчина.

– Парень, мама. Просто скажи «парень», – смеюсь я.

Сикс пристально смотрит на меня через стол, и до меня доходит, что я не сказала ей о вечерней пробежке. И не поведала о первом школьном дне. Тот выдался насыщенным. Интересно, кому я буду все рассказывать, когда она уедет? Одна мысль о том, что она отправится на другой конец света, наполняет меня ужасом.