Ханна Хауэлл - Безрассудная

– С чего это наша маленькая девушка замолчала? – Александр пристально посмотрел на Эйлис. – Она не хочет отвечать на вопросы.

– Это потому, что ответы к вам не относятся. А! – вдруг воскликнула она, когда он без всякой вежливости схватил ее за волосы и притянул к себе – так, что их разделяло всего несколько дюймов. – Грубость вам ничего не даст, сэр Макдаб.

– Я получу ответы, – произнес он тихим спокойным голосом, не обращая внимания на негромкие протесты Барры. Она заметила, что, несмотря на то, что Джейм напрягся, как туго натянутая тетива, он держал обещание и не давал воли своим могучим рукам. – Это по твоему приказу они молчат, сударыня. Я хочу знать, как травила их твоя проклятая семья.

Даже если бы он начал выдергивать ее волосы, волосок за волоском, Эйлис ни за что бы не стала отвечать. Она подняла подбородок и обдала его самым вызывающим взглядом, на который только была способна.

– Оставь ее! – крикнул Мейнус, хватая Александра за запястье. – Я скажу тебе все, что ты хочешь знать.

Александр выпустил из пальцев густые черные волосы Эйлис и буркнул, что этот мальчик выглядит много старше своего возраста.

– Хорошо. Тогда почему вас заставляли есть в своей комнате?

– Потому что мы незаконнорожденные, – выкрикнул Мейнус, после чего бросил быстрый беспокойный взгляд на плотно сжавшую губы Эйлис. – Родственники нашей матери, кроме тети Эйлис, не выносят нашего вида. Бабушка Макфарлан говорила, что мы произошли от греха и срама и что мы напоминаем ей, что ее старшая дочь всего лишь шлюха. – Его звонкий голос слегка дрожал. – Дед думал почти так же, только он умер, когда я был совсем маленьким. Колин Макфарлан считал нас пятном греха на имени Макфарланов, отродьем шлюхи и говорил, что не выносит нашей вони. Вот почему, сэр, мы оставались в нашей комнате – Он опустился на скамью и, бросив последний взгляд на Эйлис, начал есть.

Пытаясь привести в порядок спутавшиеся волосы, Эйлис зло прошипела Александру:

– Теперь вы довольны, сэр Макдаб? После того как вы открыли все эти раны? Эти дети очень часто видели лишь презрение, и это их больно ранило. И не стоило заставлять их вспоминать об этом и слушать, как это обсуждается.

Она была абсолютно права, но Александру было неприятно это признавать. Он без труда мог различить уязвленное выражение детских глаз. Какое-то время он молчал, а потом решил умерить свой темперамент. То, что к детям относились подобным образом, вызывало в нем ярость, но еще более сложные чувства испытывал Барра.

– Что вам говорили о вашем отце? – внезапно спросил Александр. Ожидая ответа, он внимательно посмотрел на каждого ребенка по очереди.

– Только то, что нам говорили наша мать и тетя Эйлис, – ответил Мейнус. – Мы не могли пойти с нашей мамой посмотреть на нашего отца, поскольку могли выдать секрет. Дети не всегда думают, прежде чем говорят. Мама сказала нам, что есть люди, которые убьют нашего отца, если узнают, кто он и где живет. Мама сказала, что любит нас, но не хочет, чтобы мы несли бремя этой тайны. Сейчас я все понимаю. Мы часто обменивались подарками с нашим отцом.

– Тетя Эйлис рассказывала нам, что сделала мама, – добавила Сибил. – Тетя Эйлис говорит, что наше рождение не может быть грехом в глазах Бога, поскольку мама родила нас в любви. Бог понимает любовь. – Она похлопала по крепко сжатой руке Барры там, где рука покоилась на столе, и улыбнулась, глядя на его напряженное, изнуренное лицо. – Вы не должны печалиться о нас. Тетя Эйлис говорит, что, когда мы умрем, нас возьмет за руки Бог, как это делала мама. У Бога очень большие руки. – Улыбающийся Барра с повлажневшими глазами на миг прижал ее к себе. – Я надеюсь, что мама не возражала бы, если бы я не отправилась в руки Бога очень скоро.

– Нет. – Голос Барры дрожал, когда он освободил девочку. – Твоя мама с удовольствием подождет тебя на небе подольше.

– А что еще ты можешь сказать о матери? – требовательно спросил Александр.

– Мама сказала нам, что Мейнус и я выглядим как наш отец, кроме цвета волос, – ответил Рут. – У Сибил волосы как у нашего отца. Мама однажды сказала, что к лучшему, что нас никому не показывают, поскольку есть опасность, что кто-нибудь по нашему виду поймет, кем является наш отец.

Мейнус кивнул:

– Тогда те люди, которые хотят его смерти, найдут его и убьют.

– Кто хотел смерти вашего отца? – спросил Александр, удивляясь, как много они ему сказали.

Александр вдруг понял, что ему нравится умение детей изъясняться. Было видно, что какой-то взрослый проводил с ними много времени и много с ними общался как с равными, и потому они говорят с рассудительностью взрослых. Хотя большая часть того, что они сообщили, было просто пересказом того, что говорили им самим, он чувствовал в детях проницательный ум. Из задумчивости его вывел ответ Мейнуса.

– Дед, дядя Макфарлан и Дональд Маккорди, – ответил Мейнус. – Да, семья Маккорди ненавидела нашего отца, и она ненавидит его до сих пор.

– Какое дело клану Маккорди, что Майри Макфарлан имела возлюбленного? – Тут он почувствовал, как Эйлис напряглась, и это подогрело его интерес.

Сибил посмотрела на Александра.

– Дональд Маккорди должен был жениться на моей маме. Верно, тетя Эйлис? – Она не стала дожидаться ответа. – Все было уже подготовлено, но у мамы родились близнецы. Тетя Эйлис сказала, что это к лучшему, что свадьба никогда не состоится, поскольку моя мама никогда бы не родила, будучи замужем за человеком с губами, похожими на пиявки.

– Губы, похожие на пиявки? – Александр взглянул на Эйлис и заметил, что та отвела взгляд и немного покраснела. Он чуть не рассмеялся.

Рут кивнул и чуть улыбнулся.

– Да, губы как пиявки. – Он проигнорировал попытку своей тети заставить его замолчать. – Тетя Эйлис говорит, что поцелуи Дональда Маккорди похожи на то, как ко рту прикладывают больших жирных пиявок. – Когда все мужчины рассмеялись, он тоже хихикнул.

Однако веселье Александра не имело отношения к живописному описанию искусства поцелуев сэра Дональда Маккорди. Александру было радостно слышать, что сэр Дональд Маккорди – человек, которого Александр ненавидел почти так же, как он ненавидел Колина, потерял свою невесту из-за Барры, который лишил ее девственности. Если бы Александр не испытывал на удивление сильное желание затащить Эйлис в постель, он все равно бы сделал это. Плотское желание женщины, которую сэр Дональд Маккорди считал своей, могло стать средством мести, причем средством не из неприятных. Александр знал, что сэр Дональд непременно разъярится. Потеря второй его невестой девственности может вызвать у него удар.

Эйлис увидела лицо Александра и мысленно чертыхнулась. Она поняла, что именно так его развеселило. Ее раздосадовало и то, что она нашла его смех привлекательным. Он вызвал незнакомое, но приятное чувство в ее теле. Эйлис напомнила себе, что его смех вызван предстоящим ей позором – тем не менее, она не смогла найти в этом глубоком, богатом смехе что-то непривлекательное. Она так сильно ненавидела Дональда, что мысль о том, что обе женщины, которые должны были стать его невестами, попали к его смертельным врагам, показалась ей неплохой насмешкой. Однако это не избавило ее от горестных чувств.

– Знаешь, ты будешь для сэра Дональда Маккорди очень плохой женой, – произнес Александр, прервав ее невеселые мысли.

– Это должно тебя радовать, – тихо ответила она, стараясь, чтобы ее не слышали посторонние. – Если все пойдет так, как ты планируешь, этой свадьбы может не быть.

– Я знаю, что Маккорди сильно нуждается в помощи твоего дяди. Вокруг столько желающих, чтобы он умер или куда-нибудь сбежал! То же самое с Макфарланами. Если эти кланы будут действовать поодиночке, то противники их быстро одолеют, но вместе они будут представлять серьезную опасность. Да, Дональд Маккорди все равно возьмет тебя в жены, независимо от того, в каком ты будешь состоянии, хотя, может, и не очень этим довольный.

– О да! – Эйлис вздохнула, и ее рот растянулся в улыбке. – Думаю, Дональд уже жалеет об этом. – Она подумала, что хорошо, что дети слишком малы, чтобы понять, с какой опасностью она столкнулась.

– Нo и ты была не очень довольна его ухаживаниями, – заметил Александр. – Думаю, Маккорди схватится за меч, как только узнает, кто тебя захватил. Да, он будет рад проткнуть меня насквозь.

Он смаковал предвкушение этой встречи. Эйлис удивило, почему она не испытывает страха перед ним.

– Дональд очень давно ни на кого не поднимал свой меч.

– Вот как? Твой жених слаб здоровьем или, может, калека? – Александр молча смотрел, как она слизывает вино с полных губ, чувствуя, что напрягается его промежность. Он невольно застонал.

– Да, сэр Дональд искалечен, – ответил Мейнус. – Его правая рука забинтована и на перевязи. Я слышал, что ему на рану наложили много стежков.

– Дональд Маккорди всегда быстро хватался за меч или действовал кулаками, – заметил Барра. – Кто дал нам время, чтобы противник не нанес ответный удар сразу? – Он заметил заалевшие щеки Эйлис и произнес: – О-хо! Это вы с ним боролись, госпожа?

– Можно сказать и так, – пробурчал Джейм. Его темные глаза искрились смехом. Казалось, он забыл на какое-то время и свой страх, и свой гнев. – Моя госпожа воткнула нож в этого мошенника, когда он прокрался в ее комнату.

– О, так вы злобная штучка, мисс Макфарлан! – Александр рассмеялся. – Сэр Дональд Маккорди может никогда не пережить женитьбу на тебе. – Он схватил Эйлис за запястье и притянул ее к себе. При этом его удивило, что даже ее запах – аромат чистого белья с легкой примесью аромата лаванды – вызвал желание в его теле. – Вам не стоит обращаться со мной таким же образом, – пробормотал он.

На мгновение его взгляд остановился на ее губах, а потом переместился на ее расширенные от гнева темные глаза.

Оглянувшись, Эйлис поняла, что Барра и остальные заняты разговором с детьми, и потому прошептала Александру:

– Я порежу тебе не только правую руку, Александр Макдаб. Сейчас я ничего не могу сделать, но помни, мой прекрасный сластолюбивый похититель, что за каждую каплю крови, что прольется из-за тебя, я пущу тебе кровь в десять раз больше. Как только я освобожусь, за выкуп или после налета, я найду людей, которые об этом позаботятся.

– Такие грозные слова из таких мягких губ. – Александр легонько дотронулся до ее губ пальцами и не позволил ей отстраниться. – Скажи мне, твой дядя или твой жених Маккорди знают, кто на самом деле отец этих детей? – Он смотрел на нее пристально, надеясь найти какую-либо ложь в ее ответе.

– Откуда он мог узнать? Я не знала этого сама, хотя, если не считать твоего брата, я была к Майри ближе всех.

– Твои родственники и твой жених имеют глаза, госпожа, и они легко могли догадаться, что дети похожи на Барру.

Эйлис нахмурилась, в ее сердце закралось сомнение. Она была так рада, что детям разрешили остаться с ней, что особенно не задумывалась, почему Дональд Маккорди на это охотно согласился. По закону ответственность за детей переходила на дядю, а не на нее. В глазах Дональда дети являлись живым свидетельством, что его первая невеста предпочла ему другого мужчину. Эйлис всегда думала, что Дональд ненавидит детей. Она видела, что он задумал что-то связанное с детьми, но понять, что именно, была не в состоянии.

– Я не догадалась, – нервно пробормотала она. – Дональд ничего не говорил об этом, но Маккорди мог знать, кто является отцом детей. – Ее так тревожила судьба племянников и племянницы, что Эйлис повторила свою мысль: – А вы знали? Теперь у меня возникли некоторые подозрения. В семействе Маккорди могли узнать правду.

– Да, – пробормотал Александр, неторопливо лаская ее запястье пальцами и обдумывая свою мысль. – А твой дядя?

– Нет, – ответила она без сомнений. – Дядя тогда бы так быстро не отдал их Маккорди.

– Верно. – Александр попытался скрыть свое удивление ее проницательностью. – Эти дети – слишком мощное оружие, чтобы его потерять. Я бы давно забрал детей, но Барра рассказал мне свой секрет только вчера. – Александр пришел к какому-то решению и, повернувшись к детям, позвал: – Дети, хотели бы вы знать, кто ваш отец? – Он проигнорировал протестующий шепот Эйлис и не обратил внимания на то, как побелело лицо Барры.

– Да, сэр, – ответил Мейнус, – но только если это не принесет ему беды. – Остальные дети закивали в знак согласия.

– Этого не будет, поскольку сейчас вы находитесь с ним под одной крышей. – Небрежным жестом он показал на Барру: – Позвольте мне представить вам вашего отца – Барру Макдаба.

– Он действительно наш отец, тетя Эйлис? – спросил Мейнус, когда в спальной, отведенной ему и Руту, натягивал на себя чистую полотняную рубашку. – Я чувствую, что это так, и думаю, что мы похожи, но знаешь ли ты это наверняка?

Эйлис опустилась на резную дубовую скамью около окна и посадила Сибил на колени. Когда она начала причесывать светлые волосы девочки, то пожалела, что Александр открыл детям правду. Подобные головокружительные новости следует сообщать исподволь. Однако вырвавшихся слов не вернешь. Теперь лучше всего признать правду и попытаться развеять сомнения и страхи детей.