Ава Рид - Безумно

Он коротко кивает и ждет.

Дрожащими пальцами я снимаю кардиган и обвязываю его вокруг талии. Затем я залезаю в карман и вытаскиваю первую салфетку для лица. Несмотря на дрожащие губы, я перевожу дыхание, собираюсь с мыслями и говорю дальше:

– Я никогда не хотела причинить тебе боль. Мне… Это действительно так. Я… – я с трудом выговариваю слова, и все они совершенно бессмысленны. Мои глаза снова горят, и все, что мне хочется сделать, это убежать или хотя бы отвести взгляд. – Я не плавала уже много лет. Не проходит ни дня, чтобы я не накрасилась, Мэйс. Я ношу маску каждый день, и даже не снимаю ее полностью перед самой собой, – я медленно подношу руку к лицу. – Мне страшно. Она со мной уже так долго, – первые слезы текут по моим щекам, когда я прикладываю салфетку под левый глаз и веду ее по направлению к уху, снимая первый слой своей защиты. Я повторяю это действие, переворачивая салфетку, и наблюдаю за Мэйсом. – Родители научили меня прежде всего одному: если ты не идеален, значит, ты ничего из себя не представляешь. Никто не будет относиться к тебе серьезно, все будут только смеяться над тобой. Никому не нравятся не такие, как все. Сколько я себя помню, с каждым днем мне было все более стыдно за себя. С каждым днем я все больше боялась быть собой. Пока в какой-то момент пути назад уже не осталось. Для меня – точно, – я тяжело сглатываю. – Потом ты появился в моей жизни, и впервые за очень долгое время я задумалась о том, каково это будет, снести эти стены. Хоть на минутку, – очищающая салфетка для снятия макияжа холодит мою разгоряченную щеку, я провожу ею по коже в последний раз, и, когда я смотрю на нее, у меня начинает кружиться голова. Я сделала это!

Я кладу салфетку в карман, достаю следующую и продолжаю. Это безумие… Я снимаю слой за слоем, очищая всю левую сторону лица, вниз по шее до конца пятна. Я знаю его линии и границы наизусть.

Затем я стираю макияж со второй половины лица, пока его не останется вовсе.

Закончив, я убираю последнюю салфетку и открыто смотрю на Мэйса. Его глаза широко раскрыты, но что значит его взгляд, мне не ясно.

– Я не смогла тогда решиться на это. Я притворялась, что ты значишь для меня не больше, чем Купер или Дилан. Как будто ты просто друг. Я врала самой себе, и хуже всего то, что в глубине души я знала это с самого начала. У меня просто не хватило смелости признать это, – я стою перед ним, тихо всхлипывая. – Это называется винным пятном. Врожденный порок, изменение кожных покровов. Лазерная терапия мне не помогла, поэтому я использую профессиональную косметику. Потому что я не могла принять то, что я «особенная». И я подумала, что если даже мне не вынести этого, то как это может сделать кто-то другой?

Я решительно вытираю слезы и пристально смотрю на Мэйсона.

– Теперь ты знаешь. Я не та Джун, которая тебе нравилась. Но… – я глубоко вздыхаю. – Но я та Джун, которая влюбилась в тебя.

Он не отвечает. Внутри меня нарастает паника. Я отворачиваюсь, чтобы скорее уйти. Но внезапно Мэйс вскакивает так порывисто, что барный стул падает на пол, и спешит ко мне. От моей смелости не осталось и следа, она моментально испарилась. Я чувствую себя словно голой. Уязвимой. Ничем не прикрытой. Это как стоять на поле битвы без оружия и щита.

– Куда же ты, котенок? – тихо спрашивает он. Мы стоим друг перед другом, но не соприкасаемся. – Господи, Джун. Я хотел бы разозлиться на тебя. Всего раз я хотел бы быть тем, кто из нас злится, потому что ты так долго скрывала это от меня и обманывала. Потому что ты не объясняла мне, что происходит. Потому что ты решила за меня, что мне это не нужно. – Когда я опускаю глаза вниз, он кладет руку мне на щеку. Прямо на винное пятно, и я шумно вдыхаю, поднимаю взгляд и немного откидываю голову назад, чтобы посмотреть на него. – Но я не могу. Ты действительно думала, что мне будет не все равно на это? Ты думала, меня это остановит? – Теперь он обхватывает мое лицо обеими руками. – Я люблю тебя, Джун. Я люблю тебя, когда ты злишься, когда ты смеешься, когда ты проклинаешь меня. Я люблю тебя. А то, что было раньше, это… полное дерьмо! Ты хоть представляешь, что делала со мной?

От его голоса у меня бегут мурашки по коже и все горит огнем. Его слова проходят волнами через меня, и я закрываю глаза, потому что не могу им поверить.

Это работает не так быстро. За один день такое не изменишь. Но я хочу попробовать.

– Я поступала некрасиво. Но я была в панике. В моей жизни был один парень, кому я показалась без косметики – это было давно. Но он нашел это настолько отвратительным, что… – я закусываю губу, потому что не могу произнести это.

В этот момент Мэйс наклоняется ко мне, целует меня, и я чувствую дымный аромат виски. Чувствую Мэйса. Этот поцелуй безумный, захватывающий – и очень короткий. Мы дышим громко и тяжело. После всего, что произошло, наши сердца все еще бьются так же сильно вблизи друг друга. Как же это хорошо! Невероятно.

Мэйс отпускает меня.

– Я не он, Джун. Я это я, и это… – он дарит поцелуй мне в щеку, проводит языком по моему пятну, по моей шее, вызывая мурашки, и прижимается губами к моему уху, – …ничего не меняет.

Неожиданно он берет мою ладонь и прислоняет к себе ниже живота. Я чувствую, как его эрекция все сильнее проступает сквозь ткань штанов, и у меня перехватывает дыхание. Другой рукой я залезаю под его рубашку, пытаясь осознать, что он принимает меня такой. Что мне больше никогда не придется прятаться от него.

– Кошечка, ты сногсшибательна. Я всегда так считал. И если ты позволишь, с этого момента я буду доказывать тебе серьезность своих слов каждый проклятый день: я без ума от тебя.

Словно чувствуя мою неуверенность, Мэйс немного отстраняется и внимательно смотрит на меня. Он улыбается, стирает с моего лица последние слезы.

– Прости меня, Мэйс, – шепчу я, и он кивает.

– Ты меня тоже.

Я встаю на цыпочки, тянусь вперед и целую Мэйса так, как я давно хотела его поцеловать: не сдерживаясь, без лишних мыслей и страхов в голове, без секретов и притворства. Просто я. И просто он.

И никакой паники в отношении того, что будет, когда настанет утро.

Мэйсон

Не знаю, сплю я или нет, но я точно не собираюсь щипать себя за руку, чтобы в этом убедиться, рискуя, что этот прекрасный сон ускользнет от меня.

Но… кажется, все по-настоящему. Все реально. Я обнимаю Джун, хотя думал, что все кончено. Думал, что это больше никогда не повторится.

– Я люблю тебя, – шепчет она.

Она любит меня. Это потрясает меня до мозга костей… После того, что произошло, того, что она сказала, она подошла ко мне, встала передо мной и показала мне, в чем было дело, и теперь я вряд ли смогу объяснить, что я чувствовал при этом или что чувствую в данную секунду. Теперь я понимаю. Все. Каждый ее отказ, каждое сомнение. Весь этот хаос, все наши проблемы возникли, потому что Джун стыдится своей внешности. Джун. Смелая, шумная, уверенная в себе Джун. Никогда бы не подумал, что за этим таится что-то подобное. Она хорошо это скрывала, хорошо прятала свой секрет.

Даже слишком хорошо. Мне жаль, что я обманывал ее. Мне жаль, что она думала, что я откажусь от нее. Но это делает Джун такой, какая она есть. Делает из нее того человека, которого я люблю. Разве я мог бы перестать обожать ее так же сильно, как раньше?

Я не собираюсь преуменьшать значение ее чувств. Но буду спорить с ней, если придется. Пока она не увидит себя такой, какой вижу ее я: самым желанным человеком на всей планете.

Я закрываю глаза и полностью отдаюсь поцелую. Джун всегда хорошо целовалась, но сегодня все по-другому. Искреннее. Свободнее. Больше нет борьбы, нет ограничений. Она отпустила себя.

Я целую и крепко держу ее, и ловлю каждый звук, слетающий с ее губ. Мои руки скользят по ее шее, по ее спине и ткани платья, которая оказывается такой тонкой, что позволяет мне чувствовать на ощупь больше, чем я ожидал. Я лихорадочно целую ее, играю с ее языком и обнимаю ее бедра, при этом толкая ее назад.

Внезапно мне приходится выругаться, потому что я должен прервать поцелуй и открыть глаза, чтобы мы не упали. Я веду ее вдоль барной стойки к дальнему углу. Затем я останавливаюсь, провожу рукой по стойке, чтобы проверить, не долетели ли сюда осколки, но здесь ничего нет. Зеркало разбилось посередине бара, и большая часть его обломков осталась там и на полках под зеркалом.

Поэтому я поднимаю и усаживаю ее на стойку так энергично и неожиданно, что она издает удивленный возглас. Теперь ей приходится немного опускать голову ко мне, а я протискиваюсь между ее ног и задираю край платья. Не резко, а постепенно, медленно. Я поднимаюсь кончиками пальцев по ее коленям, по внутренней стороне ее бедер и чувствую, как у нее по коже бегут легкие мурашки, вызванные моими прикосновениями. Я завороженно наблюдаю и наслаждаюсь этим до тех пор, пока Джун не зароется мне в волосы, потянув мою голову назад – не больно, но возбуждающе властно.

С совершенно сбившимся дыханием мы молча смотрим друг на друга. Я изучаю ее лицо, ее зеленые глаза, в которых, кроме желания и решимости, все еще сквозит неуверенность, и ее светлую кожу, которая растворяется, как песок в Красном море.

Боже, какая же она красивая.

Рывком я ныряю обеими руками под платье, обхватываю ее за поясницу и плотно притягиваю к себе.

– Мэйс, – шепчет она, не отрываясь от моих губ, и мне так нравится слышать свое имя из ее уст…

– Надо вызвать такси. Сейчас же. Иначе я раздену тебя прямо здесь, в клубе, и…

– А что в этом такого плохого?

– Презервативы у меня только в кабинете, – признаюсь я.

– Так пойдем наверх, – она отпускает мои волосы, проводит пальцами по моему лицу, рисует линию от моего подбородка по шее до воротника рубашки. Моя голова окончательно перестает соображать. – Здесь никого нет, весь клуб принадлежит только нам. И… ты сказал, что там ничего не было.

– Не было. Никогда, – я ни разу не спал в клубе ни с одной девушкой.

– Так чего ты ждешь? Веди меня туда или неси презервативы, – мурлычет она мне на ухо, и я тяжело сглатываю.

– Почему у меня в клубе нет специального автомата? Почему?! – бормочу я, в экстазе целуя ее кожу. И когда я чувствую, как она улыбается, то не могу не сделать того же самого.

– Жди здесь! – Я с трудом отрываюсь от нее. – Не убегай, Джун. Я серьезно.

Ее смех сопровождает меня, пока я лечу по танцполу, который никогда не казался мне таким огромным. Я тороплюсь наверх, отпираю дверь и беру пригоршню презервативов, оставшихся с последней игры в «Уно».

Некоторое время спустя я уже снова в баре рядом с Джун, тяжело дыша, хватаю ее и прижимаюсь к ней.

На сегодня расстояния между нами уже достаточно.

Я обнимаю ее лицо, целую в шею и наслаждаюсь ее реакцией. Как она запрокидывает голову, изгибая спину…

Ее руки блуждают по моему телу, разгоняя по нему электрические разряды – и когда она обхватывает меня правой ногой и притягивает к себе еще крепче, у меня перехватывает дыхание, и я издаю хриплый стон.

Я говорил, что развязал бы войну ради ее поцелуя. Это правда. Я сжег бы весь мир для нее…

Джун

Когда Мэйс возвращается, он с явной гордостью бросает презервативы на барную стойку рядом со мной, прежде чем прижать меня к себе, и я чувствую его руки повсюду на своем теле. У меня кружится голова. Это приятное чувство, опьяняющее. Страх, беспокойство и все те мысли, которые принесли мне столько горя, не исчезли навсегда. Но сейчас их нет – и это главное. В первый раз я не схожу с ума, думая о том, как избавиться от парня, с которым хочу переспать, или о том, что он может обо мне подумать. Вместо этого я задаюсь вопросом, каково это будет просыпаться рядом с ним… Каково это, когда больше не нужно убегать и есть возможность остаться?

Мэйс доводит меня до безумия своими поцелуями. В его дикой и осторожной манере он целует меня одновременно нежно и грубо. Я чувствую твердость столешницы под собой и тепло Мэйсона везде, где он касается меня. Я прижимаюсь грудью к его торсу и чувствую, что тону в каждом его прикосновении.

Наши стоны и вздохи наполняют помещение, в ушах стучит кровь. Я так хотела бы изучить все тело Мэйсона, но я слишком нетерпелива.

– Мэйс, – умоляю я, осыпая поцелуями его шею, и когда я чувствую его руки у себя на бедрах, то обнимаю его обеими ногами. Он держит меня, чтобы я не соскользнула с барной стойки, крепко прижимает меня к себе, и когда его эрекция, слишком заметная сквозь брюки, упирается мне между ног, по всему телу пробегает мелкая дрожь. Мои трусики давно уже мокрые, но мне все равно. Это лишь показывает, как сильно я этого хочу.