Питер прищурился своим знаменитым взглядом.

— Что это за штука, дорогая?

Распятая между запахом капусты и мигренью, Беверли не осмеливалась раскрыть рот, боясь что ее вырвет. Маргарет в роли мученицы вознесла очи к хрустальным канделябрам, снимая с себя ответственность за то, что ее вынудили преподнести обществу. Белки глаз на фоне черного лица забавно напоминали полотна Франца Клайне, подумала Беверли, ощутив свою образованность. Спасибо двум поездкам по вторникам из Гарден-Сити в галереи Манхэттена.

Подавив тошноту, она сказала:

— Это народное эльзасское блюдо.

В этот момент одна из сосисок упала на великолепные, безупречные полосатые брюки Тони Эллиота.


Если бы Анита Шулер знала Беверли, то все равно бы ей позавидовала.

Если бы Беверли знала, что ей завидует более молодая и более красивая женщина, она была бы удивлена:

— Вы и половины не знаете…

— Да, но вы хоть замужем.

— А я могу ответить: вы хоть свободны.

— Свободна для чего?

Свободна быть несчастливой, не такой, как Беверли, но несчастливой самой по себе — это самое худшее, самое угнетающее несчастье.

Анита, прожив в Нью-Йорке два года и потратив один из них на безнадежную любовь к Джеку Бейли, решила устроить вечеринку и пригласить этого негодяя (пустота становилась невыносимой). Вечеринка — единственное, что она сумела придумать после нескольких месяцев тяжких раздумий. Только она предоставляла возможность снова сблизиться с Джеком, потому что если просто ждать возобновления угасшего романа, то можно было ждать до двухтысячного года.

Удивительно, почему она так долго шла к идее вечеринки? Наверное, мозги иссохли от безнадежья этих месяцев. А теперь они снова начали действовать, выдали список гостей, составили список продуктов и примерное количество бутылок спиртного, которое потребуется на вечер. И только после того, как Анита занялась подготовкой вечеринки, стало понятно, насколько это хлопотно.

«Хлопотно», — отрепетировала она, оглядывая себя в большом зеркале с головы до ног в отеле для летных экипажей в Мадриде. Это было утро того дня, когда назначена вечеринка.

Когда на прошлой неделе Анита начала приглашать людей, ее ожидал целый каскад сюрпризов, неприятных, неожиданных, невероятных. Телефон всегда был для нее животворной связью с внешним миром, а теперь он превратился в жестокую и бездушную машину.

Первый сюрприз.

— Привет, это Анита. Я хотела бы пригласить тебя на вечеринку, которую устраиваю в следующую среду.

— Среду? К сожалению, мы с Льюисом идем в театр. У нас билеты на «Человек из Ла-Манчи». Я сгораю от желания посмотреть его.

— Может, вы заскочите после спектакля? Вечеринка будет долгая.

— Мы бы очень хотели, но встречаемся потом в ресторане с друзьями, затем едем к Артуру. Я обожаю Артура, а ты?

Второй сюрприз.

— Привет, это Анита Шулер. Я устраиваю вечеринку в следующую среду. Ты сумеешь прийти?

— Анита Шулер?

— Мы встречались у Симоны Ласситье. И ты пригласил меня на ужин. Помнишь?

— Конечно. Сексуальная стюардессочка. Солнышко, мне очень приятно, но так уж случилось, что я женюсь в следующую среду. И даже в эту минуту меня достают. Сама сечешь.

Третий сюрприз.

— Привет, это Анита. Я решила устроить вечеринку в следующую среду и надеюсь, ты сможешь прийти.

— А?

— В чем дело? Я тебя разбудила?

— Да.

— Извини, ради Бога. Может, ты перезвонишь мне через пару часов.

— Лады.

Четвертый сюрприз.

— Привет, это Анита Шулер. Не хотел бы ты прийти на вечеринку, которую я организую в следующую среду?

— Что за еврейское счастье! В среду я должен лететь в Кливленд. Большая сделка и все такое. Погоди-ка. Ты же из Кливленда, правда? И ты, точно, знаешь там всех девушек. Так не удружишь ли старому приятелю парочкой телефонных номеров?

Пятый сюрприз.

— Привет, это Анита Шулер. Можешь прийти ко мне в среду?

— Понимаю, что тебя это не волнует, но в таком состоянии я могу примчаться в любой день. Меня же все знают как многостаночника в самом лучшем смысле слова.

— Извини, я имела в виду, что в среду у меня вечеринка.

— До среды еще далеко. Может, дашь мне дозу и попробуем сейчас? Но без гарантий. Никогда не знаешь, что получится.

Шестой сюрприз.

— Привет, это Анита. Надеюсь, не потревожила?

— Честно говоря, да. У меня междугородный звонок по другому аппарату. Я перезвоню.

Седьмой сюрприз.

— Привет, это Анита Шулер. Ты бы не прибрела на небольшую вечеринку в следующую среду?

— Там будет много мужчин?

— Да уж надеюсь.

— На последней вечеринке, где я была, приходилось по четыре женщины на одного мужчину. Четыре красивые роскошные женщины на каждого мозгляка. Хуже не бывает. Когда всех пригласишь, перезвони и опиши, кто там будет. Я по горло сыта неприятностями. Мой психоаналитик говорит, что меня это разрушает.

Восьмой сюрприз.

— Привет, это Анита. Ты свободна в следующую среду? Я хочу устроить вечеринку.

— Ты и вправду хочешь?

— Ну, так трудно повидаться со всеми. А ты в последнее время ничего не устраивала?

— Зачем? Чтобы куча засранцев нахлебалась вусмерть и набросала окурок в плющ?

— У меня нет плюща.

— Они еще что-нибудь придумают. Так и знай. Прими совет от старой подруги. Проверь, чтобы под рукой был огнетушитель. Я не шучу. Как-то один пьяный придурок поджег мои новые двадцатидолларовые шторы.

— Спасибо за заботу, но ты не ответила, придешь ли сама?

— Боюсь, нет. Среда не для меня. Я буду у врача. Следи за сигаретами.

Девятый сюрприз.

— Привет, это Анита Шулер. Я устраиваю потрясающую, великолепную вечеринку в следующую среду. Может, и ты присоединишься?

— Не выношу шума. Ничего не слышишь, ни с кем не поговоришь. Если бы ты устраивала интимный вечер с парочкой близких друзей…

Десятый сюрприз.

— Привет, это Анита. Я решила пригласить пару близких друзей в следующую среду. Ты не могла бы прийти?

— Четыре дня тому назад я бы прыгала от радости, но сейчас я влюблена. Влюблена. Представляешь? В этом вшивом городе еще остался мужчина, в которого можно влюбиться.

— Потрясающе. Приводи и его.

— Ты шутишь? Чтобы какая-нибудь девица положила на него глаз, пока я буду трепаться о Вьетнаме с каким-нибудь занудой? Нет уж, спасибо. Этого, детка, я не выпущу из рук, пока не увижу кольца на своем пальце.

Невероятно. Разве можно представить, что ты устраиваешь вечеринку и натыкаешься на такие преграды? В Кливленде, если готовилась вечеринка, все приглашенные, кто только мог ходить, приходили. Они были счастливы прийти. Почему же нет? Бесплатное развлечение, бесплатные выпивка, еда, веселье. Они не только не ломались, но их обычно было не вытолкать. Гнать приходилось чуть ли не взашей. И они звонили еще несколько недель и благодарили за чудную вечеринку: «Эй, девчонка, это было нечто!»

Легко устраивать вечеринку в родном городе. Все готовы рыть землю ради тебя, они на твоей стороне, они жаждут твоего успеха, они хотят, чтобы это была хорошая, классная вечеринка, запоминающаяся, потому что в некотором смысле это и их вечеринка. Своего рода гражданская ответственность. Когда ты устраиваешь вечеринку в родном городе, то рассылаешь теплые, дружеские, веселые приглашения друзьям.

В Нью-Йорке в таких случаях можно рассылать отравленные орехи. Поэтому разве не удивительно, что Аните после десятого сюрприза пришла мысль послать все к черту и наплевать на Джека Бейли, но секундой позже ее осенило, что, возможно, у нее неправильная тактика, не надо полагаться на телефон. Наверное, надо посылать приглашения по почте.

— Почему я раньше об этом не подумала? — спросила она у женщин на репродукции картины Матисса, висевшей над софой. Но они не стали отвлекаться от своей беседы.

В магазине на Тридцать девятой улице был широкий выбор пригласительных открыток. Анита выбрала ту, где бокалы для коктейлей и бутылки танцевали в воздухе, потому что в них было ощущение веселья и доверительности, именно то, что она и хотела внушить предполагаемым гостям.

— Две пачки, — сказал продавец, — два доллара.

Она насчитала сорок приглашений. Это дешевле, чем звонить, требует меньше времени и, уж точно, менее унизительно. Анита подозревала, что и более результативно, поскольку люди будут принимать решение в удобное для них время, ведь они не должны отвлекаться от каких-то своих насущных дел в момент разговора.

Внизу пригласительной открытки, которую послала Джеку Бейли, приписала: «Приводи девушку, если захочешь. Или приходи один. Только приди, пожалуйста».

На обратном пути из Мадрида в среду утром Анита решила, что, если Джек появится с девушкой, она отравит их обоих. Но это вряд ли случится. У мужчин обычно не хватает духа привести новую девушку на вечеринку к бывшей подружке.

Самолет должен был приземлиться в аэропорту Кеннеди в девять тридцать, но он опоздал из-за борьбы авиадиспетчеров за место под солнцем на мусорной свалке. К полудню Анита так нервничала, что вышла и купила новый дезодорант от пота, на котором было написано: «99,8 % успеха, или мы вернем деньги». Она вспомнила, как у нее чуть не пропала форменная блузка из-за жутких пятен под мышками. Это случилось сразу после первой встречи с Джеком Бейли, капитаном рейса в Каир в тот день.

Принеся блузку в местную химчистку, она сказала:

— Просто не понимаю. Я никогда раньше так не потела.

— Как его зовут? — ухмыльнулся клерк.

— Я не очень понимаю, о чем вы говорите.

— Не обижайтесь, мисс, так бывает, когда люди перетруждают себя…

— Это был жутко жаркий день, — оборвала она разговор. — Вот и все.

— Хорошо, мисс.

Как он посмел? Унизительно. Анита до сих пор вспыхивала, вспоминая голос Джека Бейли, изгиб его губ, глубоко посаженные загадочные глаза (разве другие могут нравиться женщинам?), ожидая, когда он обнимет ее. А этот лысый мужичонка смеет вторгаться в ее душу, разыгрывая из себя доморощенного психоаналитика. Она задумалась над вопросом, сколько же девушек до нее так себя чувствовали, когда приносили испачканную одежду, которая раскрывала их интимные секреты.

С того времени Анита вызывала посыльного из химчистки на дом, потому что не хотела иметь дело непосредственно с клерком, это ее угнетало. Когда она выйдет замуж, слуги займутся этим. Станет женою Джека Бейли, у нее будут слуги и спальня из орехового дерева и… ей не надо будет работать.

Очарование от профессии стюардессы давно испарилось. Однажды она разговорилась на эту тему с приятелем и объяснила, что причины, по которым становятся стюардессами, и причины, по которым ими остаются, очень отличаются. По крайней мере у нее.

Он был молодым юристом из корпорации, и член у него вскакивал за три секунды. Во время ужина приятель спросил, в чем же различие.

— Я стала стюардессой, потому что хотелось блеска и путешествий. Путешествовать мне хочется и сейчас, а вот блеск мишуры поблек. Работа у нас тяжелая, домашняя жизнь почти невозможна, особенно если работаешь на международных линиях, как я сейчас. Ночью не спишь. Днем — в постели, одеваешься вечером, хотя не выспалась, спишь в разных постелях разных отелей в разных городах. Может, города и красивы, но ты-то их не видишь, ты не узнаешь людей, удается только что-то купить. Стюардессы — лучшие в мире специалистки по покупкам.

Он дал ей кусочек мяса и сказал:

— Почему же ты не уйдешь? Тебе, кажется, работа не нравится.

— Это так и не так. До того как стала стюардессой, я дремала на посту секретарши в Кливленде и не собиралась работать с девяти до пяти каждый день. Видеть одних и тех же людей, ходить в одну контору, обедать в один и тот же час с теми же друзьями. Сам полет — это только гарнир к другой жизни. С одной стороны, если хочешь уйти, то обнаруживаешь, что приспособился к такому образу жизни. Привык к чувству усталости. Так привык к нему, что даже не сознаешь, насколько устал, пока не уходишь в отпуск и несколько недель живешь нормальной жизнью и ощущаешь прилив жизненных сил и энергии. Большую часть жизни мы — в полудреме, когда ничего нас не трогает, или мы настолько на пределе, что готовы заснуть в любую секунду. Когда все время переходишь из одного состояния в другое, то погружаешься в какой-то гипноз.

— Это жуткая жизнь.

— Как будто ты пьяный.

— Потому ты и не пьешь вообще? Ты и так в кайфе?

— Что-то в этом роде.

Не было смысла говорить ему, что в воздухе опухает лицо, а от спиртного становится еще одутловатее. В то утро она вернулась из Лондона, и только на следующий день одутловатость исчезла. Никто не знал, почему это случается с девушками, хотя Джек Бейли говорил, что ВВС изучают проблему. Она с нетерпением ждала результатов и рекомендаций, потому что хуже опухшего лица было только незнание того, когда наступят месячные. Давным-давно Анита перестала полагаться на нормальный двадцативосьмидневный цикл. В этом не было смысла. На пять дней позднее, на одиннадцать раньше, она не знала, так что нечего и думать об этом. В каждой профессии свой риск, и если в ее он больше, чем в других, значит, он просто необычнее и неприятнее. Анита никому бы не призналась, что она очень боится стать такой же, как все. И делала все, что могла, всюду, где могла, лишь бы на нее не навесили этого жуткого ярлыка.